Мира корпела над очередной генетической задачкой, когда ей пришло сообщение от Дора, который приглашал ее вечером в свою-свою каюту.

Первой мыслью девушки было: «Интересно, а Гон знает?»

Приглашение выглядело странным. Немного не в духе Дорварда. И каким-то слишком личным. Сердце у Миры почему-то тревожно замерло, а потом забилось часто-часто. Сколько она ни гнала от себя мысли о возможном романе с докторами, они все равно так и лезли в голову, стоило только чуть отвлечься от учебы.

На встречу Мира, конечно же, пошла, даже постаралась принарядиться, насколько это было возможно в комбинезоне рува. Но прическу другую сделала. Волосы красивыми волнами рассыпались по ее плечам.

«А вдруг он мне по дейгарским законам прядь отрежет? – Мира нервно передернула плечами. – Что за глупые мысли?»

Перед каютой док-доков она замерла, а потом решительно нажала на оповещатель. Дверь практически сразу отъехала в сторону.

– Заходи! – скомандовал знакомый голос.

Мира, осторожно ступая, двинулась дальше. Она еще ни разу тут не была, поэтому невольно огляделась.

Каюта докторов отличалась от типичных кают, в том числе и тем, что мебель и предметы быта здесь были эризийскими: огромное двухместное кресло со столиками, многофункциональный рабочий стол, стеллажи, забитые всякими таинственными штуковинами, и террариум с эризийскими слизнями. Они медленно ползали по стеклу, оставляя фосфоресцирующие разноцветные следы.

– А ты-ты где? – спросила Мира, когда поняла, что хозяев не видать.

– Проходи в спальню, Дор уснул.

Дор? Уснул?! Мира запаниковала. Ситуация настораживала.

Девушка заглянула в смежный отсек. Братья разместились на длинном диване. Гон сидел в расслабленной позе и смотрел прямо на Миру, а Дор откинулся на спинку дивана и спал.

– Присаживайся, – Гон кивком указал девушке на плетеное кресло напротив себя. – Мне надо с тобой поговорить.

– Тебе?

– Да. Это я тебя вызвал.

– Эм… Но как же… Дор… И я думала…

– Дор не знает о разговоре. И я надеюсь, что ты ему ничего не расскажешь.

– Э-э… – «Как вовремя он уснул!» – подумалось Мире. – Хорошо. Я буду молчать.

– Выпить не предлагаю. Я тебя не в гости позвал.

«Ой!»

– А зачем?

– Я хочу, чтобы все это прекратилось.

– Что именно? – девушка в недоумении захлопала ресницами.

– Твое непонимание ситуации и, как следствие, недопонимание между мной-мной и тобой.

– Я не…

– Дослушай, я пытаюсь объяснить.

Мира кивнула. Гон смотрел на нее отстраненно и говорить старался сухим, резким тоном. Но это совершенно не вязалось с расслабляющей, даже в какой-то мере домашней обстановкой.

– Ты… Я-я помогли тебе.

Мира снова кивнула.

– И теперь я хочу, чтобы ты помогла мне-мне.

– А что я должна сделать?

В мыслях у девушки тут же завертелся хоровод представлений о том, как она станет для докторов героиней, спасет, улучшит, выполнит, постарается. В лепешку разобьется! И вообще будет работать как проклятая, и…

– Уйти. Ты должна уйти.

– То есть как? – опешила Мира.

– Вот так. С завтрашнего дня ты больше не работаешь в госпитале. Я сам все оформлю. Если ты заболеешь, обращаешься только к Ларри. Мои-мои лекции ты больше не посещаешь, в коридорах мне-мне не попадаешься.

– Но почему?

– Ты перешла черту! Хотя, могу предположить, что и сама этого не осознаешь.

– Я же ничего не делала!

– Делала. И сейчас продолжаешь. Ты пришла в мою-мою каюту.

– Ты сам меня пригласил!

– Тебя пригласил Дор. Ты пришла к нему. Распустила волосы… Твои ресницы трепещут. В глазах надежда. На что, Мира?

– Ни на что. Я просто здесь, потому что меня позвали. Я думала, что-то надо обсудить по работе…

– Не лги себе! И мне заодно.

Рядом на диване зашевелился Дор. Собеседники разом посмотрели на него, и Гон заявил:

– Разговор окончен.

– Но я не хочу уходить из госпиталя! – чуть ли не закричала Мира.

– Это не обсуждается! Посвяти себя учебе. Ты еще очень молода. И все у тебя впереди. Заявку из университета я-я отзывать не будем. А теперь уходи! – и Гон указал Мире направление.

– А как же… Я не могу… И…

– Уходи, или я вызову охрану.

– Не надо, – девушка всхлипнула и поднялась. – Сама уйду. Я все поняла.

Сил ей хватило, чтобы дойти до двери, но едва она покинула каюту, то разрыдалась в голос.

Гай был на седьмом небе от счастья…

Ну еще бы!

С ними на задание летел сам капитан. После того как Шадор собственноручно ввел координаты и проложил курс, штурману оставалось только следить за временем и таращиться в Q-пространство. Это делал и капитан на мостике, а Гай, сидя в штурманском кресле, чуть шею себе не свернул, посматривая на Шадора. Из всех, кто находился в рубке, Морони видел исключительно Рериха Шадора. И почти его боготворил! И мечтал как-нибудь перед ним отличиться. Он с замиранием сердца ждал, что кэп обратит на него внимание, или кто-то из рувов, на худой конец, припомнит давнишний Гаев подвиг на маяке, но…

Увы! Все занимались своими делами.

Сэм что-то подкручивал в щитке блок-ривера. Джон изучал карты. Харлад наставлял Ярима за пультом. Торрес… Торрес управлял кораблем. Впрочем, тоже лишь следил за приборами у штурвала. Кар-шприхтен шел на автопилоте. Остальные – куки находились на нижней палубе в десантном отсеке. А недосягаемый капитан восседал на мостике.

Гай думал, думал, что бы такого полезного сделать или умного, чтобы капитан его заметил, и ни с того ни с сего брякнул:

– Я знаю, как назвать кар-шприхтен…

И тут же об этом пожалел. «Вот дурак!»

Однако капитан внезапно оживился. Как будто очнулся от долгого сна, отвлекся от всполохов за лобовой зоной и заинтересованно посмотрел на Гая.

– Вы до сих пор летаете без имени? Харлад! – Шадор переключился на боцмана. – Почему не окрестили каравеллу как положено? Непорядок.

Он подмигнул Гаю, и того пробрало до печенок.

– Кадет прав.

Харлад хмуро уставился на Гая, и тот струхнул, что его сейчас разжалуют из штурманов.

– Знаешь, так говори.

«Зря вылез», – огорчился парнишка.

Но капитан смотрел одобрительно.

– Э-э, – Морони от волнения забыл не только предполагаемое название корабля, но и собственное имя. – Эм-м…

– Ну? – боцман и капитан смотрели выжидающе.

Вот кто его просил?!

Но тут Гай вспомнил, что намерен стать героем галактики и уже покорил первую ступень космоса, собрался с духом и выпалил:

– «Арго»!

– Как? – Харлад помрачнел, а Шадор вскинул брови.

– Назовем «Арго», – Гая бросило в дрожь. – Хорошее имя. Я в школе книжку читал…

– Нет! – выпалил Харлад, и вопрос капитана прозвучал одновременно с Гаевым:

– Почему?

– Это имя проклято, – Харлад мрачно глянул на своего штурмана. – И где ты его выискал?

– В книжке, – Гай почти шептал. Жалобно так. И хорошо, что преподавательница Ромеро не слышит!

– О путешественниках…

– Проклятое имя, – зловеще пробубнил боцман, – и проклятое судно.

– Я что-то такое слышал, – заметил Кортес, а Сэм сочувственно улыбнулся поникшему Гаю. Торрес делал вид, что увлечен приборами. Шадор озадаченно потер лоб.

– А мне нравится.

– Пиратские байки, – пояснил дейгарец.

– Ну конечно, – капитан откинулся на спинку кресла и рассмеялся.

Гай впервые видел, как капитан смеется, и это только добавило кэпу харизмы в глазах юного штурмана.

– Пиратские байки Хар-Харыча, – Шадор обернулся к боцману. – А?

– Так это правда?! – вырвалось у Гая. – Вы были пиратом?

Харлад промолчал, зато ответил капитан:

– Когда-то… Очень давно. Капитаном пиратского звездолета. Но теперь он здесь. И я его капитан.

– Чистая правда, – подтвердил боцман. – Тогда я еще не хромал, и кэп победил меня в честном бою. С тех пор я ему служу.

Шадор кивнул.