– Бринэйнн улетел по заданию Дану? – Рерих озадачился.

– Да! – для пущей убедительности Ярим кивнул. – Разрешите идти, капитан?

– Идите. Если Бринэйнн появится, доложите мне.

– Есть!

* * *

Существо кралось по коридору и вздрагивало от каждого шороха. Оно боялось.

Сначала эта жуткая вылазка! Хорошо, что в общей суматохе и неразберихе никто не заметил, как Оно пристроилось в конец вереницы куков и благополучно шмыгнуло обратно в корвет, ещё до того как захлопнулся металлополог. А потом туда втащили кого-то из кадетов внутри покорёженного доспеха, и никто так и не раскусил хитрого манёвра Оно.

Почему оно?

Да потому, что существо до сих пор не определилось – он Оно или она. У него даже имени не было, покамест. Да, сейчас Оно имитировало вузюка, и весьма ловко, на Оный взгляд, справлялось со своей ролью, но понимало, что это ненадолго. Первый же глубинный осмотр и Оно вычислят… Там – на корвете, когда куки возвращались на крейсер и другие надрывали глотки, обсуждая события и ругаясь, существо радовалось, что не полезло с ними в то пекло. Но главная опасность поджидала Оно не в зыбкой пустоте космоса, а на надёжном КА.

Экстренная диспансеризация!

Существо отчётливо понимало, что это значит, и едва двенадцатое звено вызвали в госпиталь, как Оно незаметно слиняло тем же способом, что и раньше. И теперь, скрываясь ото всех, бродило по коридорам наиболее удалённого от командного пункта сектора крейсера – в хвосте.

Здесь тоже размещались посты с одинокими, в основном скучающими или спящими дневальными, из резерва. Поэтому Оно легко наметило себе жертву. Хотя понимало, что рановато ещё, и недостаточно массы, но времени почти не осталось, и у существа не было выбора. Оно, конечно, могло бы развоплотиться и прятаться по вентиляциям, канализациям и… Но опять же! Но… Теперь, когда вещество соприкоснулось с воздухом, Оно утратило способность надолго сохранять субатомную форму без разрушительных последствий. Существу необходимо постоянно имитировать какую-нибудь устойчивую клеточную структуру, чтобы поддерживать в тонусе молекулярные связи. Иначе – полный распад!

«Космический хрен», – как любил говаривать тот симпатичный весельчак – однокукник Оно Тони Колхони. И он существу очень нравился, не то что другие, которых Оно скорее боялось и сторонилось. Хотя Гай тоже всегда был добр к Оно, менялся едой. Но в последние дни так пристально вглядывался в Оно, что Оно начинало его опасаться…

Оно! Оно! Оно!

Если бы существо знало, кто оно и к какому виду относится, всё было бы намного проще. Но пока Оно умело лишь имитировать разных особей, впитывая память и знания других. И Оно, благодаря сообразительности, заложенной в его клетках, нашло выход!

Существо выбрало дежурного помельче и решило не воспроизводить некоторые детали. Например, ту смешную штуку у него между ног… Оно всё равно не понимало её назначения. Абсолютно бесполезная для Оно часть. Только висит, болтается и мешает, как у имитации лашми. Да и уши, пожалуй, не стоит. Прикроются псевдоволосами.

Существо подглядывало из-за угла за сонным дневальным, который только для виду таращился в рапорт. А то вдруг какой офицер из командования нагрянет. Невзначай… И дежурный клевал носом, зевал и периодически задрёмывал, привалившись к переборке или уронив голову на стол.

Оно быстренько скинуло с себя одежду и спрятало её в ближайший трансформаторный люк. Сосредоточилось, стекло лужей на металлический пол и раздвоилось… Благословенно деление!.. Оно делилось впервые, но инстинктивно знало, что разделение – способ выживания. Затем Оно вновь подобралось, уплотнилось. Одна часть сымитировала вузюка, а та, что поменьше и пожиже перевоплотилась в дневального.

Получилась точная, за исключением некоторых фрагментов, но совершенно безмозглая копия. Разум никак не делился! Исходная матрица сосредоточилась в оригинале, и оно управляло своим придатком.

Придаток крадучись приблизился к посту и гаркнул:

«Бу!»

Ничего более страшного и подходящего Оно не придумало.

Задремавший было дежурный вскочил, ошалело уставился на двойника, всё ещё пребывая в плену розовых дрём, и заорал в испуге:

– Ааааааааааа!

Что за дебил!

«У тебя же энергошокер на столе», – чуть не подсказало дураку Оно, но вовремя сообразило, что это не будет казаться естественной смертью от удара.

Вместо этого управляемый Оно придаток зарычал и, выставив над головой руки с растопыренными пальцами, сымитировал нападение.

– Бууууууу!

– Ыыыыыыыййй! – заголосил дневальный, зажмурился, и скорее рефлекторно, чем сознательно, схватил со стола энергошокер, и залепил в «лже-себя-монстра» серию зарядов.

Придаток желатиновым кулём рухнул на столешницу и слегка расплылся по гладкой поверхности… Существу тяжело пришлось с непривычки удерживать форму придатка. Да и сам он изрядно ослабел, утратив нужную массу.

Дневальный обалдело вытаращился на странное мёртвое тело, лежащее на посту, а затем дрожащими пальцами активировал на комьюните «тревожную кнопку».

Оно в своём укрытии спохватилось, развоплотилось и стремительно утекло в вентиляцию, чтобы безопасно и незаметно следить за происходящим дальше.

* * *

Сбылась мечта идиота! Называется.

Никем и ничем не примечательный резервник сделался в одночасье центром скандала и объектом пристального внимания командования крейсера.

Сперва, конечно, на экстренный вызов примчался отдел безопасности – почти в полном составе во главе с дежурным офицером. Затем, рассудив, что дело крайне неординарное и выбивается из всех привычных ему дел, офицер срочно связался с рубкой и…

Грянуло! Завертелось! Заварилось.

На захолустный пост явился сам капитан с приближённым составом – шкипером, главным бригадиром и прочими… И, что кошмарней всего, привлекли Доргада! Каждый резервник впитал с начала службы – с эризийцами лучше не связываться.

Впрочем, Дор-Гону не было никакого дела до вконец окосевшего дневального. Всё равно ничего путного от него не добились. Он лишь мычал, выпучив глаза, и заикался.

И тогда Дор-Гон взяли дело в свои крепкие и многочисленные руки. Собрали с крышки стола образцы. От имитации дневального почти ничего не осталось, только по некоторым бугристым уплотнениям угадывались очертания гуманоида.

Ассистент близнецов Ларри приволок за собой портативный анализатор, и доки живо засунули туда пробы, покуда капитан нервно мерил шагами палубу.

– Это оно, – через полчаса шепнул Дор Шадору. – Стопроцентно наш объект.

А Гон деловито проводил контрольные тесты, дабы окончательно убедиться.

– Да, – через несколько минут подтвердил и он.

– Все свободны! – зычно объявил Шадор, повернувшись к офицерам и остальному персоналу, снующему в недоумении.

– А как же… – начал бригадир рубки, указывая на стол.

– Останки бракованного лепрекона, – наперебой вмешались Дор-Гон. – Курсанту со сна привиделось невесть что… Лепреконы тут всё и приберут… Постойте! И этого олуха заберите с собой, – он-он имели в виду дневального, сидящего с глупой улыбкой и безумным взглядом, сведённым к кончику носа. А ртом парень пускал пузыри.

– Закиньте по дороге в госпиталь. Пусть его под капельницу положат.

И уже через пять минут на посту остались лишь доктора и капитан. Ассистента эризийцы спровадили вместе с пациентом.

– Так это и есть… полиморф? – уточнил Рерих, брезгливо рассматривая густую и обильную слизь на столешнице.

– Он и есть, – ответил Дор, – в жидком состоянии.

А Гон удручённо заметил:

– Только коньки отбросил… Трудно поверить! От какого-то долбаного шокера. Абсолютно мёртв и нам бесполезен.

– Жаль, – равнодушно заметил Шадор, – но хотя бы одним вредителем меньше. И по крейсеру больше не разгуливает секретное оружие… Я думал, что это один из первокурсников.

– Скорее всего, оно им было, – задумчиво проговорил Дор, – какое-то время. Почуяло опасность, развоплотилось и спряталось.