Маг магистрата умолчал, что в городской казне работает его родственник, и не всё, что туда сдаётся, доходит до регистрации.

– Так это... Н-н-н-ничего ведь не было на ру-руках.

– А где было?

– Ни-ни-нигде. Ни-ни-нигде не было.

Риски подозрительно посмотрел на работника холодной. Жалкий вид собеседника мог служить и прикрытием, но Риски, как и все люди, наделённые магической силой, чувствовал, когда ему лгут.

– Ты хочешь сказать, что оберег могли снять в школе гладиаторов?

– Н-н-н-не знаю. Вряд ли.

– Почему вряд ли?

– Они ни-ни-никогда такие вещи не-не трогают.

– Ты тело убитого в конвертер убирал?

Распорядитель трупов кивнул, не рискуя без нужды общаться голосом.

– И на теле ничего не было? Одежда была?

– О-о-обычная. Ку-куртка при нём была школярская.

– Она у тебя осталась?

Собеседник Риски снова кивнул. Он постепенно оправлялся от первого испуга.

– Где она?

Служитель конвертера подошел к длинным стеллажам и вытащил лежавшую там куртку. Это действительно была куртка Тараса, Риски запомнил кровавое пятно на левом рукаве.

– Тело сжег как должно? С исполнением обрядов в основу основ и городское благополучие?

– Конечно. – Распорядитель трупов справился с заиканием.

– На арене он дрался с браслетом. Это я видел, – очень тихо сказал сам себе Риски. – Неужели ланиста позарился?

Худой, скрюченный, действительно напоминавший червяка служитель конвертера стоял перед магом, почтительно изогнувшись, готовый исполнить любой его приказ.

– Раскрой шире глаза, – принял решение Риски. – Потрачу на тебя кристалл. Всё равно казённый.

Он пристроил синхронизирующий кристалл возможно ближе к зрачкам вопрошаемого и спросил:

– Вспоминай тот день, когда готовил школяра в печь. Вопросы задаются в рамках рыцарского дознания по пропавшему артефакту.

Вокруг кристалла развернулась синеватая дымка, и Риски увидел окружающее глазами служителя конвертера.

Двое принесли окровавленное закоченевшее тело и тюк с одеждой.

– Убитый на арене школяр. Оформи всё как полагается. – Тот, что повыше, поставил галочку в книге сдачи-приёмки. – Шмотки, как обычно, остаются тебе.

Пальцы распорядителя сделали соответствующую случаю пометку. Он развернул тело и начал приготовления к последней процедуре. Носильщики ушли. Благовония, мази, расчленяющие ножи и направляющие свет зеркала – всё сноровисто раскладывалось в надлежащие ниши. Наконец труп перевернулся лицом вверх, и нож в правой руке распорядителя качнулся в ожидании первого разреза.

– Стоп. Достаточно, червяк.

Не обидевшись на червяка, служитель вышел из воспоминания и снова замер, почтительно глядя на Риски.

Маг раздраженно хрустнул пальцами.

– Болван. Вместо школяра тебе принесли какого-то бродягу.

– Да мы ненадолго. – Никита деликатно топтался в дверях, не делая попытки уйти, но и не проходя в комнату.

– Ну да, – помог ему хозяин. – Постоим немного да пойдем.

Деликатный Никита хрюкнул и решился снять куртку. Хоть он и знал, что сейчас здесь нет декана, но как-то было неуютно. Варвара чувствовала себя более уверенно.

– Давай, давай. Проходите. – Стас, младший сын декана, принял неожиданных гостей вполне радушно, тем более что каждого из них неплохо знал. Стас учился на третьем курсе, особенно близко они не общались, но здоровались приветливо. – Я слышал, беда у вас.

– Что есть, того не отымешь... – Никита постепенно приходил в себя, понимая, что придется вести разговор именно здесь. Старший из сыновей декана сейчас преподавал в Зубцове, а средний погиб, попав в отсев курса ещё десять лет назад. – Нам бы с отцом твоим повидаться. Человека одного показать.

– Ну да. – Стас не стал затягивать паузу. – Он предупредил, что можете прийти. Я сейчас свистну.

Он снял с крючка в прихожей глиняного соловья и щелкнул клювом. Разговора слышно не было, хоть и стояли рядом. Понятно, у магов птички наворочены, но Никита видел, что сказал Стас всего несколько слов.

– Заводите его сюда.

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас. Он сказал, что если в вас не ошибается, то Тарас ждет неподалёку. Он поправился?

– Да, – сообщил Никита, и физически это было правдой. Он подумал о том, как удобно было бы сейчас их взять всех вместе, но отогнал пакостные мысли. Декана школяры уважали, и, кроме того, он мог просто не вытаскивать Тараса из-под конвертера.

Варвара помахала в окошко. Вскоре Тарас и сопровождавший его Ярослав были в прихожей.

Беседа декана и Тараса проходила с глазу на глаз.

Темная, бордовых тонов комната – из коридора её невозможно было заметить, Стас просто открыл дверь в стене. Мягкий свет четырех свечей в деревянном подсвечнике, плотная обивочная ткань на стенах, столик, кушетка и кресло. Для чего предназначался этот тайник, школяр не успел задуматься – Стас вышел, а через другую дверь в ту же комнатку вошел декан. Умно, подумал Тарас. Теперь, даже случись что, никто не сможет сказать под присягой, что видел их вместе.

Декан не хотел провоцировать неприятности.

Они молча, без улыбки, смотрели друг на друга. Декан сел в кресло, удобно опершись о мягкий валик подлокотника. Тарас, поколебавшись, присел на краешек кушетки.

– И как же вас, молодой человек, угораздило... – Столько сожаления было в голосе декана, что Тарас не нашелся что ответить. Минуту назад он хорохорился, не всерьез, а скорее напоследок, а тут... Цвет голоса был горячим от силы, но спокойным. Сожаление, искренность и сочувствие. Декан не просто собирался исполнить обещание, он реально был на его стороне. Школяр почувствовал у горла обжигающий комок, в глаза ударила влага – он даже отвернулся. Разрыдаться тут не хватало. Пожалели, блин. Декан наклонился вперед, рука мягко легла школяру на плечо.

Тарас сунулся назад, сбрасывая руку. Так пятится от ласки волчонок, может и цапнуть невзначай. Декан развернул Тараса к себе лицом. Раскрыл на ладони нечто, мелькнувшее чёрными лепестками. И выдохнул еле слышно, но отчетливо:

«Покажи мне свой цвет».

Инстинктивно Тарас дернулся закрыться, что, конечно же, было глупо, но потом устыдился этого порыва и, как умел, сбросил покров. Зашуршали чёрные лепестки, разворачиваясь прозрачной паутиной, снимая многослойную копию того, что на Востоке называют аурой. Яркие искорки малиново-алых и фиолетовых цветов соткались в невесомый прозрачный узор, асимметричный цветок диковинной формы. Внутри подрагивали, пульсируя, тонкие прожилки, разворачиваясь лучиками на каждое дуновение чёрных лепестков. Декан долго, закрыв глаза, исследовал соцветие темного нитевидного пламени.

– М-да, юноша... Силенок-то у вас... Маловато... – Декан сделал странный жест, очертив грани какой-то фигуры. Что это было, школяр не имел представления. – Зато самомнение... Мы, мол, незаслуженно обижены и абсолютно невиновны...

– Так и есть, – дернулся Тарас, но жест декана заставил его замолчать.

– Это вам кажется, что так и есть... Это вам так искренне кажется... Но сейчас не время оценивать степень вины. Сейчас требуется исправлять ситуацию. Жаль, конечно... Школяр вы неплохой... Уровень подготовки... Чуть выше среднего... Вполне прилично, вы имели все шансы на пятый курс... Туда, конечно, дорога заказана... Бузотер, разгильдяй, забияка... Классический школяр... Именно на пятом курсе эту стружку и снимают... – Тарас беспокойно заерзал, но властная ладонь вдавила его в кресло. – Хуже, что и цветному вашему теперь в Колледже не удержаться. Даже если удастся уладить все его проблемы.

– Это почему? – возмутился за Никиту Тарас.

– Да потому, что он хороший цветный, я внимательно просмотрел его спектральные записи. Перейти без вас на пятый курс... Он один из самых вероятных кандидатов при отсеве. А помогать мы никому не имеем права.

– Я знаю.

– Та же история с бургомистром. Теперь поздно исследовать первопричины. Бургомистра не воскресить.