– Ледяное дыхание Сарилийских гор – не просто природное явление, – пояснил Дориан, заметив удивление и смятение на его лице. – Вернее, природное, если говорить о магии самой природы. Горы разделяют энергетические потоки, которые используют маги Линкарры, и те, что доступны жрецам Гилеша. Считается, что так мир контролирует равномерность распределения силы по территориям. Один-два раза в столетие по горам проходит мощный поток холодного воздуха. Его источник так и не удалось установить, как не удалось изучить и сам поток, поскольку все живое, попадающее под ледяное дыхание, вмиг погибает. Но таким вот странным образом. – Маг указал рукой на женщину. – Тела не повреждены и в течение месяца кроме того, что заморожены, пребывают в некоем аналоге магического стазиса. Одно время считалось, что их можно вернуть к жизни, но многолетние исследования показали, что это невозможно. Люди не только замерзают, ледяное дыхание гор выдувает, так сказать, из них души… К слову, именно на таких примерах и было доказано существование души как основного носителя личностных данных. Ведь тело жизнеспособно, как вы сейчас увидите. При желании можно запустить все естественные процессы. В прошлом столетии женщина… тело женщины, вроде этого, даже зачало и выносило ребенка. Но плод оказался ущербным. Это и породило теорию, что родители передают ребенку не только частицы своей плоти, что обусловливает внешнее сходство, но и частицы души, формирующие впоследствии новую душу и личность. А поскольку у женского организма душа отсутствовала, дитя родилось с душевным изъяном, и совет Пяти Академий принял решение умертвить его во имя человеколюбия.

Мерит с отвращением скривился: во имя человеколюбия не нужно совокупляться с трупом, каким бы живым он ни казался.

– В общем, не пугайтесь, если она пошевелится, – закончил маг.

Вручив помощнику рамку для съемки, он пододвинул к операционному столу небольшой столик на колесах, на котором был установлен один из его странных приборов. Под металлической обшивкой корпуса что-то гудело, а наружу змеями пробивались разноцветные провода.

– Если взять электрические катушки, я не смогу в должной мере регулировать силу тока и напряжение, – разговаривал сам с собой изобретатель. – А здесь кристаллический преобразователь энергии, вроде того, что заменяет Джеку сердце. Я использовал его не раз, и заряда надолго не хватит. Тот, который у Джека, тоже не вечный, осталось от силы на три месяца. После придется что-то решать. Эти скупердяи из инженерной коллегии не так уж неправы, говоря о дороговизне моих проектов. Зарядить такие кристаллы нелегко, и стоят они, соответственно, немало.

Говоря, он не забывал о деле. Прикрепил провода к пальцам рук и ног женщины с помощью больших металлических прищепок, к вискам и к груди – присосками. Похожим образом он крепил электроды устройства, раскрывавшего содержимое черепной коробки Эйдена, и того прибора, с помощью которого на несколько минут перенес его в механическое тело Джека, и Мерита снова передернуло.

– Вам может показаться, что я поступаю жестоко, – предупредил Дориан. – Но не забывайте, что эта несчастная давно мертва.

Маг достал из стоявшей рядом с гудящим прибором коробки тонкую металлическую трубочку.

– Взгляните. – Он нажал круглую выпуклость на трубке, и из нее вытянулся длинный лучик света. – Это делалось как оружие. Совершенно бесполезное, учитывая, что для убийства хватает стальных клинков. Впрочем, этот легко перерубит сталь. Но все же как хирургический инструмент человечеству он нужнее. Остер, не рвет плоть, при необходимости разрез можно тут же прижечь. – Мэтр Лленас покрутил трубку, и световое лезвие уменьшилось до дюйма в длину. – Я собираюсь запустить жизненные, так сказать, процессы тела, подать импульс, который восстановит сердцебиение, а стало быть, и кровообращение, мозговую активность… если мозг, лишенный всяческой информации, может быть активен. Но рефлексы будут работать. Потом хочу сделать срез в области гортани, чтобы видеть строение и процесс сокращения связок. А затем изучить и остальное… на будущее…

…Через пять минут Эйдена уже почти не тошнило. И рамка в руках не дрожала. Нужно лишь представить, что тело на столе – муляж вроде тех, что разбирают на занятиях студенты-медики до того, как их допустят в морг кромсать настоящие трупы. Муляж, у которого размеренно вздымается грудь, дергаются время от времени конечности и вырываются из приоткрытого рта неразборчивые звуки. И в горле ровная аккуратная дыра…

– Отлично! – заключил Дориан, просмотрев снимки. – Теперь я закончу речевой аппарат в ближайшие дня два. А вы, кажется, хотели о чем-то поговорить?

– Я стану таким же? – глядя на отключенный от источника псевдожизни труп, спросил Эйден. Это был не тот вопрос, с которым он шел к магу, но пример оказался слишком нагляден. – Жизнеспособное тело без души, с мозгом, с которого стерли всю информацию?

– Нет, – пробормотал Дориан сконфуженно. – В человеческом организме, не подверженном влиянию магии, как та, что рождается в Сарилийских горах, все процессы прочно взаимосвязаны…

– Иначе говоря, я умру сразу весь, – перевел на людской язык Эйден. – Что ж, это утешает. А то, о чем я хотел поговорить… Мы можем перейти в библиотеку?

В окружении книжных полок он быстро успокоился. В конце концов, то, что с ним случилось, произошло не вчера, и хватило времени все осознать и смириться.

Но глоток бренди оказался не лишним.

– У меня появилась странная мысль о Джеке, – сказал, отставив бокал и откинувшись на мягкую спинку кресла, – подумал, что вас заинтересует.

– Что именно?

– Эбигейл не учила его драться. Даже не рассказывала ни о чем подобном. Но если бы и рассказывала, к рассказу нужна наглядная демонстрация. Я подумал… Мне показалось еще вчера, когда Джек толкнул меня, что он действовал по ситуации. Сделал то же, что сделал бы я сам, если бы при мне какой-то грубиян приставал к девушке. Не в светском салоне, конечно, но я не жалую их в последние годы… В общем, у меня возникло бредовое подозрение, что Джек научился этому от меня. После того, как вы подключили меня к искусственному сознанию, чтобы настроить зрение…

– Вы хотели сказать, во время того, как я подключил вас, – поправил маг.

– Нет. – Эйден покачал головой, чувствуя, что от бренди она сделалась совсем легкой и привычная боль в затылке притупилась. – После. Мне кажется, между нами осталась связь. Я как будто ощущаю себя… часть себя внутри механического тела. И эта пустота, отсутствие чувств, кроме зрения и слуха, и мои собственные мысли словно заперты в его безмозглой черепушке…

– Вам кажется, – уверенно прервал его Дориан. – Связь была кратковременной, я тут же перекрыл канал, он не продержался бы без питания. Я лишь не учел, насколько человеческое сознание несовместимо с искусственным организмом, и тот дискомфорт, который вам пришлось испытать. Простите. Но Джек, вероятно, успел позаимствовать у вас что-то. Случайные мысли и эмоции могли записаться в его память, и я думаю, это только на благо. Наверное, можно попробовать заложить основы его поведения, включив в матрицу снимок сознания конкретной личности…

– Ну уж нет! – отказался Эйден поспешно. – Больше я в его шкуру не влезу. Ищите других добровольцев.

– Я бы нашел, – протянул маг. – Но не буду. Человеческое сознание далеко от идеального. Вдруг мой механический слуга начнет бояться грома или сочинять стишки ночами? Нет, нет и нет. Потрачу чуть больше времени и снабжу Джека только необходимыми навыками. А вы постарайтесь выбросить эти глупости из головы. Связи между вами нет, ручаюсь. Но если из-за этих тревог вам неприятно заниматься с Джеком…

– Нет, все в порядке. Прогулки в саду полезны нам обоим.

Не поздно было вернуться к Эбигейл и ее механическому защитнику, но Эйден предпочел еще один бокал бренди и тишину своей спальни.

Если Дориан говорит, что никакой связи нет, ему стоит поверить. Просто нервы и странные фантазии. Навязчивые. У него в последнее время все фантазии навязчивые…