— И вам добра да здоровья, — в тон ему ответил царевич, весьма удивив этим пришедшего. — Скажи, любезный, не въезжали в город или мимо не проезжали подводы с материалами для постройки дороги?

— Не было, — тоскливо вздохнул стражник. — Уже третью неделю ждем их, а они все никак доползти не могут. Уж больно дороги там развезло. Сплошь глина, а тут дожди прошли, ну и встал путь. Ни конному, ни пешему, только ждать, пока само высохнет или замерзнет. Говорили им, чтобы по реке к городу шли, да только уперся тот купец, мол не пройдут его баржи. А теперь ни барж, ни груза, ни его самого.

— Что ж, спасибо, добрый человек, что просветил, — царевич жестом отпустил его, а сам отправился к ждавшим их людям.

— Значит, завязли, говорят, — началось обсуждение, когда Елисей сообщил об услышанном. — Знаем мы, как завязли. Чтоб мы так каждый воскресный день вязли…

Дав людям выплеснуть негатив, будущий правитель Московии распорядился:

— Григорий, бери четверых, и скачите в сторону Коломны. Разберитесь на месте, что к чему. Мы же отправимся Горыныча да Чудо-Юдо усмирять. А после их направим ту дорогу расчищать да мостить. Коли так дела сложились, пусть от берега до города участок проложат.

— Так батюшка ваш ругаться будет, — ахнул Ждан. — У него же сметы, расходы…

— Коли одни будут ждать, когда морозы ударят, а другие, что материал подвезут, любая смета ни на что не годной писулькой станет. Если что, ответственность я на себя возьму, — возразил Елисей. — Все едино обходную дорогу круг Москвы строить надобно будет. Так годом раньше часть ее проложат или годом позже.

Возражений не последовало. Вскоре, распростившись с пятеркой попутчиков, отряд во главе со Жданом и Елисеем отправился дальше. Проехав через Каширу и пополнив запасы, поскольку все, что было у них, отдали отправившейся в сторону пятерке, двинулись дальше. Уже в темноте, когда подходило время выбирать место для ночлега, увидели маячащие впереди огни. Можно было не сомневаться — это тот самый лагерь строителей, который они искали. А раздавшаяся неожиданно песня окончательно в этом убедила.

— Напилася я пьяна, — выводил кто-то нарочито тоненьким голосом, а после еще двое подхватили, — не дойду я до дому…

— Вот они, пропойцы наши, — Елисей пришпорил коня и, прежде чем воины успели хоть что-то сообразить, скрылся в темноте. Остальным пришлось поспешить, чтобы царевич не попал в неприятную ситуацию, а то кто знает этот народ, не признают еще наследника по темному времени да удаленности от столицы, как потом царю-батюшке докладывать?

— Доброго вечера честной компании, — наследник осадил своего коня возле одно из костров, поблизости от которого устроился Горыныч. Чуда-Юда видно не было, но угадывающиеся в темноте контуры показывали — он тоже здесь.

— И тебе всего доброго, — Змей прервал песню, и все три головы уставились на мальчишку. — А мы тебя знаем?

— Должны, — Елисей отметил, что горе-строитель если и пьян, то не настолько сильно, чтобы стоило спасаться. Главное, чтобы дружинники верные не помешали.

— Хм… — правая голова чуть приблизилась, внимательно рассматривая подъехавшего. — Одежа добротная, хоть и проста да дорога.

— Конь из царских конюшен, — оглядела скакуна левая, — долгий путь проделал, но еще столько же может проскакать. И нас не боится ничуть.

— Да и сам хлопец росту не высокого, но вытянется. Бойкий, смелый. Гы, Елисей, ты что тут делаешь?

Царевич чуть заметно выдохнул. Горыныч признал его, значит, дальнейших проблем можно не опасаться.

— Да вот, — он пожал плечами, — одолели батюшку жалобами. Мол, разбойники к югу от Москвы завелись, деревни обчищают, караваны разоряют, никого не щадят, только что не голыми отпускают. Женщинам и вовсе проходу не дают. Когда первая жалоба пришла, батюшка не поверил, так потом один за другим гонцы в ноги падали. Да как назло Кощей на задание важное да секретное отправился, и остальные кто где. Адриян в Киеве ныне, Мирослав в Новограде, Павел Лукшин и вовсе с весны у свеев. Вот батюшка меня и отправил, мол, чем бояр посылать на дело опасное, лучше сына своего спробую. А то пока слуги верные соберутся, весна настанет, а люди обижаемые бунт учинят.

По мере рассказа глаза Горыныча округлялись все больше и больше. В темноте завозилось нечто, и на Елисея уставилось два красных уголька, да и люди, кои были с ними, тоже приблизились послушать о разбойниках страшных.

— А откуда тут разбойники взяться могли? — пробасило из темноты после окончания сего рассказа. — Тут окромя нас и нет почти никого.

— Не знаю, — чистосердечно признался Елисей. — Кстати, а чего это вы все еще тут, вы же уже верст на сто западнее быть должны.

— Так это, материалы не подвезли, — пропищала левая голова.

— Угу, — кивнул царевич. — Ладно, ребята, от батюшки приказ новый пришел. Надо дорогу от Камы через Коломну, Каширу да Серпухов круг Москвы повести на Можайск. А после уже сравнять как по изначальному плану было, чтобы купцам, кои в Москву не думали ехать, могли ее спокойно миновать. Так что сегодня еще отдыхайте, а завтра лагерь свернете и к тому месту, где вам материалы выгружают, отправимся. Я с вами на какое-то время останусь, а потом с поставщиком до столицы водным путем отправлюсь.

— Так поздно плавать уже, — пробасил Чудо-Юдо. — Уже рыба спать уходит, а вы все плавать, плавать… Водяного только злить.

— А подледный лов да пьяные песни на берегу не злят его? — спросил у темноты парнишка. — Особливо когда и кабак рядом с берегом, а рюмочку не поднесут.

На этот вопрос ответа не нашел никто. Красные уголья глаз моргнули, после чего окончательно погасли. Чудо-Юдо поворочался немного, устраиваясь удобнее, и вскоре засопел. Между тем люди заметили и сопровождавших царевича воинов. Праздные разговоры быстро свернули, помогли прибывшим приготовить ужин. Уже после расселись у костров, принялись обсуждать, почему стройка встала, да кто же местное население забижает.

— Хороший ты парень, Елисей, — рассуждала тихонько средняя голова, — соображаешь быстро, дипломатии обучен. Вон как ловко нам все расписал. Батюшка-то твой, небось, сразу сказал, мол, загулял Горыныч, надобно его к порядку призвать. А ты все так повернул, что аж совестно нам стало, — правая и левая головы дружно кивнули. — Хорошим ты правителем будешь, ежели бояре не сожрут.

— Не получится, — улыбнулся Елисей. — Где им с их брюхами за мной угнаться. Даже дети их и то в моих забавах только шишки получают, потому что дома все мамки да няньки охают, дитятко под ручки белые водят.

— А тебе сие не по нраву?

— Горыныч, вот тебе бы понравилось, если бы мамка твоя постоянно рядом вертелась да следила, что ты делаешь.

— Пффф… — головы выпустили из носа клубы дыма. — Да если бы я ее слушался, так и сидел бы в пещере семейной на Каменном поясе. И знать бы не знал ни грамоты, ни нот, песен бы не пел, с людьми умными не общался. В общем, полным дураком был.

— Вот, — парнишка вздохнул. — А бояре наши так и живут, по традиции еще прапрапрадедовской. Я смотрю, что мир на месте не стоит. Люди вон в Новый свет переселяются, а нашим ребятам чтобы по Северному океану плавать, али Сибирь изучать к отцу на поклон ходить приходится, да еще насмешки боярские слушать. Этак можно всю жизнь дикарями оставаться, а потом упасть в руки соседей перезрелым плодом. Дорога эта, думаешь, нужна им. Да как бы не так. Они батюшку отговаривали, пока он Ивашку Косого скипетром по голове не стукнул. Довели.

— Да что тому Косому сделается, — удивился Змей.

— Ничего, — вновь вздохнул царевич. — Там шапка такая, что и не заметишь.

— Жениться тебе надо будет, — задумчиво произнес Горыныч. — Да только не нашу клушу в жены брать, потому что потом она тебя сама в оборот возьмет, сам не заметишь, как случилось. А заграничную жену искать, которая бояр наших будет гнуть в рог бараний да гонять в хвост и гриву.

— Да какая жена, побойся Бога, — вздрогнул Елисей. — Мне еще лет-то всего ничего, никто венчать не будет.