Банда сразу осталась без «зимних квартир». Старицкий район никогда их особо не поддерживал, поэтому разбегаться не стоило. Кроме всего прочего, даже простенькая магическая сетка сразу «паутинит» одиночек. Тарас был уверен, что у Хвоща предусмотрен ещё не один вариант, но расспрашивать главаря благоразумно не стал.

– Выведи нас на Максатиху. Сумеешь – я поверю, что ты можешь предложить что-то дельное насчёт башни весёлых тёлок.

– Башни весталок, – машинально поправил собеседника Тарас, но Хвощ не собирался обсуждать риторику.

– Хоть зоопарк штурмуй. Если внутри будет серебро – людей получишь.

– А ты сам что, дороги на Максатиху не знаешь?

Хвощ недобро посмотрел на школяра. Затем произнёс, чётко впечатывая каждое слово:

– Они скоро будут знать, где мы стоим. Над лесом повиснет стрелок, на каждой развилке засада. Без магии нам нужно разбегаться.

Тарас задумался. Что будет, если он откажется, он себе примерно представлял. Если сделать это, его зарежут. После чего банда брызгами разойдётся в разные стороны, а по весне соберётся вновь. Если, конечно, разбойников за зиму не переловят. Можно согласиться и слинять по дороге. Шансы наверняка представятся. А можно согласиться всерьёз.

И освободить Ольгу.

– Я вас выведу. Но у меня будет условие, – сообщил Хвощу Тарас.

На телеге ехали двое.

– Люди говорили, что здесь опасно.

– Везде сейчас опасно. У родного дома могут голову проломить.

– Это точно, кум, – согласно кивнул коробейник помоложе и кинул в рот очередное зернышко подсолнуха. На чёрной бороде висела серая лушпайка.

– А где это ты слышал про опасно? – после некоторого молчания спросил собеседник.

– В трактире, где же ещё. Помнишь, мы там о дороге расспрашивали?

– Помню. – Коробейник постарше не то чтобы испугался, просто стал зорче поглядывать по сторонам. На боку его полушубка висел заряженный пистоль, в рукаве на крайний случай имелся шарик ведьминого пороха. – И чего там говорили? Я помню, дед какой-то баил, стражу на ямах удвоили.

– А ты, видать, по нужде отходил. Говорили, банду Хлыща в округе ловят. И будто они узбеков недавно возле Старицы побили. То ли купцов, то ли воинов.

– Не Хлыща, а Хвоща. Так это, кум, далеко, – снова расслабился старший коробейник. – Там сейчас за них крепко должны взяться. Кого-то уже в самой Старице ущучили.

– Так тут и пеши за день доберешься. А там сейчас дружина со всей волости, что ты думаешь, душегубы там и сидят? Вполне могли сюда свалить. Глянь-ка, сапог.

Младший коробейник поднял яркий расписной сапог, валявшийся в кустах у самой дороги.

– С телеги, что ли, свалился? Второго нет, – огорчился он.

– А ты хочешь, чтобы они парами падали, – усмехнулся его спутник. Младший ещё покрутил в руках находку и зашвырнул сапог в кусты.

Поехали дальше.

– А что, кум, говорили, под Максатихой волколак объявился.

– Ну да. Я тоже слышал.

– А чего их не передушат всех? Опасные же звери.

– Дурень ты, кум. Волколак вообще не зверь.

– Типа оборотня?

Старший коробейник задумался.

– Ну да, похоже. Только человечину не жрёт.

– А ну как начнёт жрать? Что тогда?

– А ну как ты начнёшь людей резать? Вычислят тебя ведуны, и на арену. Так и там тоже. Волколаки, наоборот, полезные. Он перекинется и волков уведёт, если много их. Один волколак сотни охотников стоит. Они зверей пасут, как пастухи стадо.

– А правду говорят, что они сырое мясо жрут?

– Ну, это да. Когда он в морде волка, то конечно. А чё ему, по лесу со сковородкой бегать?

– Оба, кум. Второй сапог.

Старший коробейник натянул поводья. Лошадь остановилась.

– Не нравится мне это. Может, засада?

Младший уже спрыгнул вниз и крутил сапог в руках.

– Точно такой же. Да какая засада, нас всего двое. Наехали б мы на Хвоща, то-то б он твоего пистоля напужался. Слушай, а тот сапог правый был или левый?

– Не знаю, – хмуро ответил старший коробейник. – Ты ж его смотрел.

– Чёрт, не помню, – задумался молодой. – Поехали обратно.

– Да как ты здесь развернёшься? – резонно спросил его старший.

Развернуться действительно было негде.

– Это тот, кто потерял, увидел, что обронил сапог, да и второй выкинул, – догадался молодой. – Подожди здесь, я сейчас сбегаю.

– Ну давай, только быстро, – с сомнением сказал старший коробейник и на всякий случай приготовил пистоль. Молодой, сжимая в руке сапог, бегом бросился назад по дороге. Только он скрылся из виду, как из-за поворота показалась девушка, почти девочка. В лёгком платье, с корзинкой, она пошла прямо к телеге, улыбаясь во все зубы хмурому коробейнику. На глазу у неё растекалось огромное, безобразное родимое пятно.

– А ну стой, – вдруг сказал коробейник. Сзади послышался хруст, и он обернулся, держа в руках пистолет. Там чуть подрагивали кусты и вроде никого не было. – Ты кто такая?

– Я Марина, – сказала Марина. – Я в лесу заблудилась. Скажите, эта дорога на Старицу?

– А ну покажь, Марина, чего там у тебя в корзинке?

– Да вы что, дядечка? Грибы там. Вот. – Марина подняла корзинку обеими руками и протянула её коробейнику, тот автоматически взял корзинку, не выпуская из рук пистоль, в то же мгновение девушка присела, подхватила с земли саблю – та была забросана листьями – и приставила её к горлу бородатого мужика. Сбоку нарисовался однорукий пацан очень неприятного вида, покачивающий двуствольным пистолем. «Не зря хрустело», – обречённо подумал коробейник.

– Слезай, дядечка. Приехали, – спокойно сказала Марина, и коробейник слез, чувствуя, как легко эта рыжая перережет ему горло. Муха пихнул крюком его пистоль подальше в телегу, аккуратно держа коробейника на прицеле, а Маринка профессионально и быстро обшмонала мужичка с головы до ног. Вытащила из рукава шарик ведьминого пороха и жестом приказала развернуться.

Ещё через минуту руки его были скручены проволокой, рот заткнут, на ухо ему шепнули «не поворачивайся», а телега поехала дальше, увозя с собой и весь товар.

Коробейник только мычал, дёргаясь, но не решаясь повернуться – чёрт знает, что на уме у этой жуткой парочки... Получать пулю в затылок мужику не хотелось, было безумно жаль лошади, и в то же время он чувствовал, что только что мог с лёгкостью отправиться на тот свет. Глаза и у девки, и пацанёнка были страшные, полные чёрного яду. И уже без руки, стервец...

– Прикинь, кум, оба левые, – послышалось из-за кустов на повороте.

Старший коробейник наконец повернулся, выплюнул тряпку и объяснил куму, куда следует засунуть оба сапога в такой непростой ситуации.

Школяр осмотрелся, «слушая» местность. Фон был везде различным, как и положено. Но в одном месте, у отдельно стоявшей избушки, выделялось «излучающее» пятно. Тарас «прислушался» получше.

Там была опасность.

В русском языке нет точного слова, чтобы передать это ощущение, но ошибиться было невозможно, как невозможно, к примеру, пропустить незамеченным резкий тухлый запах. Избушка бревенчатая, без окон. Или сарай, или банька, вернее банька, поскольку на крыше кособочилась странная, как на детских рисунках, наклонная труба. Зачем было делать трубу не вертикальной? Или это от старости её так повело? Избушка глубоко вросла в землю, бревна почернели.

– Не надо туда ехать. Давай в обход, – выдал резюме школяр.

Хвощ кивнул.

– Что-то меня сомнения берут. Посмотрел – и не надо. Почему не надо, объясни?

Тарас смешался. Он как-то не был готов формулировать причины своего решения, да и сам их толком не знал. Просто «слышал» чёрное, зудящее пятно.

– Так там это... Не нравится мне вон та избушка. И всё тут.

– И всё тут. Раскомандовался. А давай-ка мы тебя проверим. Штырь!

На окрик Хвоща среагировал невысокий кривоногий мужичок с реденькой кудлатой бородёнкой.

– Смотайся-ка вон к той баньке, только осторожно. Видишь? Во-он, через поле, у самой опушки. Проверь. – Хвощ поднял вверх руку, останавливая остальных. Штырь кивнул и широкими, чуть косолапыми шагами пошел, покачиваясь, через жухлую траву. По дороге здесь выходило длиннее.