«Ничего удивительного, учитывая, среди кого мэтр подыскивал себе прислугу», – подумала Эбигейл.

– Четвертая оказалась больна. Медицина – не моя специальность, но язвочки на шее, которые я сразу не заметил, были весьма специфические.

Эби передернуло. Знала она, чем болеют девицы в Освине… Да чем они только не болеют! Зачесалось. Везде и сразу. Захотелось содрать платье и все, что под ним, и забраться под мажью лейку.

– Не волнуйся, одежды, что на тебе, никто прежде не надевал, – понял, из-за чего она разволновалась, хозяин. – Ту даму я сразу отправил обратно. Пятой не понравился Джек. Лаборатория несильно пострадала, но было неприятно. А шестую я взял, уже зная, что подойдет мне только седьмая, – просто чтобы не затягивать процесс очередности событий. Вышел с ней из суда, тут же вернулся, сказал, что она мне не подходит. И ты сама бросилась ко мне. Это судьба, я считаю.

В судьбу Эби тоже верила, но не до такой степени. А маги, говорят, все прибабахнутые.

– Простите, мэтр Дориан, а что с третьей девушкой?

– Что?

– Вы пропустили третью.

– Разве? А ведь верно.

Маг дернул себя за бороду. Как Эбигейл успела заметить, это было у него чем-то вроде дурной привычки. Кто-то ногти грызет, кто-то в носу ковыряется, а мэтр знай бороду прореживает.

Пользуясь замешательством, в которое мага привел ее вопрос, девушка рассмотрела его как следует. До этого не решалась глядеть прямо, все вскользь. Только и заметила что ту самую бороду, густую, но аккуратно подстриженную, черные с проседью волосы и прожигающие до нутра глаза. Ну и что высокий еще. И не хлипкий. Сейчас увидела тонкий нос с горбинкой и резко очерченными ноздрями. Высокий лоб. Острые скулы. Тонкие лучики морщинок, потянувшиеся от уголков чуть раскосых глаз к вискам, и две глубокие складки между бровями. Полные жесткие губы. Как Салма-цветочница сказала бы, интересный мужчина. Но с прибабахом – однозначно.

– Не помню, – заявил он, убив на размышления не меньше минуты. – И вообще, заболтался я с тобой. Значит, обедать пора. Натощак я бываю словоохотлив.

«Я тоже», – хотела добавить Эби, но по ставшему отчужденным взгляду хозяина поняла, что его запас доброго расположения к ней на сегодня исчерпан.

– Джек, возвращайся на место! – приказал он позабытому в разговоре созданию.

Механический человек медленно развернулся и побрел за ширму. Эбигейл показалось, что она слышит за звуком тяжелых шагов скрип металлических суставов.

– Думаю, ты захочешь отдохнуть и освоиться, – сказал маг девушке. – До завтра у тебя в делах только посуда. А с утра займешься остальным, но распредели время так, чтобы с двенадцати и до двух не отвлекаться ни на что, кроме Джека.

Покинув «торию», Эби вернулась в выделенную ей комнату. Хотелось, конечно, заглянуть на кухню, но там, судя по доносившимся звукам, еще возился приходящий повар, которого упоминал господин Дориан.

Через полчаса маг позвонил. Эби не поняла, откуда слышится невидимый колокольчик, но сразу догадалась, что ее зовут. Стоило выйти из комнаты, как звук отчетливо указал – в столовую.

– Убрать, перемыть, – коротко велел хозяин, указав на стол.

Повар пробыл в доме долго, и девушка ожидала, что трапеза мага будет состоять минимум из десятка блюд, но пустая тарелка была всего одна, если не считать маленького хлебного блюдца. Зато вилок на постеленной поверх темной скатерти молочно-белой салфетке лежало сразу три. И два ножа. И две ложки. Но, кроме одной вилки, все приборы были чистыми. Как и два разной высоты фужера из трех, стоявших на столе. Мэтр Дориан за обедом пил лишь из одного. Воду, судя по запаху. Но Эбигейл честно перемыла все. Не тяжело ведь, да и удобно: на мажьей кухне, как и в уборной, вода текла прямо из трубы и в трубу же утекала.

Управившись с посудой, она с чистой, как свежевымытые тарелки, совестью кинулась к холодильному шкафу, отличавшемуся от обычных широкими металлическими дверцами.

Взгляд сразу же уперся в блюдо с запеченным окороком. Возможно, стоило проявить скромность и выбрать что-то другое, но ведь хозяин сам разрешил ей брать все, что пожелается, и никто его за язык не тянул.

Справившись с заполнившей рот слюной, Эби вытащила блюдо на стол. Хотела взять нож, но вдруг взбрело в голову схватиться за голый мосол и вгрызться в окорок зубами, как красноносый моряк на вывеске портового трактира.

Девушка с трудом подняла увесистый кусок, отряхнула застывший жир, потянула ко рту и тут, к ужасу своему, увидела стоящего в дверях мэтра Дориана.

Окорок вернулся на блюдо, а Эби, неотвратимо краснея, потупила взор.

– Мне кажется, я видела в саду полосатую кошку, – пролепетала она. – Хотела покормить, как вы и говорили.

Мэтр поглядел в окно, потом на окорок, на Эби и снова на окорок.

– Полосатая кошка, которая в состоянии съесть такой кусок, называется тигр, – сказал он серьезно.

Развернулся и вышел, оставив девушку наедине с вожделенным мясом. Аромат запеченной с горчицей и пряностями свинины быстро разогнал остатки неловкости, и через минуту Эби уже вовсю работала челюстями, при этом совсем по-кошачьи урча от удовольствия. Или по-тигриному.

Мэтр Дориан Лленас был человеком серьезным, истинным адептом науки и верным сыном закона. Но некоторые его поступки выглядели весьма эксцентрично. Например, отказ от экипажа в пользу громоздкой, шумной и, по мнению многих, неэстетичной самоходной тележки. Не объяснять же каждому, что ежедневные испытания паромобиля, замаскированные под деловые и развлекательные поездки, – необходимая часть работы по усовершенствованию изобретения с целью превратить дорогостоящую диковинку в удобный и доступный транспорт? Не поймут. Не захотят понять. Даже коллеги – что из магического сообщества, что из технического университета. Осмеют, отмахнутся, пустятся в длительные диспуты, доказывая, в чем он не прав. Кто из вредности, кто из зависти. Кто – банально от скуки. Но большинство – от общей заскорузлости ума, твердо убежденные в незыблемости износившихся за века норм и в собственной правоте.

Собратьев по магическому дару Лленас еще мог понять. Страсть к переменам иссякла в их породе триста лет назад, когда общими усилиями Пяти Академий была остановлена Двадцатилетняя война и вместе с Карлом Безумным, последним королем-магом, ликвидирована монархия в Линкарре. Избавившись от власти короны и заложив основу парламентской республики, одаренные более не стремились к новшествам. Да и какое им дело до того, ездят горожане в каретах или в паромобилях, когда сами они перемещаются в основном посредством сети порталов?

Но от инженерной коллегии мэтр Дориан ожидал иного отношения и был удивлен, что технари, как зовут их в народе, отвергли большую часть его идей. Причина проста: дорого. Вот паромобиль. Зачем он, когда есть паровозы и пароходы, вполне окупаемые за счет перевозки большого количества людей и соответствующих цен на билеты? А в качестве личного транспорта и традиционный экипаж вполне подойдет, особенно после установки новейших рессорных подвесок.

И слуги пусть себе будут живые, так привычнее. И дешевле опять же.

В принципе, мэтр Лленас ничего не имел против живых слуг, но в его доме данная категория свободных граждан республики Линкарра надолго не задерживалась. Наниматель должен создать соответствующие условия для работника или обозначить возможные неудобства при заключении контракта, и пункты вроде «взрыв», «самовоспламенение» и «вероятность спонтанных трансформаций под воздействием измененного энергетического фона» в отсутствие дополнительного материального стимула не воодушевляли потенциальных горничных и дворецких.

А Джек требовал серьезной доработки – то есть времени и средств.

Во времени Дориан, уйдя с кафедры прикладной механики, ограничен не был. А чтобы найти средства, пришлось браться за частные и муниципальные заказы. Знакомые-маги приходили в негодование от того, что он, магистр третьей степени посвящения, возится с проржавевшим механизмом башенных часов. А технари… Сказать честно, их с самого начала раздражало, что одаренный сунулся в механику, и далее, за что бы он ни взялся, по умолчанию заслуживал порицания.