Мир вдруг покачнулся, и она схватилась за стенку, чтобы не упасть, ее тут же подхватила Юрико, шепча что-то успокаивающее на ухо. Она тут же взяла себя в руки, отстранила Юрико и выпрямилась.

— Так ты хочешь сказать, что все это было по-настоящему? — спрашивает она у него, чтобы быть уверенной. Чтобы точно знать, что ей не послышалось. Что она буквально несколько часов назад пережила самый настоящий смертельный бой с мастером меча! Что она могла сейчас быть мертвой… и ее плоть испытала бы на себе что значит удар меча мастера — опыт, который невозможно пережить… или — в случае, если бы Широ-сан повел бы меч и промахнулся — она тоже не смогла бы остановиться и сейчас на ее счету было бы самое настоящее убийство в поединке!

— Да — твердо говорит Кента, встречаясь с ней взглядом: — к сожалению это так. Я — никудышный лидер и…

— Кента-сама! — выкрикивает она из глубины своих легких: — Позвольте же мне стать вашим клинком! Позвольте вашим врагам — стать моими врагами! Ведите меня к новым битвам! Возьмите мою жизнь и бросьте ее в лицо вашим врагам! Позвольте мне стать выражением вашего гнева и ярости!

— Ээ… — говорит Кента и округляет глаза: — но… я же только что сказал, что подверг тебя смертельной опасности и…

— Да! — выкрикивает она, чувствуя, как ее сердце рвется из груди, а улыбка раздвигает ее губы в стороны, как ей хочется петь и танцевать. Настоящий поединок! Настоящие мечи! Она могла умереть! Или — убить! Как в те самые времена, когда слово «честь» не было пустым звуком, а деньги и связи не могли спасти негодяя, если находился благородный воин с клинком. Что такое быть наследницей школы? Расходы, доходы, налоги, арендная плата, оплата за обучение, делать умное лицо перед учениками, расхаживая в хакама… скукотища. Она рождена для другого и раньше не знала, как именно воплотить это в жизнь. Но теперь — теперь она знает! Просто держаться Кенты и таких поединков будет еще немало! Как она раньше не увидела — он действительно современный Ода Нобунага! Она отталкивает в сторону поддерживающие ее руки Юрико и опускается на колени, склоняет голову, упираясь лбом в пол между ладоней.

— Позволь моему клинку быть манифестацией твоей ярости — твердо говорит она: — Прими мою жизнь и распорядись ею мудро. Позволь мне стать твоим самураем.

— Эээ… а ты точно в этом уверена? — раздается голос сверху. Сора — не поднимает голову, ожидая ответа. Тяжелый вздох.

— Конечно я принимаю твое предложение — говорит он: — но может пока не будем… столь радикально?

— Ты отказываешься принять мою службу? — поднимает она свой взгляд и Кента тут же меняется в лице.

— Да нет, что ты! Конечно, не отказываюсь!

— Хорошо. — она медленно, с достоинством — встает на ноги. Голова у нее еще кружится от осознания того факта, что сегодня — она пережила настоящий поединок. Такого не было ни у ее отца, ни у ее деда — за всю жизнь.

— Странная ты девушка, Сора-тян — говорит Юрико: — тебе ж говорили, — готов искупить свою вину… а ты сразу в ноги. Кто ж так переговоры ведет… да и ты Кента-кун тоже простофиля… и как тебе так на девушек везет?

— Как клинок своего господина — вот сейчас надаю тебе по жопе за такие неуважительные слова — прищуривается Сора: — ты не думай, что я такая уж средневековая, я и современными методами могу…

— И… это не отменяет моего предложения — тут же находится Кента: — по-прежнему готов искупить свою вину. Как именно мне это сделать, Сора-тян?

— Я… подумаю… — отвечает Сора, чувствуя, как теплое чувство растекается по ее телу. Лучшим подарком уже стал смертельный поединок, а она девушка простая и пока не может придумать ничего лучше… разве что…

— А… я слышала, что камеры в спортзале сейчас не работают — говорит она, бросая быстрый взгляд вокруг: — Это так?

— Пойду-ка я, за остальными присмотрю — быстро ориентируется в атмосфере происходящего Юрико: — да и вам мешать не буду…

— Стоять! — командует Сора и Юрико замирает на месте, не успев сделать и шагу: — Ты у меня тоже в косяках. Тоже сейчас… искупать вину будешь…

POV Накано Наоки,

эфирный директор регионального отделения шоу «Токийский Айдол»

Она стояла в своем огромном кабинете у большого окна на всю стену — босиком, ощущая пушистый ковер пальцами ног и глядя на огни ночного города где-то там, внизу. Машинально она прикидывала в голове как эта сцена выглядит со стороны — «одинокая, усталая и разбитая женщина стоит у окна». Крупным планом показать все ее морщинки, насколько глубоки тени под ее глазами, синие венозные жилки на ее висках, пергаментную, сухую кожу рук… никто не видит этого и не увидит, но если бы камера показывала правду жизни, а не усилия визажистов и косметологов…

Боже мой, думает она, я же могла уйти домой четыре часа назад. Я же могла лечь в ванную, наполнить ее пеной и взять бутылочку хорошего вина или даже виски, ведь сегодняшний день — это день для виски, совершенно определенно. Вино тут не справится. Вина тут будет недостаточно. День был из рук вон… она обернулась и посмотрела назад. Щелкнул замок двери и в кабинет просочился Тойя. Он встретился с ней взглядом и неодобрительно покачал головой. Она вздохнула. Тойя не любил, когда она задерживалась на работе. Он переживал за ее отдых.

— Они ушли? — спрашивает Накано, предпочитая обойти тот факт, что время уже далеко за полночь.

— Никак нет, Накано-сама. — качает головой Тойя: — Вы же знаете, они не могут уйти, пока вы в здании.

— Я же им приказала… неужели мое слово ничего здесь не значит… — ворчит Накано, понимая, что все равно не уйдут. И если она хочет, чтобы ее люди наконец отдохнули и выспались — то ей надо уйти домой самой. Домой ей не хотелось. Ее дом — прекрасный замок, словно сошедший со страниц модных журналов и кино о красивой жизни. У нее есть бассейн… даже два. Вертолетная площадка. Гараж на двадцать автомобилей. Муж — умный, обаятельный, с гривой седых волос. Дети давно уже в университетах. Красивая картинка. Для телевидения в самый раз. Вот только возвращаться в пустой и холодный дом ей не хотелось совершенно. Сколько лет они с Манабу спят в раздельных спальнях? С самого начала? Сколько лет у них не было близости? Она грустно улыбается. Когда ты — влиятельная женщина, тебе очень трудно найти себе партнера. Лет пять назад она сменила себе фитнес-тренера и тот сперва не понял кто она такая и даже принялся активно ухаживать за ней. Они обменивались сообщения по телефону, иногда даже встречались в парке и как-то зимой он принес ей букет бледно-розовых цветов… и на какое-то время она даже почувствовала себя молодой. Когда они шли по заснеженному парку держась за руки и болтая о всякой всячине. Так было до того момента, пока он не увидел, как после очередного кризиса на студии за ней приехал ее личный лимузин… не заметил охранника и личного секретаря. И не выяснил кто она такая на самом деле. После чего — принес свои глубокие извинения и уволился. И уехал в другой город.

Мужчинам легче — думает она, глядя как Тойя быстро прибирает бардак со стола, который всегда оставался после совещаний — все эти скомканные салфетки, бутылки из-под минеральной воды, чашки с недопитым кофе, маркеры, магнитные держатели и скрепки с бумагами. Мужчинам легче — если ты влиятельный мужчина, то ты заведешь себе кучу молодых любовниц, это же так легко, мы, женщины падки на деньги и власть… это часть нашего сексуального инстинкта — идти на власть и деньги.

А нам, женщинам — трудно. Потому что для нас… для меня — честно признается она себе, власть и деньги — это мощный афродизиак. Но те мужчины, которые находятся на пирамиде социального рейтинга выше, чем я и которые богаче чем я… их уже не так уж и много. А самое главное — у таких мужчин уже есть девушки — яркие, молодые, готовые исполнить любой каприз. Она — не такая. За ней надо ухаживать, ее надо завоевывать… и она уже не так молода. Конечно, ей достаточно только приказать и Тойя-кун выполнит любое ее желание. Достаточно заказать себе мальчика по вызову — она знает, такая услуга существует в этом городе… достаточно набрать номер и у нее рядом будут мальчики или девочки, но этого мало. С возрастом я становлюсь поразборчивей, думает она, старая, выжившая из ума ведьма хочет любви, сюжет для дешевого кино. Но я не могу… просто так. Врач говорит ей, что это нормальная потребность организма, что каждая женщина рождена любить и что ей просто надо опустить свою завышенную планку требований. Психолог говорит что надо относиться к жизни проще и сублимация личной жизни работой ни к чему хорошему не приведет и что он, конечно, выпишет ей антидепрессанты, но это не может длиться вечно.