Хваленые паровые повозки тут не появлялись. Видимо все диковинки сосредоточились в столице, где их изобретатели искали рынки сбыта и задорных молодых господ с тугим кошельком, что готовы были вникнуть в идею, и ради прогресса и процветания, а заодно и личного обогащения, вложить пару тысяч золотых отрубов в дело.
Запах средневекового города заслуживает отдельного упоминания. Могу сказать честно. Все что я видел в фильмах, сериалах, и читал в книгах, ни в коей мере не отображают антураж и ароматы сообщества, в пору, когда центральный водопровод, и канализация существовали только в проектах у самых смелых и прогрессивных умов. Первый водопровод, надо сказать, появился на земле в глубокой древности в ныне потерявшей свой имперский блеск Италии, однако тут об античных сооружениях явно ничего не слышали. Помои и нечистоты выливали из окон на мостовую, порой попадая на прохожих. Те ругались, кидали в окна комья грязи и конского дерьма, подобранные с мостовой, на что им отвечали еще более ароматным душем из смеси фекалий с уриной.
Поголовно у всех тут были плохие зубы, а те, что хорошие, были редки и стояли сиротливым частоколом в скромной улыбке хозяина. Плешивые, поросшие коростой, хромоногие калеки и смердящие фруктовой водой господа побогаче, солдаты, благоухающие смесью конского пота и собственного, пьянчуги, распространяющие аромат кислого пойла, чем только не «благоухало». Будь я почувствительнее ко всему этому, не миновать беды.
К слову говоря, деревня под началом Питралина, выглядела весьма опрятно, и выступала буквально образчиком санитарии, чем местные улицы похвастаться не могли.
— И куда мы идем? — Поинтересовался я у Фалько, лавирую в толпе ожившего после ночной гульбы города и, стараясь не отставать от принца.
— На рынок. — Пояснил тот. — Таверна нам нынче не подруга. Торговцы, вот кто знает больше всех. Пройдемся, поторгуемся, приценимся, узнаем последние сплетни, послушаем глашатаев, а там, может, что на ум и придет.
— А как мы найдем рынок?
— Все просто. Чем больше шума и вони, тем ближе мы к торговым рядам.
Мы шли, ориентируясь на запах и крики, и под конец, когда гомон был уже невыносим, мы выбрались на огромную по местным меркам площадь, и углубились в лабиринт лотков, ларей и палаток. Я раньше видел рынки, в том числе и гномьи, куда стекались представители подгорного народа, чтобы пополнить запасы специй, или обменять добрую сталь на вяленую оленину, но от такого изобилия я пришел в неописуемый восторг. Даже вонь отошла на другой план, вытесненная араматами душистого перца и шафрана.
Раньше я путешествовал в центральной части королевства, куда доставляли товары перекупщики, а поскольку от местного Бурга, до портового города было рукой подать, тут я в первый раз в своей магической жизни увидел иноземцев, и смог приглядеться к существам другой расы. Встречались и гномы, вот только были они тут какие — то другие, суровые, с клочковатыми бородами, смотрящие исподлобья и поминутно сжимающие кулаки. Вскоре стала понятна и причина их беспокойства. Лавки их были заполнены ювелирными украшениями тонкой и волшебной работы. Броши в форме переплетенных ветвей, усыпанные драгоценными камнями, переливались в свете толстых свечей, разгонявших сумрак магазина. Крупные перстни искусной работы с такими же громоздкими камнями выглядели богато, и спорили сиянием с ажурными серьгами, такими невесомыми и тонкими на вид, что казалось, дунет ветер и с прилавка их сметет как перышко. Браслеты удивительной и причудливой вязи, свисали гроздьями со специальных подставок, расположились на мягких подушках тиары и ожерелья, цену за которые могли заплатить разве что короли.
Охраны тут было тоже немало. С десяток тяжело вооруженных гномов, взявшись за свои мечи и топоры, рассредоточились по самой лавке и окружали ее по периметру, и я был готов биться об заклад, что любой из этих парней, во всей своей снаряге, тяжелой, будто грех монашки, с легкостью догонит самого проворного карманника. В гномью палатку я заглянул мимоходом и, подивившись всему, что там было, под испепеляющими взглядами стражи убрался прочь. Дремавший за прилавком продавец не проявил к моему потрепанному пыльному одеянию ни малейшего внимания, а вот когда внутрь вошла пожилая колоритная пара, в дорогих парчовых одеждах, в сопровождении трех слуг, сгибающихся под тяжестью покупок, он встрепенулся и, расплывшись в приторной фальшивой улыбке, поспешил навстречу перспективным клиентам.
Следующей остановкой оказалась лавка с чем — то для меня, с самого начала, совершенно непонятным. Сотни стеклянных пузырьков, походивших на те, в которых у нас продают парфюм, были расставлены на узких полках. Горлышко каждой из бутылок было плотно залито сургучом, а за прилавком сидел не кто иной, как эльф. То, что это именно он, мне сообщил Фалько, прекрасно разбиравшийся в этой породе. Тут снова были порваны все шаблоны. Острые уши едва проглядывали из — под курчавой рыжей шевелюры. Подбородок эльфа мог похвастаться длинной козлиной бородкой, а тучность его и неповоротливость указывали на высшую степень ожирения. Да, не так я запомнил вечный народ, но видимо даже тут есть свои исключения из правил.
При виде меня эльф оживился.
— Проходи, дорогой, Малиэль знахарь рад видеть тебя у своего прилавка. Приболел? Захворал? Кашель там, или понос, у меня любое средство найдется. Быстрое как стрела, мягкое как грудь девушки, действенное, будто указ его величества. — При последних словах на устах Малиэля на секунду возникла ироничная ухмылка.
— Да мы только посмотреть. — Замахал я руками. Фалько позади меня усмехнулся и даже бровью не повел, когда цепкая пухлая рука эльфа уцепила меня за рукав, и Малиэль почти насильно поволок меня за собой.
— Смотри, добрый человек. — Вещал он самозабвенно. — Нет такого изобилия ни в королевстве, ни на континенте, и даже на островах не все найдешь, а вот у меня, гляди — ка, есть. Вот зелье приворотное, вот отворотное, ну мало ли понадобится. Вот, чтобы воду опреснять, а это, зелененькое, для того чтоб орков, гоблинов да прочую погань отпугивать. Вот, посмотри, порошок корня крикуна, замечательное средство. Его смешать с водой, да веревку обмакнуть, а после того высушить на солнышке. Что ты этой веревкой привяжешь, будь то сундук, осел или конь боевой, все будет под присмотром. Едва вор веревки этой коснется, так орать начнет, что час не успокоится. Вот кстати, молчун, тоже хорошее средство. Мало ли, ты сам позабыл, да за веревку крикуна взялся.
Если эльф не врал, у него было снадобье буквально от всего. Недоедание, обжорство, хворь скота, лыжная мазь, тюленьи слюни, сопли слона и еще пара сотен непроизносимых наименований. Стоило все это изобилие тоже недешево, цена начиналась от двух серебряных отрубов, немало даже для зажиточного горожанина, куда уж нищему магу.
Вырвался я из его цепких лап почти чудом.
— Ну ладно, тут еще долго бродить можно. — Фалько кивнул мне, запустил руку в карман, и вдруг на лице его показалась растерянность и испуг.
— Что не так? — Забеспокоился я.
— Отрубы. — Прошептал он. — Отрубы пропали.
Мы судорожно заозирались вокруг, надеясь увидеть в толпе улепетывающего прочь карманника, но как не старались, ничего не вышло. На Фалько я не грешил. Мы собственно днем ранее и передали ему последние деньги, по той причине, что из нас он был самый ответственный. Воин, охотник, следопыт, от него не укрылась бы в чаще ни единая живая душа. Сон принца был чуток, взгляд остер, реакция мгновенная, и эти его качества не раз спасали жизнь мне и моим друзьям, и если уж украл кто эти отрубы, вытянув из кармана моего товарища, то парень тот был король воров.
— Совсем ничего? — печально поинтересовался я, понимая, что ни еды, ни крова у нас очень скоро не будет.
— Нет. — Фалько снова проверил карманы. — Обобрали, твари.
Вернулись мы домой невеселые, однако перед тем как войти в гостиницу, Фалько совершил проверку на предмет наличия шпика. Соглядатаев, либо людей, которые могли показаться принцу подозрительными, не нашлось, так что мы совершенно беспрепятственно пересекли улицу. В номере нас ждал уже притомившийся Коба. В отличие от Сатаны, который преспокойно спал на подоконнике, гном места себе не находил, и едва я переступил порог, как набросился на нас с упреками.
