– Уже прорабатывали. Зацепиться не за что.

– А если он правду говорит?

– Сам он верит в то, что говорит. Перед ареной его неплохо проверяли. Вот только вины с него это не снимает, а теперь-то уж и подавно. И не объясняет ничего. Чтобы из-за дорожного конфликта столько крови...

– Подождите. Ты почему о валчах вспомнил? – Анна не дала разговору уйти в сторону.

– Я просто подумал, если они и дальше от школяра не отстанут, может, нам проще валчей вычислить? – неуверенно сказал Вилли.

С минуту все молчали, осмысливая сказанное. Валчей отследить тоже было непросто, но здесь существовали хоть какие-то зацепки.

– Валчам два звена ничего не сделают. Тем более они где-то на юге. Совершенно не наша территория.

– Валчи нам и не нужны.

– То есть как это не нужны? Эта пара тоже в розыске. Хотя их же теперь больше...

– Пилигримы посылаются под одну цель, а не всех уродов сразу перевоспитывать. Для нас важнее остатки банды. Выйти на Хвоща через валчей. А на колдунов наведём уже тамошних рыцарей. Двойная польза. Если повезёт.

– Ну да. А если хоть чуть-чуть не повезёт...

– Кто боится риска во благо, может вербоваться в стражники, – высокопарно сказал Ладья.

– Мне просто перед Анной неудобно. Столько мужчин, а выбираем женщину, – вздохнул Артур.

– Нет, я тебя сегодня все-таки размажу.

– Анна, да я...

– Иди вон, баб...ушек слободских защищай, благодетель. В кои-то веки интересное задание.

– Как-то ты странно это сказала. В два приёма.

– Постеснялась свою сестру бабами именовать.

– Понимаешь, бабушки – это такие женщины с ушками.

– Господа, что-то вы и впрямь развеселились. Анна, хватит нарываться, тебя же дразнят. А вы перестаньте заигрывать. Ставлю вопрос на голосование. Кто за то, чтобы снаряжать пилигримов? – Самсон начал считать поднятые руки, потом махнул рукой. – Отлично. Кто за то, чтобы поехали лучшие из лучших? – И снова никого не было против. – Очень хорошо. А теперь приступим к деталям...

На рынке Вильно между рядами шли двое. Низко надвинутые капюшоны не позволяли разглядеть лица, а сами они присматривались к связкам сушёных трав. Что-то искали, тихо переговариваясь между собой.

– Ай, дорогой, ты люк забыль купить, слюшай.

Не в меру активный торговец, услышав русскую речь, решил блеснуть ораторским искусством.

– Вкусный люк, сладкий, красный, крымский сорт, мв-а, пальчики оближешь, сам бы кушаль... Погоди, дешевле отдам...

Кавказец чуть придержал уходившую пару за рукав. Обернувшись, Лизо откинул капюшон, посмотрел в глаза торговцу и сказал:

– Кушай.

Торговец сел, взял луковицу и с хрустом принялся её поедать. Лизо наблюдал его нечаянную трапезу. Вскоре из глаз торговца потекли слёзы, но останавливаться он не спешил. Валч молча и даже сочувственно смотрел, чуть улыбаясь своему развлечению. Наконец Грач тронул Лизо за плечо.

– Пойдём, цветный. Я нашёл всё, что нам нужно.

Лизо ушёл вслед за Грачем, а торговец, глядя им вслед полными слёз глазами, доел луковицу и облизнул пальцы. Затем встрепенулся, приходя в себя, и бросился к бутылке с водой.

Тарас ощутил странный спазм на запястье и сел на кровати. Он чувствовал сразу все браслеты, горячий пульс бился в левой руке, кровь хотела выбраться наружу, упираясь в три зовущих кольца.

– Что-то случилось, – толкнул Варвару Тарас.

Заспанная Варька почти мгновенно пришла в себя, набросила платье, схватила «крылья» и выскочила вслед за своим дружечкой. Тарас бестолково мотался вокруг коровника. Казалось, он к чему-то прислушивается. Рядом уже зевал Никита, а Лучник, напротив, как и не ложился – неизменный арбалет перекочевал из-за плеч в боевое положение, глаза настороженно поблескивали. Весталки, видимо, ещё спали. Зато показался Хвощ, крутивший в пальцах свои ножи, за его спиной огромной тенью маячил Свист, съехал с чердака дежуривший Муха. Вдруг, ни слова не говоря, Тарас показал рукой направление и ринулся в ту сторону. «Маги», Муха и Свист, не раздумывая, бросились следом. Хвощ прогудел в манок, на что прямо из окна выскочил Флейта. Ещё трое его бойцов выбрались наружу более обыденным способом – через дверь. Появился заспанный Бредень. Общей тревоги так никто и не объявил, поскольку никто не разобрался, что произошло. Тарас несся по южному лесу огромными скачками, огибая кусты, цепляя руками тёмные ветки, и вдруг резко остановился. Прямо перед ним в дерево вонзилась стрела. Школяр пригнулся, перекатом уходя в сторону, и очень вовремя – ещё две стрелы пронизали место, где он только что стоял. Брошенный с пояса файербол, похоже, прошелестел вхолостую – оранжевый хлопок обозначился слишком далеко, за густым кустарником, зато жезл подоспевшего Никиты нашёл свою цель – за деревьями кто-то взвыл и затрещал ветками, тренькнувшая тетива арбалета оборвала это движение. Лучник торопливо перезаряжал оружие. Муха исчез в кустарнике, а Свист, попытавшись обойти поляну, уже с кем-то столкнулся и, рыча, дубасил врага кистенём. Варька отстала, зацепившись рукавом за корягу, так что отвлёкся и Флейта, попытавшийся помочь, а заодно и разглядеть, что и где там распахнулось, за что едва не схлопотал по морде, но вовремя отпрыгнул, зато Хвощ, появления которого никто не заметил, вдруг проявился из тёмной листвы, коротко взмахнув руками, и сбоку, совсем близко от Тараса, послышался хрип, а на полянку вывалилось чьё-то тело. В глубине леса, судя по хрусту, кто-то убегал. Повинуясь знаку атамана, парни Флейты бросились следом. За кустарником послышался выстрел.

Вскоре они вернулись, виновато пожимая плечами.

– У него там кони. А Муха ещё одного подстрелил.

– Ушёл, паскуда. И увел всех лошадей.

– Сколько было лошадей? – спросил Флейта. В сторону Варьки он старался не поворачиваться.

– Пять.

– Значит, больше никого не осталось.

Два тела местных соглядатаев лежали посреди поляны. У одного меж рёбер зияли раны – ножи Хвощ извлек сразу после того, как закончились судороги, другому досталось и от болта, и от магического жезла. Татары. Короткие луки, длинные кривые ножи, панцири из прочной кожи. Нормальный клинок они должны были задержать, но заговорённая сталь пробивала их насквозь. Чуть в стороне вытирал кровь Свист. Разбойнику крепко досталось. Не особенно крупный татарин дважды успел полоснуть его саблей. Не слишком удачно – поскольку сам лежал с проломленной головой, но и не вскользь. Кровь рясно стекала по одежде разбойника, а сам он, поддерживаемый Бреднем, побрел к весталкам.

В глубине леса лежали трупы Зенона, шамана и одного из мужичков-людоедов. Кривой посох монаха валялся рядом.

– Татары, суки. Далеко забрались. До Крыма ещё полтораста вёрст.

– А эти-то куда шли? – хмуро спросил Никита.

– Не к дружкам своим? – подозрительно спросил один из разбойников.

– Что-то неласково их «дружки» встретили, – сказал Тарас. Монах был убит стрелой в спину. Стрелу татары успели извлечь, но разрез, естественно, остался. Шамана и мужичка зарубили, последний из людоедов куда-то исчез.

– Уйти хотели, – сказал Хвощ. – Решили, что самим способнее.

Труп последнего мужичонки нашёлся в кустах. Судя по всему, он пытался убежать, но был настигнут сразу четырьмя стрелами.

Флейта быстро обшарил шамана и Зенона. Обыск начали татары – на поляне серебряной грудой лежали ногти. Флейта осторожно, двумя веточками, извлёк из-за пазухи Зенона серебряное зеркальце в резной оправе. У шамана нашлось несколько странного вида костей – то ли лисьих, то ли песцовых, и ещё парочка предметов непонятного назначения. Этими же ветками разведчик отодвинул артефакты в сторону Тараса, не желая даже прикасаться к магическим вещам. Тарас, в свою очередь, жестом дал понять, что всё серебро переходит в распоряжение банды. При нападавших не оказалось ничего подозрительного. Оружие, мелкие золотые монеты да клыкастые, по местной моде, ожерелья.

– Следили за лодками. Обычное ворьё.