Сразу, как только они зашли в комнату и Айр запер двери, Лана повалилась на неё и уставилась в потолок. Следующие две недели ей предстояло провести в этой комнате практически безвылазно, отлучаясь только справить нужду и умыться. Строптивый барон был крайне против того, чтобы девушка разгуливала по крепости, смущая солдат. Айр толпился на входе, смущённо разглядывая помещение.

— Так. Отлично. Значит, спать я буду либо на полу, либо в казармах, — буркнул наконец блондин. На что Лана, перевернувшись на живот, показала ему язык.

— Фииигушки. Ты сам заявил во всеуслышание, что мы женимся, и если ты будешь спать с солдатами, это создаст много вопросов. Так что вариант один. Ну, точнее, два. Либо ты спишь на полу. Либо на полу сплю я.

- Лана, ты уже достала меня со своими двумя вариантами! — не выдержал сотник. — У тебя вечно всё так! Или — или! Или ты шлюха, или ты мудак. Или ты друг, или возлюбленная. Или ты девушка, или ты парень.

— Ты расстроился из-за Гофарда? — мягко спросила девушка у Айра. Тот медленно кивнул.

— Кичливый урод, помешанный на знатности рода и правилах, вдолбленных в академии.

— Который забрал твою славу и возможность повышения, если мы победим.

— Нет. Я подаю в отставку сразу после того, как всё закончится, — спокойно ответил парень и, подойдя к небольшому столику, поставил туда свой мешок и начал раскладывать нехитрые личные вещи.

— Слушай, не позволяй этому высокомерному засранцу испортить тебе карьеру. Я уверена что еще два-три года, и Хардебальд назначит тебя своим наследником!

— Это тут ни при чём. Ты идёшь в Лангард. Я иду с тобой, — с нерушимой уверенностью сказал сотник и, выставив на стол три глиняные бутылки, посмотрел на девушку.

— Я фактически сирота. Моя мать была проституткой, а отец… Ты сама знаешь, с какой высокой колокольни ему на меня плевать, пока я не стану по крайней мере тысячником и не смогу быть ему полезен. Пока мать не умерла, он даже не вспоминал о моём существовании. А потом засунул в дальний гарнизон на краю мира, где я благополучно сдох бы ещё три года назад. Ланн… Лана, ты моя семья, — Айр громко выдохнул, а потом вскрыл бутылку вина и разлил его по кружкам.

Лана молчала. Ей сейчас казалось, что мир рушится, и она стоит на самом его краю. После которого не будет пути назад, уже никогда. Подойдя к кровати, Айр сунул ей в руки кружку с вином, присел рядом и уверенно сказал:

— Мне плевать, девушка ты или парень. Это неважно. Я точно знаю одно. Когда я с тобой стою плечом к плечу, я не одинок.

Сердце среброволосой пропустило удар, и она, потянувшись свободной рукой к его, переплела с ней пальцы. Они медленно пили вино, держась за руки, и молчали, освещённые лишь тусклым светом замковых факелов. Слова были не нужны, это были те моменты единения и близости, которые они могли только испортить.

Когда вино кончилось, они все ещё лежали на кровати, взявшись за руки, рядом друг с другом. Лана была пьяна, а ещё ей было невероятно тепло и уютно. Так, как не было никогда за всю жизнь. Её сердце стучало в радостном возбуждении. Он принял её! Он принял её женскую сущность! Ей хотелось петь и плясать, кричать от счастья и, завернувшись в одеяло, плакать. Когда Айр заговорил, она не сразу поняла, что он спрашивает. Повернувшись к нему на бок, она переспросила.

— Сегодня перед дуэлью тот рыжий что-то сказал про «сосать», отчего ты буквально взбеленилась. Вида-то не подала, но у тебя плечи затряслись. Он тебя оскорбил? — Лана тяжело вздохнула. В некоторых моментах Айр был непробиваемым тупицей.

— Так, начнём издалека. Со сколькими женщинами за свою жизнь ты спал? — с лёгкой улыбкой спросила Лана, усаживаясь на кровать и разглядывая сотника.

— Меряться количеством я с тобой точно не собираюсь, — буркнул Айр и замолчал. Но Лана потянулась и легонько тыкнула его пальцами в бок.

— Давай признавайся! Сколько у тебя было баб?

— Две. Дочь трактирщика в Тарсфоле и местная гарнизонная куртизанка.

— Дааааа. Я, конечно, знала что ты безнадёжный, но чтобы настолько…

— Лана, прекрати издеваться и лучше ответь на вопрос. Этот ублюдок тебе явно угрожал, и я хочу понять, чем.

— Ладно, как пожелаешь. Он сказал, что оттрахает меня в рот через три дня.

Зрачки Айра сузились:

— Омерзительно. Стоит ли спустить ему с рук такое? Даже сам барон признал тебя благородной.

— Ну, я могу вызвать его на дуэль и убить. А потом ещё человек сто в нашем форте, кто мечтает о том же, что и он. Брось, Айр. Нас и так слишком мало

— Как можно мечтать о чём-то, столь унизительном для женщины? — возмущенно воскликнул сотник.

— Сделать что-то подобное с ним и правда было бы «омерзительно» и «унизительно», как ты и сказал, — тихо проговорила Лана и задумалась. А потом ещё тише добавила сама себе:

— Но я бы не почувствовала ничего подобного, если бы это был ты…

Айр этого не расслышал, или сделал вид, что не расслышал. Встав с кровати, он достал из дорожного мешка толстый меховой плащ и, постелив под спину, лёг у стены рядом с дверью.

— Знаешь, тебе не обязательно спать на полу. Кровать большая, а я маленькая, мы поместимся.

— Знаю. Но я не смогу рядом с тобой заснуть, а мне ещё завтра терпеть того благородного дурня.

Интерлюдия 5

Этот сон отличался от всех прочих. Моё тело, мои мысли, мой разум как будто оказались раздроблены на части. Я видела себя со стороны в фиолетово-чёрном мире далёких звезд и светил. Две фигуры стояли напротив друг друга, каждая из них была мной в разный момент времени. Кажется, они спорили. Моё мужское лицо скривилось от плохо сдерживаемой злости. Я рычу слова, а горло душит ненависть. Невыносимая и всепожирающая.

— Что ты творишь? Во что ты, блядь, меня превратила? Не помню, чтобы я когда-либо хотел чтобы меня выебал лучший друг! -

— Я — это ты, Ланн! Я делаю то, что приносит мне счастье. Он стал для меня особенным. Важным. Как для тебя Ульма.

Я шагнул вперёд и наотмашь ударил собственное лицо ладонью и, сделав ещё шаг, схватил себя за горло и крепко сжал, бешено прорычав:

— Чушь! Ты не я. Ты всего лишь грязная шлюшка, которая решила заскочить на хуец Айру и похерить нашу многолетнюю дружбу! Ты отдаёшься каждому своему желанию, забывая про всё! Про долг! Про последствия! Про цели! Мерзкая мразь…

Я хриплю, пытаясь разжать его хватку двумя руками, пока он приподнимает меня над землей. Его глаза, как и мои, пылают фиолетовым пламенем. Грязным пламенем Сердца Леса. Я пинаю его в грудь двумя ногами и освобождаюсь от хватки, отпрыгнув назад. Мне страшно. Не только потому, что он меня пугает, но и потому, что он может быть прав.