Понимание общения пришло само собой, как ты ловишь равновесие при первой поездке на велосипеде. Сначала ты постоянно падаешь, хватаешься за руль, и вообще неуклюж, но каждая новая попытка приносит все больше успеха, и вот ты уже летишь вперед по склону, раскинув руки и хохоча, а в лицо тебе бьет ветер.

— С чего ты взял, что я хочу умереть?

— Ты воззвал ко мне, а никто не вправе взывать к нам, высшим существам, кроме изначального хозяина.

— Кто этот хозяин?

— Он сущность, он все и ничего одновременно. Он бытие и безвременье, он хозяин замка на границе миров и времени.

От этой неожиданной новости я чуть было не потерял мысленный контакт с чудовищем, что, по сути, могло привести к быстрой и мучительной смерти.

— Я был на границе мира и времени, и видел там берег. — Продолжил я.

— Ты врешь мне, маленький маг. — Я уловил что — то вроде ментального хохота. Доложу я вам, это очень странное ощущение, которое, пожалуй, и не описать словами.

— Я не вру тебе.

— А если проверю? — Я почувствовал, что огнедышащее существо заинтригованно.

— А как?

— Я посмотрю. Это быстро, только, если ты решишь сопротивляться, то я просто сожру тебя и твоих товарищей. Хотя, может, и не сожру, а так, попалю, до белых косточек. Чтобы мясо лохмотьями с них отходило, да на землю падало. Еще могу все кости переломать, или переломить пополам. Та еще потеха…

— Да понял, я понял. — Я внутренне содрогнулся от предложенного ассортимента. Что характерно, дракон совершенно не шутил. Он просто давал выбор.

Леденящий кол, быстрый, болезненный, во рту, похоже, кровь, усталость. На секунду все вернулось, встав перед глазами, будто происходило это тут и сейчас. Берег, пальмы, утлое суденышко Серджио, его бунгало, накрытое сверху высушенными пальмовыми листьями. Пол, весь в крови, и я корчусь на нем, не способный хоть что — то сделать. Черный навис, заслонил собой даже горизонт, смотрит внимательно, но без издевки или садистского наслаждения. Он просто наблюдает за моими мучениями, будто лаборант за привитой мышью. Я теряюсь, истончаюсь, часть моего сосуда отделяется, и растворяется в первозданном магическом супе, за ней откалывается новая, и все повторяется. Это больно, очень больно. Эту боль невозможно остановить, заглушить наркотиками или сном. Это останется с тобой на все времена, от первого болезненного ощущения рождения до последнего предсмертного вздоха. Такая боль ломает, рушит, подминает по себя. От нее не уйти, не убежать, не скрыться. Рана эта всегда будет свежей и никогда не заживет.

Дракон отпрянул, попятился. Я это буквально почувствовал. В голосе его ментальном засквозил страх.

— Кто ты?

— Я маг, Черный Кот, если тебе будет угодно.

— Я чувствую тебя, маг. Ты не отсюда. Не видел я такой мощи раньше. Тем приятнее будет сожрать твое сердце.

— Опять двадцать пять. — Я даже расстроился. — Что за садистские наклонности. Зачем обязательно жрать малознакомых людей? Нет, чтобы поговорить, выяснить, что тебе надо. Может быть, мы заключим соглашение?

— Тебе нечего мне дать, маг.

— С чего ты взял?

— Даже самые великие первые не в силах разрушить барьер. Только он отгораживает меня от моих поисков. Только он виной моему изгнанию.

— Барьер?

— Барьер над королевством, магический купол, который не один из моих сородичей не способен преодолеть. Где — то на материке живут три человека, два старика и один гном. Они мне нужны.

— Зачем?

— А это уж не твое дело.

«Хозяин! Дракон на нас смотрит!»

«Сам знаю. Коба, не мешай.»

— Мое или не мое, но я маг, а если барьер магический, то может быть и смогу что — то придумать.

Похоже, эта троица, два старика и гном, были нужны чудищу позарез. В словах его послышалась нерешительность. Он колебался, и это было первой победой.

На разговор с драконом ушло прилично времени. Я даже успел проголодаться. Одно было хорошо, трупы хоронить не пришлось. Место, где происходило это своеобразное жертвоприношение, было выжжено до скальной породы и покрыто волнистыми блестящими волнами сплава пляжного песка и мелкой гальки. Я и представить боялся, что могут сотворить десяток таких, как наш новый знакомый, если даже один дракон мог нанести такой непоправимой ущерб. Выведать тайны зверя у меня не вышло. Он ловко обходил вопросы, играя со мной в ментальном лабиринте собственных мыслей, слов и образов, так забавляется кот с мышью, прежде чем одним ударом лапы перебьет той позвоночник.

Дракон задавал вопросы, они становились все длинней, непонятней, сложней и порой попросту непроизносимыми. В какой — то момент он и вовсе начал нести полную для меня околесицу.

— Ты — последний бастион. — Вдруг изрек он. — И это просто, очень просто. Достаточно, чтобы ты поссорился сам с собой.

— Это как?

— А так. Надо просто исполнить пророчество. Когда взойдёт кровавая луна, и станет враг пред другом, в обличии едином, коснувшийся чела, сметет барьер, и вновь драконы будут править в небесах.

Чем больше дракон разговаривал со мной, чем дольше находился в моей голове, тем больше заинтересованности он проявлял, и под конец он выдал следующее.

— Я тебя не съем, маленький маг. Более того, я сохраню тебе жизнь. Мне будет интересно наблюдать, как сбудется старинное пророчество, высеченное на скрижалях на Пике Отверженных.

— Ты можешь сказать, где мы находимся?

— На юной оконечности континента, единственном клочке суши, на котором мне есть место. Дальше ходу нет.

— Как нам попасть к Извечному лесу?

— Морем. Через джунгли хода нет. Там верная смерть и ничего больше. Даже я бы туда не пошел.

На этом разговор и закончился. Дракон вдруг перестал отвечать, сделал пару шагов по пляжу, и вдруг, расправив крылья, взмыл в облака, и вскоре исчез в ночном небе.

В панике пираты, или кто там они еще были, оставили на побережье лодку, и та, чудом не сгорев от дыхания зверя, и не разбившись о прибрежные скалы, досталась нам в удивительно хорошем состоянии. Вмещала она в себя, наверное, человек двадцать, нашлась и мачта с парусом, снятая матросами и убранная под сиденья. Весла оставались в уключинах, так что можно было подготовить припасы, запастись водой из ручья на границе с лесом, и отбывать восвояси.

И как только я это предложил, вышла еще одна история. Я совершенно позабыл о том, что гномы совершенно не терпят водные пространства. То ли у них аква — боязнь какая, то ли что — то более глубинное, но на мое предложение путешествовать по воде, мой Коба ответил полным и решительным отказом.

— Не могу, хозяин. — Просто признался он. — Мы, подгорный народ, с ума от воды сходим, коли ее так много. По речкам там путешествовать, или даже в озере искупаться, так это милое дело, но стоит потерять из виду берег, и внутри гнома будто что — то надламывается.

Выход нашел Фалько. При осмотре короба на корме, обнаружился тайник, а в нем, о чудо, огромная бутыль самогона. Решено было выдавать недорослику по кружке в час, ну или по мере необходимости, чтобы хоть как — то скрасить дискомфорт. Мы с принцем разместились вольготно, сели на весла, гном устроился на руле, одной рукой придерживая рукоять, а в другой сжимая походную посуду с алкоголем, а Сатана в облике кота разместился кота на носу. Так и отбыли, едва рассвело.

Идти по спокойной воде было одно наслаждение. Шлюп наш уверенно рассекал морскую гладь, приятный теплый ветер трепал волосы. Все было хорошо первые два часа, а потом я начал уставать. Принц работал веслом так, будто не во дворце родился, а всю жизнь провел матросом на торговом баркасе. Казалось, он мог заниматься этим делом столько, сколько ему захочется. Мои же руки начали болеть, ладони саднить, появились первые волдыри. Когда грести я уже совершенно не мог, давно уже заметивший мои самоистязания Фалько, хлопнул меня по плечу.

— Отдохни, маг. Скоро будет рыбацкая деревенька или еще что, там пересядем на приличную посудину и обогнем материк со всем возможным комфортом.