– Это… Это временно, – девушка накрыла банку ладонью, пытаясь вспомнить, сколько же времени прошло с момента ухода из госпиталя. – Я могу идти? – она порывисто встала.

Бринэйнн удивленно приподнял брови, но быстро взял себя в руки и кивком отпустил ее.

В каюту Тиранна летела, не разбирая дороги и прижимая к себе злополучную банку. Ей казалось, что пластила уже стекает с её лица, смазывая и обезображивая черты.

* * *

Остаток дня Бринэйнна прошёл как в тумане, ещё никогда обязанности так его не тяготили. А эти первые для нового потока выходные на крейсере действительно выдались сумасшедшими. Ярим не к месту провел инвентаризацию и спешил доложить о недостачах. Еще Бринэйнну пришлось получать снаряжение для первого учебного вылета, а потом он пытался читать дневники куков, да так и застрял на последней записи Тиранны. «Я отдаю себя в полное распоряжение командира». Эта фраза не отпускала его, она влезла в его мысли настолько крепко, что даже цитаты из древних трактатов не спасали. А под вечер даже Ярим заметил его странное состояние и поинтересовался, не хочет ли «господин» куратор отдохнуть, правда, он при этом ухмыльнулся, но для Бринэйнна сам вопрос уже стал диагнозом, и он отправился в медблок.

Доктора уже всех разогнали и наслаждались вечерним покоем. При виде Бринэйнна на лицах эризийцев отобразились одинаковые доброжелательные улыбки. Несмотря на разницу в возрасте, куратора и докторов многое объединяло. Бринэйнн считал эризийцев эрудированными умными профессионалами. Близнецы изучали разные духовные практики, прочли множество философских книг, и их беседы с куратором всегда выходили за рамки обыденности и обсуждения текущих КА-сплетен. Тем более что сам Бринэйнн не мог себе позволить близко сходиться с кем бы то ни было, а с эризийцами не требовалось соблюдать осторожность. Докторам же нравилось его спокойствие и рассудительность, желание проникать в тайны вселенной, а также то, что Бринэйнн, в отличие от большинства офицеров КА, не спешил выслуживаться перед капитаном и старпомом, а наоборот отдавал предпочтение медблоку и нередко коротал здесь вечера.

На сегодня доктора приготовили несколько новеньких бутылочек на пробу. Бринэйнн хоть и не любитель выпить, но дегустации в его обществе проходили насыщенно и приятно. Можно было не просто наслаждаться оттенками вкуса того или иного напитка, а еще и обсуждать их, сравнивая с другими. Вполне интеллектуальное занятие! А самое главное, устраивало и куратора, и докторов. Но сегодня Бринэйнн пришел какой-то напряженный и с порога заявил:

– Со мной что-то не то.

Доктора втянули друга в лабораторию, одновременно приложили ему две руки к щекам, а двумя другими измерили пульс.

– О-у! Да это возбуждение! Ну-ка, иди сюда! – и они подтащили куратора к кушетке. – Ложись.

Бринэйнн послушно улегся и вытянул руки по швам.

– Можно это снять? – поинтересовался Гон, указывая на повязку.

– Да, сейчас, подожди, я сосредоточусь. Вот теперь можно.

Дор снял с Бринэйнна повязку и прилепил к вискам датчики.

– Так-с, и еще два на грудь. В смысле стаканчика, – подмигнул он Бринэйнну.

Гон смотрел на показания.

– Особых проблем не наблюдаю.

– А я их вообще не наблюдаю, – сообщил довольный Дор.

– В смысле? – спросил Бринэйнн.

– Да всё у тебя в порядке.

– Да, всё идёт как надо.

– А поконкретнее?

– Понимаешь, в жизни каждого мужчины, – мечтательно начал Гон, – наступает такой момент… Взросления…

– Я и так уже взрослый!

– Ну, вот видишь!

Бринэйнн невольно улыбнулся.

– То есть физически все в порядке?

– Безусловно! Слезай с кушетки и прошу к столу… И можешь надеть повязку.

– Спасибо, что напомнил, но… Меня терзают всякие мысли…

– Именно терзают? – тон у Дора снова стал деловым.

– «Терзают» в данном случае означает, что они непривычны и мешают сосредоточиться на главном.

– Тебе бы расслабиться, – сказал Гон.

– Я пытался медитировать, правда, времени никогда не хватает.

– Это не совсем то, хотя тоже помогает.

– Меня беспокоит, что я теряю над собой контроль.

– Хм, да? И насколько это серьезно?

– Не хотелось бы проверять, – улыбнулся Бринэйнн. – Ведь если я его совсем потеряю, то не смогу остановиться.

– А если и не надо?

– Думаешь, стоит принять ту свою сторону?

– Или же сущность, – уточнил Дор, – а по-научному – «синдром берсеркера». Мы же не говорим о теории темной и светлой стороны? Она уже давно опровергнута. Еще в LIV веке, в древних документах цивилизации хуманитов сказано, что и зло, и добро относительны.

– Только для тех, кто умеет мыслить глобально. И про единство сущностей я помню. Но я был уверен, что уже принял все это в себе!

– Бринн, ты же понимаешь, что мы никогда не останавливаемся на достигнутом. И развитие, так или иначе, ставит перед нами новые вызовы. Вот у тебя как раз сейчас следующий этап взросления плюс гормональный сбой.

– Ага! Вот мы и докопались до сути. То есть дело всё-таки в гормонах?

– Скажем так, это закономерно…

– А ты-ты можете это как-нибудь подкорректировать?

– Подкорректировать, говоришь? – близнецы переглянулись. – Момент.

Доктора направились вглубь лаборатории и открыли холодильник.

– Я-я сделаем тебе один коктейльчик. Он точно поможет!

– Хорошо. – Пока доктора колдовали над лекарством, Бринэйнн всё-таки решил поесть. Он поперчил эризийские морепродукты и с удовольствием начал угощаться, заедая овощами.

– Во-во, покушай, – подошедший Дор коснулся его плеча.

– И запей, – Гон с другой стороны подал Бринэйнну стакан.

Жидкость выглядела самой обычной водой. И была такой же на вкус.

– Ты-ты туда вообще что-нибудь добавили?

– Не волнуйся, – доктора опять переглянулись. – Такие препараты как раз легко усваиваются при общей нейтральности формулы. Они должны встраиваться в организм, а не атаковать его.

– Как прошел медосмотр? – поинтересовался Бринэйнн.

– Зашиваюсь. Эти остолопы не понимают простейших инструкций!

Куратор не стал уточнять, кого доктора имели в виду, кадетов или своих ассистентов.

– Хотя твоя эта девушка… Любопытный экземпляр! Но как же ей не повезло…

– Ты-ты не смогли ей помочь? – осторожно уточнил Бринэйнн. – Я видел ее, по-моему, прекрасная работа!

– Да. Но это временно. Полной регенерации не будет. Даже при всех возможностях эризийской медицины.

– Так вот что она имела в виду…

– Но косметический эффект можно увеличить. Если делать все по правилам. Я кадетку проинструктировал, но не знаю ее психологический профиль. Насколько она будет соблюдать рекомендации. У отдельных людей с этим сложности.

– Я прослежу, – кивнул Бринэйнн, залпом допил воду. – И, наверное, пойду. Очень трудный был день.

– Иди-иди, – с улыбкой покивали доктора, а когда Бринэйнн вышел, и дверь за ним закрылась, Дор прошептал Гону:

– Практика без теории гораздо ценнее, чем теория без практики.

* * *

По дороге в свою каюту Бринэйнн испытывал почти непреодолимое желание зайти к кукам, но по времени было уже довольно поздно, и он не видел смысла их будить. Состояние так и оставалось странным, несмотря на волшебный коктейльчик.

«Хорошо, сейчас приду, в душ, потом линейная медитация и спать, – однако ноги сами понесли его по круговой палубе. – Ладно, прогуляюсь».

Коридоры уже опустели – кадетов давно разогнали по каютам, а офицеры предпочитали проводить свободное время в других местах. Хождение по кораблю и любование Q-пространством увлекают первые пару недель, а потом приедаются.

Впрочем…

Возле длинного иллюминатора стояла девушка. Услышав шаги куратора, она отпрянула и, отвернув лицо, чуть ли не бегом бросилась прочь.

– Кадет, стоять! – крикнул Бринэйнн, догадываясь, кто перед ним. Тиранна остановилась. – Почему ты не спишь? Уже поздно.

– Я не могла уснуть.

– Интересно, почему? – куратор прикоснулся ладонью к ее лицу и приподнял за подбородок. – Да уж, всё так, как и было…