— Почему?

— Почему? Да потому что она всю свою жизнь посвятила как раз тому, чтобы отмыться от клейма «дочери мошенника». Потому, что если бы она хотела, то вывела бы мои активы еще прошлой ночью, когда мы спали, а компьютеры были включены и все пароли были в системе. Потому, что я знаю, о чем она кричит по ночам… что именно она просит не делать с ней. И потому, что есть что-то, чего не купить за все деньги мира.

— И… что же это? — сглатывает Рыжик и смертельно боится услышать слово «любовь», потому что она не выдержит этого, она не выдержит этого слова, которое произнесет Бьянка, потому что потом останется только беспомощное «а как же я?» и все. Мир рухнет, и она останется на обломках — одна.

— Здесь есть как минимум два человека, которые принимают Юрико такой, какая она есть — отвечает Бьянка: — со всей ее страстью к игре и доминации, со всеми ее амбициями и слабостями. Просто такой, какая она есть и какой она станет. Это мой puddin’, ну у него вообще талант подбирать нужных людей и принимать их всем сердцем… большое у него сердце, за что я его и люблю. И я. Я тоже в состоянии принять Юрико такой, какая она есть. Большинство людей, узнав ее поближе — начинают опасаться. Бояться. Не доверять. Puddin’ — не такой. Он доверяет абсолютно, и ты можешь в любую минуту воткнуть нож ему в спину, и он с готовностью подставит ее тебе. Но… рука не поднимается. Так мы и приручили его куноичи, где бы она сейчас не была. И глядя на это — я подумала о двух вещах. И первая из них — что может стоит и самой попробовать? Самой вот так жить. Это страшно, но вместе с ним я ничего не боюсь. Понимаешь, даже если у меня заберут все деньги и мне придется жить на улице — я знаю, что не пропаду рядом с ним. Потому что буду счастлива каждый день и каждую секунду пока мы рядом.

— Пока ты с ним рядом… — кивает Рыжик и в ее сердце отдается болью затаенная струна: — я понимаю…

— Не только мы с ним — отвечает Бьянка: — ты тоже. Мы — это я, ты и он. Мы. Потому что я — люблю тебя.

— Но…

— И да, это нестандартно. Неправильно. Так не делают. Но… когда я делала что-то правильно и стандартно? Или так как все? — пожимает плечами Бьянка: — прав был puddin’, надо было тебе раньше сказать, да времени как-то не было… — она не заканчивает своего предложения. Не заканчивает, потому что Рыжик — бросается к ней в объятия, вышибая дух и стискивая так, словно боится, что их сейчас растащат в стороны.

— Ну-ну. — поглаживает ее по спине Бьянка: — Ну-ну. Так, кажется надо говорить?

— Ты самая неромантичная девушка на свете — бормочет Рыжик, чувствуя, как по ее щекам стекают слезы: — кто же так в любви признается?

— Я. — отвечает Бьянка: — самый простой способ так и сказать «я тебя люблю», чего тут придумывать?

— Ты… невозможная. И невероятная. И… я бы сочинила тебе стих, но не знаю как… — сбивчиво бормочет Рыжик, совершенно пропав в магии объятий, зарыв свое лицо в груди у Бьянки.

— Вот эти нивы и леса и все чего попросишь ты — я дам тебе моя краса, коль угольщика бросишь ты — шепчет ей в ухо Бьянка: — ты помнишь это стихотворение?

— Неа — мотает головой Рыжик: — у меня с иностранной литературой нелады были, знаешь же.

— Одену в шелк тебя мой друг, зачем отрепья носишь ты — раздается вдруг голос от кресла и Рыжик с ужасом понимает, что Юрико — не спит.

— Я дам тебе коней и слуг, коль угольщика бросишь ты — продолжает Юрико и ее голос набирает силу.

— Хоть горы золота мне дай и жемчуга отборного, но не уйду я — так и знай, от угольщика черного. Мы днем развозим уголек, зато порой ночною, я заберусь в свой уголок, мой угольщик — со мною… — руки Бьянки обнимают ее крепче, ей становится трудно дышать, но она не сопротивляется, она затаивает дыхание, слушая строки древнего гимна любви.

— У нас любовь — любви цена, а дом наш — мир просторный и платит верностью сполна мне угольщик мой черный! — заканчивает Бьянка и еще раз стискивает ее в объятиях. Наступает тишина.

— Я, конечно, не подслушивала — через некоторое время раздается голос Юрико: — но значит ли это что я теперь — управляющая группы компаний «Бьянка Петролеум»? У прежнего был неплохой такой кабинет…

— Помолчи, Постельная Грелка. — откликается Бьянка: — есть дела дневные и дела ночные. Дома дела не обсуждаем.

— О! Значит ли это, что Госпожа хочет, чтобы Постельная Грелка потерла ей и ее подружке спинки? Я довольно бесстыжая и весьма гибкая, видели бы вы как я на шпагат умею…

— На мой взгляд ты слишком много говоришь — поворачивается к ней Рыжик и окидывает ее изучающим взглядом. И как она раньше не видела, думает она, вся эта бравада, все эти шуточки на грани фола — от страха. Что ее тут не примут. Для того, чтобы потом — не было больно, когда — не примут. И чтобы ее было трудней принимать. Ежик, думает она, нет, даже скорей — дикобраз, оттопырилась иголками во все стороны, чтобы ее было трудней полюбить. Дилемма дикобразов… или дилемма влюбленных — когда вместе больно, но и порознь не лучше. Какое решение тут может быть? Только трусы выбирают одиночество. Вместе — не легче, может быть даже больней, но … зато вместе. Она отвела руку в сторону, раскрывая их с Бьянкой объятия. Так, чтобы было место третьему.

— Ну, чего сидишь, наглая мошенница? — спрашивает она: — иди сюда, исполняй свои ночные обязанности. Сегодня мы с тобой ублажаем Госпожу Бьянку… а ее еще и помыть надо…

— Так у меня теперь еще одна должность? — Юрико откидывает плед в сторону и потягивается. На секунду Рыжику, кажется, что ее глаза подозрительно блестят. Слезы? Впрочем она тут же оказывается рядом и присоединяется к объятьям.

— Какая еще должность? — ворчит Рыжик: — хватит с тебя управляющей…

— Ну как… управляющая это раз. Постельная Грелка Госпожи это два. А теперь еще и Девушка, Которая Моет Прелести Госпожи… какой карьерный рост! — усмехается Юрико и теперь, когда она совсем близко, Рыжик отчетливо видит слезы в ее глазах. Все еще пытается шутить, думает она, все никак свое сердце не откроет.

— Знаешь — говорит Рыжик: — а я думала, что ты мошенница. Я и сейчас так думаю.

— Так. — Юрико отстраняется и Рыжик чувствует, как ее спина — деревянеет под ее пальцами: — и что?

— Просто мне сейчас неважно кто ты. Мошенница, похитительница, обманщица. В конце концов у нас в компании и безжалостные убийцы есть. Целых две штуки. Мне важно то, что ты — с нами. Ты можешь быть лисой и змеей, но ты — наша лиса и змея. Так что вот тебе еще две должности, Собирательница Регалий. — говорит Рыжик и чувствует, как спина Юрико под ее пальцами — расслабляется.

— После того, как мы в душ сходим все вместе — я тебе еще парочку присвою — обещает Бьянка: — правда неудобно теперь этим со своим финансовым управляющим заниматься.

— Ну уж нет. Все должно быть по правилам — мотает головой Юрико: — я беспомощная юная дева, и весь мой карьерный рост — через постель с боссом. Таков этот безжалостный мир. Ведите меня, развратницы, я зажмурю глаза и исполню свой долг, дав вам возможность осквернить мое невинное тело вашими плотскими желаниями…

— На мой взгляд она все еще слишком много говорит… — чешет затылок Рыжик: — но… это можно исправить.

— Да. Ее рот определенно надо чем-то занять. Более… конструктивным. — кивает Бьянка: — пошли уже в душ. Тяжелый день выдался.

— Так вот как вы это называете! Конструктивно! Позаботьтесь обо мне сенпаи!

— Да, так мне puddin’ и говорил… много-много непокою принесет она с собой… шевелись, Пигги, меньше слов больше дела! — вздыхает Бьянка, Юрико ойкает от игривого шлепка по попке, а Рыжик думает что все — хорошо. Несмотря ни на что. Хоть горы золота мне дай и жемчуга отборного, но не уйду я так и знай… никуда не уйду. Здесь мое место. Прямо вот тут, между ними…

День был просто прекрасен. Ни одной тучки на небе, ясно и светло, не слишком жарко, не слишком прохладно — замечательный такой день. Как там говаривал Роберт Браунинг — God is in his heaven, all's right with the world — Бог на небе — все в порядке на земле… и на земле в самом деле все было в порядке. Я сижу в жилой зоне Логова Злодейки и медитирую, приводя мысли в порядок.