— Вы чрезвычайно щедры к сотрудникам, хассаби, — кокетливо потупилась.

Напряжение лопнуло большим мыльным пузырем, в купе снова ворвались радостные краски дня.

— Только к некоторым, — с улыбкой поправил Лотеску и заботливо поинтересовался: — Ничего не забыли, все уложили? Почти прибыли.

Вещи собрала загодя, поэтому утвердительно кивнула. В голове крутилось бешенное: «У меня будет платье!» Как же мало нужно женщине для счастья!

Поезд замедлил ход до минимума.

За стеклом мелькали трубы фабрик, потянулись унылые серые стены складов — Штайт начинался не с дворцов. И рельсы, много рельсов. Маневровые паровозы гоняли туда-сюда вагоны. Самый настоящий муравейник, сразу видно — столица.

Вновь прильнув к окну, наблюдала за столь знакомой и одновременно новой жизнью. Штайт во многом походил на Нэвиль, но кое-чем отличался. К примеру, в главном городе области Вертавейн не строили семиэтажных домов, к вокзалу вело всего два пути, а не четыре, как в Штайте. Ну и переходы у нас не строили, перебегай рельсы, как хочешь.

Наконец показался вокзал. Ахнула при виде хрустальной крыши, игравшей на солнце всеми цветами радуги, и прикрыла рот рукой: неприлично.

Потянулись платформы. Их тоже оказалось много, насчитала двенадцать. Теперь понятно, отчего путей четыре: на два все поезда не соберешь, перед вокзалом образуется «пробка». Дебаркадеры соединялись крытыми навесными переходами, замеченными ранее над рельсами, только здесь их сделали изящнее и украсили витражами.

Экспресс плавно сбавлял ход. Его подали на первую платформу.

Во всю стену тянулось мозаичное панно с пейзажами Амбростена. Отыскала на нем Вертавейн и, преисполненная гордости, улыбнулась. По сравнению с соседними областями он выглядел солидно.

Бронзовыми буквами сверкала надпись: «Добро пожаловать в Штайт!» Рядом часы. Они показывали одиннадцать утра.

Народу — тьма, яблоку негде упасть. Шум стоял такой, себя не услышишь. Но вот выход для третьего класса остался позади, а вместе с ним — небывалая суета. Поезд полз дальше, к витражным дверям залов для пассажиров первого и второго класса. Тут уже не так многолюдно, и публика совсем другая. Поразительно чисто, ни соринки, ни окурка. Десятки носильщиков дежурят у стен, чтобы прийти на помощь пассажирам. Стену подпирают извозчики: хассаби на парчелах не ездят, пешком не ходят. Наверняка и окошко прокатной конторы имеется.

Паровоз выпустил облачко пара, вагоны резко дернулись и замерли. Заиграл гимн Амбростена, заставив вздрогнуть от неожиданности.

— Успокойтесь, так встречают экспрессы, — пояснил начальник. — Их всего пять. А теперь, — поторопил Лотеску, — вытаскивайте чемодан и давайте адрес гостиницы.

— Зачем?

Разве не я, как секретарь, должна заботиться о багаже и извозчике?

— Затем, — передразнил хассаби. — Дайте и все.

Пожала плечами и, порывшись в походном саквояже, протянула бумажку. Лотеску кивнул и убрал во внутренний карман. Потом осмотрелся, надел на руку диктино и достал чемодан. Видя, что я закопалась, вытащил и мой.

На дебаркадер ступила после начальника. Признаю, трусливо спряталась за его спину: Штайт давил своей мощью. Казалось, жила в Нэвиле, город немаленький, а в первые минуты обалдела от обрушившихся звуков и образов. Казалось, сделаешь шаг — собьют, задавят.

— Ничего, — ободряюще похлопал по плечу Лотеску, — в первый раз всегда теряешься, привыкнете. Сделайте глубокий вдох и вперед.

Он махнул рукой. Тут же подбежал носильщик и шустро погрузил вещи на тележку.

— Пойдемте, — начальник предложил руку.

Оторопела и подозрительно покосилась на спутника. С чего вдруг такая забота? Сначала платье, теперь — под локоток.

— Что-то не так? — прищурился Лотеску.

— Вам видней, — вернула фразу из поезда.

— Магдалена! — страдальчески вздохнул хассаби, едва глаза не закатил. Не стал, потому что дурной тон на людях. — Только скандала на перроне мне не хватало!

Фыркнула:

— Вот еще!

Взялась за дорогую ткань пиджака и, вертя головой, засеменила рядом с Лотеску.

— Вечные капризы! — ворчал начальник, уверенно продвигаясь к выходу. — Увольняют — плохо. Относятся как к человеку — тоже. Что на вас нашло? Устали?

— Волнуюсь, — не погрешила против истины.

На самом деле, я была благодарна за крошечный доброжелательный жест. Видимо, Лотеску вспомнил, как в юности на него, провинциала, давила столица, и взялся опекать, хотя по правилам мне надлежало идти рядом, а то и позади. Зато так вернулась былая уверенность, более того, ощутила себя хассаби. Не присматривайся, никто бы не признал секретаршу, по всему выходило — жена. Наряд удачно дополнял выбранный образ, порадовалась, что тщательно его подбирала. Далеко не все дамы одеты так же изысканно: шляпка с вуалеткой, белая блуза, приталенный зеленый жакет и юбка к нему. Строго, ничего лишнего, зато можно смело подать руку для поцелуя какому-нибудь барону.

— Обвыклись, уже не скандалите? — ехидно шепнул на ухо начальник, еще больше усиливая видимость супругов.

— Признала ошибку.

И, помедлив, добавила:

— Спасибо.

Хассаби кивнул и придержал, чтобы не налетела на спешившего на перрон господина.

Вопреки ожиданиям, Лотеску не взял извозчика. Начальник хорошо знал Штайт и предпочел сесть за руль сам. По-моему, огнемобиль для него — нечто большее, чем средство передвижения. Всего один звонок, и к вокзалу подогнали нужную модель. В прокате простым смертным выдавали потрепанные паромобили, а тут блестящая дорогая машина, игрушка для богатых родовитых мальчиков. И я к ней прилагаюсь. Совсем не против, между прочим, очень даже за. Если ездить, то только на таких, с кавалерами, у которых и карточка, и чековая книжка в кармане.

— Так, — закинув чемоданы в багажник синего огнемобиля, Лотеску глянул на вмонтированные в диктино часы, — что тут у нас? Без четверти двенадцать. Ну, сразу в гостиницу, или показать вам, где чего? — Он вопросительно глянул на меня. — Сегодня свободный день, а завтра к девяти в министерство. И не вздумайте проспать! — грозно добавил хассаби.

Рассмеялась и покачала головой. Можно подумать, это я по утрам давлюсь завтраком! Даже пошутила на тему чужих проблем со временем.

— Прекрасно, — улыбнулся Лотеску и распахнул передо мной дверцу пассажирского сиденья, — значит, разбудите, если просплю. Считайте частью обязанностей.

— Разбужу как? — подозрительно уточнила я.

Хассаби намекает на грядущую совместную ночь или просто на звонок? В свете недавнего поведения ни в чем не уверена. Не обиделся на шуточки для равных, флиртует, деньгами швыряется.

— В дверь постучите. Лена, — он нахмурился, — что происходит?

Закусив губу, отвернулась и выпалила про нервы.

Дурацкое, конечно, предположение, у вас просто хорошие отношения, никакую женщину он в тебе не видит. К счастью, потому как иначе начнутся проблемы. У обоих.

Красивый, красивый мужик, умный, обходительный, свой, но любовницей не стану. Даже за бриллиантовое платье — большая жертва для Магдалены ишт Мазеры, обожающей деньги.

— Ну, гостиница или город?

Начальник оказался умнее, сделал вид, будто не понял.

С облегчением выдохнула и попросила показать Штайт. Должна же я знать, где тут магазины? И дело не только в платье, нужно купить подарки родным, не поймут, если не привезу сувениры.

— Хорошенькая поездка! — буркнул начальник и уселся на водительское сиденье. — То известия одно «приятнее» другого, то недомолвки. Давайте прекращать? Очень хочется хотя бы в Штайте выдохнуть.

— То есть мы не?..

А как же преступник?

— Не. Вам не запрещаю, только осторожнее, реки тут нет, не утопят — закопают.

Намек поняла: платья, прием и отчеты. Может, и правильно. Шантажист найден, а хищения и шпионаж не по части Карательной инспекции. Лотеску наверняка доложил, кому следует.

Памятуя о манере езды начальника, пристегнулась и приготовилась к знакомству со столицей.