Фредерик вытащил револьвер, приставил к голове стоящего перед ним человека и нажал на спусковой крючок.

Револьвер стрелял беззвучно. Тело упало с грохотом.

Всплеск эмоций, ужас во взглядах… Будто они сами несколькими минутами ранее никого не убили.

– Так надо, – сухо ответил эмпат на десяток незаданных вопросов.

– Но…

– Что «но», мэтр Дориан? Хотели променять одно рабство на другое? Нет? Можете не благодарить.

Наверное, только Эдди поняла его, но сказать ничего не успела: закатила глаза и упала в обморок. Полчаса, которые она отвела себе, давно прошли, и магиня, и ее имп нуждались в отдыхе.

– Она в порядке, – успокоил эмпат бросившегося к Адалинде изобретателя. – Будет где-то через неделю. Найдите кошку и выносите обеих. Но прежде помогите Эби отвязать Джека. Надеюсь, ему не придется заново учиться ходить? Потому что идти придется быстро.

Хорошо, что с ним не спорили. Объяснять сейчас что-либо Фредди был не в состоянии.

«Все-таки я сентиментальный слюнтяй», – сказал он сам себе, оставшись один в лаборатории.

Для верности выпустил в призрака остававшиеся в барабане патроны и подошел к Элле, которую цепочка-артефакт удерживала в состоянии искусственного сна.

– Все разошлись по парам, и я без дамы не остался, – пробормотал с усмешкой.

Взвалил женщину на плечо и побрел, пошатываясь, к выходу.

Дориан сидел на скамейке. Рядом, завернутая в пальто мэтра Фредерика, спала Адалинда, а на груди у нее свернулся клубком трехцветный котенок. Владелец пальто, обхватив себя за плечи, сидел с другой стороны от изобретателя и любовался пылающими развалинами дома, в подвале которого Дориан провел несколько долгих недель.

У ворот суетились какие-то люди, у них наверняка было немало вопросов, но задавать их после того, как мэтр Фредерик продемонстрировал золотую печать Совета архимагов, никто не решился.

– Кажется, кошка была больше, когда появилась, – сказал Дориан, решив, что молчание затянулось.

– Вы ее утром не видели, – хмыкнул, не глядя на него, сосед по скамейке. – Ничего, скоро опять вырастет, как только силы восстановит. Вроде бы для импов это нормально, но я не очень в этом разбираюсь.

– Я тоже, – вздохнул Лленас. – А что это за люди?

– А, контрразведка, – отмахнулся Фредерик.

– Мне показалось, я видел среди них своего повара.

– Вам не показалось.

– Да?

– Да.

Дориан пожал плечами: наверное, это тоже нормально. Для контрразведчиков. В контрразведчиках он разбирался еще меньше, чем в импах.

– А где Эби и Джек? – спросил, удивляясь, что только теперь заметил их отсутствие.

– Ушли. Я их отпустил. Не стоит их впутывать в наши проблемы.

– У нас проблемы? Серьезные?

– Зависит от того, насколько убедительны мы будем.

Изобретатель выдержал долгий испытующий взгляд и пообещал себе быть максимально убедительным. Хотя, если бы ему оставили выбор, он тоже ушел бы с Эби и Джеком.

– Ваша машина не работала, – сказал ему светловолосый маг.

– Не работала, – согласился Дориан. – Подобное устройство вообще невозможно построить при нынешнем уровне технологий. Быть может, лет через двести. Или даже триста.

– И я так думаю, – кивнул мэтр Фредерик. – Но вы, полагаю, сумеете подтвердить свое мнение расчетами?

– Конечно.

– А что с другим вашим изобретением? С Джеком?

– Понятия не имею, где он, – искренне сказал Дориан.

– А Кит?

– Он погиб. Если нужно, готов в этом поклясться.

– А ваша бывшая служанка Эбигейл Гроу?

– Она… тоже умерла.

– Тоже? – удивился не ожидавший такого ответа Фредерик.

– Видел ее смерть собственными глазами, – еще больше озадачил его Лленас.

– Шеф, шеф! – послышалось со стороны контрразведчиков. – Дозорные остановили экипаж в паре кварталов, направлялся сюда. Там двое подозрительных типчиков – похоже, из одаренных…

– Не хотите узнать, кто там? – поинтересовался Дориан у соседа.

– Не хочу. У них есть маг, разберется. А у нас есть Элла. Так что обо всех подозрительных типчиках узнаем от нее.

Дориан подумал, что так действительно будет проще, и ни о чем больше не спрашивал, даже о том, зачем они тут сидят и кого ждут.

Все равно ведь дождутся, тогда и узнает.

– Хрен я теперь дождусь твоего рапорта, – бурчал Сидда на Скопу, пока шли к задержанному экипажу. – Совет архимагов – это тебе не вшивая внутренняя разведка! Хоть на словах расскажи, куда влез, а?

– Влез, угу. Куда ты меня воткнул, туда и влез. Повезло еще, что вылез. В первый раз за сколько лет в отпуск собирался, а ты что?

– А что я? – насупился Бейнлаф. – Я вот тоже за сколько лет в поле побывал, взрывы послушал, на земельке повалялся.

– Слушать надо, когда тебя по-хорошему предупреждают. Сказал же, чтобы не совался? Кто тебе виноват?

– Крепко теперь в оборот возьмут? – задумался Сидда.

– Не знаю.

– Правильно. Если спросят, так и будем говорить. Ничего, мол, не знаем, не видели и не слышали, да? Только глянем сейчас, что за субчиков нелегкая принесла, и все.

Нелегкая принесла двоих одаренных, правда, как Бейнлафу его маг сказал, слабеньких, а шеф додумал, что еще и на голову. Лепетали что-то невнятное, всеми родственниками клялись, что просто мимо проезжали. На шкатулку с женскими украшениями и чемодан, полный оружия, вылупились так, словно впервые увидели, и на два голоса запели, что это не их.

В это, впрочем, Сидда поверил. И Скопа подтвердил: знакомый, сказал, чемодан, и кто владелица шкатулки, догадывается.

– А это тоже не ваше? – сурово поинтересовался у задержанных Бейнлаф, указав на маленький чемоданчик, набитый деньгами, который его люди нашли в потайном ящичке под сиденьями.

– И это не их, – отчего-то погрустнел Скопа. – Что ж ей так не везет с ними? Как проклятые эти десять тысяч.

Тут уже Сидда смекнул, о ком речь, но с расспросами решил повременить пока. Вот уляжется все, успокоится, возьмут они бутылочку хорошего бренди, посидят в тишине, а когда наскучит молчать – поговорят.

Когда прогремел взрыв, они были уже далеко.

Ушли бы еще дальше, если бы не это чучело!

– Эби! – Он в который раз дернул ее за руку, заставляя остановиться. – У меня голова болит!

– Догадываюсь. – Она вспомнила, как от души приложила тяжелой железякой человека, тогда не имевшего лица. – Только радоваться чему?

– Боль – это же чувство. Я чувствую – значит, я настоящий.

– Настоящий, да.

Однажды она к этому привыкнет. К его новой внешности. К новому голосу.

Просто нужно время.

– А еще мне холодно. Я помню, это так называется. Холод. Мурашки по коже. Или мушки?

– Мурашки. Пошли быстрее, заодно и согреемся.

– Пошли. А куда? Я теперь не знаю. Карты есть в голове, а компаса – нет. Но можно будет потом купить, да?

– Купим, – вздохнула она. – Как только деньгами разживемся, сразу купим. Голова сильно болит?

– Терпеть можно. И кровь почти не идет уже.

– Все равно тебе к доктору надо. Только… Стой.

Пересилив тревожное чувство, смесь страха и стыда, мешавшее ей смотреть на идущего рядом мужчину, Эби заставила себя осмотреть его с ног до головы. Вытащила скреплявшую узел галстука булавку, сняла запонки, взвесила на ладони и решила:

– В Освин надо. Знаю там пару скупщиков, которые за это нормальную цену дадут. А после доктора того найдем, что меня лечил, помнишь? Пусть твою голову зашьет.

Завернула драгоценности в платок и убрала в карман.

– Эби, может, не нужно? Освин – плохое место. А я теперь не такой сильный, чтобы тебя защитить.

– Сама защищусь. – Она достала из другого кармана револьвер и повертела им у него перед носом. – И тебя, если придется, защищу. Идем? Сверься со своими картами, куда нам, если там – восток. Видишь, небо уже светлеет. Как раз к утру притопаем.

– Ты… – Он посмотрел на нее, на оружие в ее руке и неуверенно передернул плечами. – Я не думал раньше, что ты… такая…