— У меня нет готовых выводов и рецептов, у меня есть только эта весть — Смерти нет! — развожу я руками в стороны. Да, уж это я испытал сам и готов нести в массы со всей серьезностью, присущей Двуцветному Питону, Скалистому Змею. Я был там, я знаю. И это и есть моя правда. Никто не умирает окончательно и это изумительно. Думаю, что и Аристотель и Марк Аврелий и Будда — удивились, когда переродились в мире Червя или Наруто, или в каком-нибудь Другом Мире. Но это есть истина, иначе бы я не стоял перед толпой обнаженных девушек в одних ботинках. И, кстати, да — прохладно тут. Вон, соски у Капибары Момо так и торчат в стороны, можно стекло резать. Открывать тут производство по нарезанию стекла для оконных рам.

— А можно вопрос? — спрашивает менеджер по продажам Масуда Киоко. Она расслабилась и перестала закрываться руками, видимо отдавая себе отчет что сейчас уже никого своей интимной прической не удивит.

— Конечно — киваю я. Какие тут могут быть вопросы, интересно? Я тут все сделал, чтобы вопросов не было, разве что кролика из шляпы не доставал.

— А… когда благословлять будут? — не выдерживает Киоко: — а то холодно вот так стоять…

— Да погоди ты! — машет на нее рукой Капибара Момо: — тут так интересно, а ты со своими бутылочками!

— Бутылочками? — сказал я, чувствуя себя глуповато. Кажется, я только начал понимать, что тут творится. Нет, скорее — что я натворил. Вон же и стол стоит с пластиковыми бутылочками на ноль пять, с той самой «самой чистой минеральной водой от Момо!». Не все любят «Манго Лав» или кактусовую выжимку. Видя, что я завис, Капибара Момо тут же начала тараторить и… в общем выяснилось, что под благословлением тут товарищи девушки подразумевали тот самый «непрямой поцелуй», то бишь все что мне надо было сделать — это из бутылочек отпить и рукой помахать… а я тут трудовой коллектив до трусов раздел. А некоторых и до туфелек. Перевыполнил план пятилетки, так сказать, дал народу острых ощущений и зрелищ. Факир был пьян и фокус не просто удался, а как-то даже с лихвой, так сказать, по-стахановски, на гора стране угля выдал.

Я чуть за голову не схватился, думая какой же я дурак и что мне стоило промолчать, а не лезть в бутылку. Вот права была мама, когда говорила — сынок, промолчи, сойдешь за умного, да видать не судьба.

— Как здорово! — говорит Капибара Момо, а глаза у нее так и блестят: — все говорили — будет скучно, а тут вот как! Интересно! И профсоюз доволен будет — сплочение коллектива! Это вместо субботней игры в волейбол! Вы просто гений, Кента-сама! Вы наш кумир! Дар Любви и правда существует!

Я оглядываю зал, который сейчас напоминает не то сборище нудистов, не то особняк журнала «Плейбой» перед фотосессией и вздыхаю. Вечер перестает быть томным, господа офицеры, вечер только начинается а я уже ногами в жир по самую шею залез, да еще и крышкой себя придавил. И все сам, зачем мне чужая помощь, при таких вот как я друзьях и врагов не надо.

— Вот если я сейчас тебе скажу, что это случайно — ты же мне не поверишь? — задаю я вопрос и Капибара Момо мотает головой. Ее грудь качается в противоположную сторону — как маятник, уравновешивающий среднее постоянное. Приятное зрелище, знать бы еще как и куда мне после этого прилетит… а прилетит, я прямо чувствую. Такое без последствий не проходит. Это в школе еще можно… в клубе своем.

— Ладно… — вздыхаю я: — давайте бутылочки благословлять, что ли…

После того, как я благословил все бутылочки и даже немного оделся, дабы не смущать Капибару Момо своим на нее стояком — последняя протянула мне пухлый конверт с наличными.

— Это… мы всем коллективом скинулись, вот! — сказала она и зал согласно загудел.

— Спасибо вам за все, Кента-сенсей! — поклонилась в пояс все еще голая Киоко, уже начинающая приобретать синий оттенок: — мы будем вам благодарны!

— Кента-кун! Кента-кун! Обед уже… — на сцену из-за кулис вываливается Шика, оглядывается вокруг и роняет папку из рук.

— Спасибо и вам, менеджер-сан! За то, что поделились Кентой-сенсеем! — кланяется ей Киоко. За ней — Капибара Момо, тоже пока в стиле ню. Неловко видимо было одеваться до конца собрания.

— Что это? — говорит побледневшая Шика: — это что такое?! Кента-кун!

— Это — общение с трудовым коллективом — отвечаю я: — обед уже готов?

Нанагохара Шика менеджер по обеспечению бесперебойного процесса съемок 10-го сезона шоу «Токийский айдол»

Это был ее первый сезон. То есть, конечно же она и раньше работала на шоу, была помощницей ассистента оператора, выносила все эти корзины с мусором, которые неминуемо остаются после съемок в павильонах, почему-то именно во время съемок в павильонах люди начинают мусорить, разбрасывая пустые банки из-под напитков, бумажные салфетки и прочий хлам. Она была и ассистентом оператора, помогая Такуми устанавливать камеру и следить чтобы в кадр не попало ничего лишнего и ей до сих пор стыдно за тот эпизод, когда на прямом эфире в кадр попало слишком много Бьянки-сан и слишком мало одежды на ней. Хотя, что она могла сделать?

И вот, наконец, она — менеджер «по всем вопросам». Связующее звено между участниками и всеми остальными. Психологически она понимала эту установку, это сделали для того, чтобы участники шоу перестали воспринимать всех остальных как людей и расслабились, начали вести себя более естественно, начали бы проговариваться о своих истинных целях, сплетничать, злословить и ругаться. Перестали бы вести себя так, словно их снимают двадцать четыре на семь. И когда никто с тобой не общается и не обращает внимания, кроме определенного человека — через какое-то время человек перестает замечать других людей. Потому что остальные люди подсознательно воспринимаются как объекты. Ничего не значащие, ничего не решающие, не дающие обратной связи. Безусловно — не страшные, потому что страх — мощный триггер и нельзя позволить участникам бояться персонала, так что — не страшные. Персонал, который работает в павильонах и на съемках с участниками шоу — специально обучают двигаться чуть медленней, никогда не повышать голос. Словно бы под водой — так говорит Тенджиро-сама, режиссер шоу. Вы словно под водой и каждое ваше резкое движение может спугнуть золотую рыбку.

Представьте себе, что рядом с вами — золотые рыбки, которые плавают в просторном пруду Императорского Сада — так говорит Тенджиро-сама, представьте себе, что ваша задача не спугнуть этих рыбок, а сделать так, чтобы они перестали вас замечать. Двигайтесь медленно, но не слишком. Говорите негромко, но не шепотом. Никогда не показывайте никаких эмоций в красной зоне. Если то, что происходит — слишком для вас, для вашей морали, для вашего восприятия реальности — передайте смену, оставьте зону, выйдите туда, где вас не будут видеть участники шоу и уже там можете дать волю своим чувствам. Поймать руками золотую рыбку можно только если та перестала видеть в вас живой и опасный объект. А эти золотые рыбки и аквариум, где они плавают — кормят наши семьи, приносят нам деньги и дают рекламные контракты. И все мы знаем о финансовом кризисе и выросшем уровне безработицы.

Контактировать же с участниками может только один человек, человек, которого участникам представляют, как «тот, кто решает все вопросы». Спустя какой-то промежуток времени «менеджер по всем вопросам» превращается в такую мамочку всех. Она знает, чем живут и дышат участники шоу, она знает кто терпеть не может изюма в утренней каше, кому не хватает салфеток на столах, кто требует дополнительное одеяло, потому что в комнате холодно, кто не смывает за собой в туалете, а кто безбожно тратит туалетную бумагу. И уж конечно она знает кто кем интересуется — в романтическом смысле и, кто кого ненавидит.

Задача менеджера по обеспечению бесперебойного процесса съемок — заключается в бессмертной фразе Фредди Меркьюри — show must go on, шоу должно продолжаться. Любой ценой. Несмотря ни на что. Пусть идет снег или дождь, пусть гремит гром, пусть на съемочной площадке кому-то стало плохо, выключили электричество, сломалось оборудование — шоу должно продолжаться.