— Ладно — сдается Натсуми: — давай на твою любимую тему потом поговорим. Пока Мидори нет я хотела тебе сказать, чтобы ты не брыкался, саботажи не устраивал и в Академию перевелся. Без своих обычных штучек.

То, что перевод в Академию дело решенное и никто у меня моего мнения на этот счет спрашивать не будет — это я понял довольно давно. Вот сразу как к директору сходил, посмотрел в его глаза, так и понял. Вежливо, но бескомпромиссно — так примерно он и будет себя вести. Извините, Такахаси-кун, но таким как вы тут не место и все тут. Единственный вопрос тут остается — как мне это воспринимать и что с этим делать. Потому что Натсуми конечно же права и я могу такой раздрай и саботаж устроить, что и в Академии за голову схватятся. Однако она права не только в оценке моих способностей саботажа и умения ломать вещи. Она права еще и в том, что я действительно не собрал достаточно информации об этом богоугодном заведении.

— Информация — говорит она, поднимая палец: — кто владеет информацией — владеет миром. Тайлеран так говорил.

— Ротшильд. — говорю я: — вообще-то это Натан Ротшильд сказал.

— Неважно — отмахивается Натсуми: — важно то, что ты ничего про Академию не узнал, а уже в штыки все воспринял. Давай по пунктам. Так сказать, интересные факты. А ты знал, что Академия является высшим учебным заведением?

— Как так? То есть это и не школа, в смысле не старшая школа, а университет? — удивляюсь я. Водораздел между старшей школой и университетом тут гигантский и если не сдал Великие и Ужасные Вступительные Экзамены — фиг тебе а не универ. Да еще и сдать надо на хорошую оценку, таких как ты по стране много.

— Академия Белого Феникса с точки зрения юридической — это не одно заведение, а несколько — говорит Натсуми: — там и младшая и средняя школы. И старшая тоже в одном флаконе. Это так называемая частная школа-академия. И у нее есть право так называемого «внеконкурсного» поступления в университеты, вернее — в один университет. Догадаешься сам в какой?

— В какой-нибудь университет в Токио? — предполагаю я и вижу, как Натсуми качает головой.

— В Университет Белого Феникса, филиал Сейтеки. — говорит она и у нее в глазах — жалость. Она смотрит на меня с жалостью! Словно на брошенного, да еще и слепого щенка.

— Видать сильно тебе по голове приложили, совсем ничего не соображаешь… Академия — это общее название, а у них там все вместе. Все школы от младшей до старшей и тут же — свой университет! Понимаешь, никаких экзаменов, кроме внутренних. Как только ты попал в Академию — ты сразу же, считай поступил в университет! А у тебя оценки не очень и честно говоря, на тебя глядя я уж думала, что ты ронином станешь в следующем году… или работать пойдешь. — продолжает Натсуми: — ты ж на учебу внимания совсем не обращаешь.

— Вот как — чешу я голову: — значит, если я попаду в Академию, это означает что я фактически становлюсь студентом?

— Юридически ты еще школьник, но фактически — да. У Академии свой кампус, свои общежития… и они шикарные. Многие иностранные студенты там учатся, ведь там нет нужды беспокоится об экзаменах и поступлении, ах да, и конечно же — свободное посещение лекций.

— Лекций? Не уроков?

— Это уже университетская система. Многие этим пользуются, особенно Марика — та так и вовсе — злоупотребляет.

— Интересная девушка эта твоя подруга — говорю я задумчиво: — отчаянная такая. Или слишком избалованная…

— И то и другое я думаю — кивает Натсуми: — она всегда такой была. Как будто в мультфильме живет, а не в реальной жизни. Думаю, это то, что мне в ней всегда нравилось. Я не большая поклонница реальности, учитывая обстоятельства.

— Какие обстоятельства? — тут же хватаюсь за слово я.

— Все-таки ты удивительно невежливый, Кента-кун — вздыхает Натсуми: — вспомни своего дружка Хироши, он тебе скажет, что многие знания — многие печали.

— Да, да, Экклезиаст том четвертый, стих пятый. — закатываю я глаза: — я просто помочь хочу… если я что-то могу.

— Мне очень приятно, что ты хочешь помочь — говорит Натсуми: — возможно мне понадобится помощь. Может быть, я хочу тебя связать и надавать тебе по заднице линейкой. А то умный больно.

— Тебе от этого легче станет? — пожимаю я плечами: — если станет легче — то вперед. У нас клубное помещение свободно для процедуры экзорцизма.

— Закрыли эту тему. — говорит Натсуми: — Давай лучше к Академии вернёмся. Я же знаю, что ты учиться сильно не хочешь и не будешь. Ты искренне считаешь, что необходимые тебе вещи ты и так знаешь. Потому для тебя вся эта школа — это только времяпровождение… а еще ты так в свою секту девушек собираешь.

— Вот неправда… — бурчу я: — нет у меня никакой секты.

— Так и говори следователям на допросе — кивает Натсуми: — умница. Отрицай все. Однако я призываю тебя задуматься — какая секта будет более влиятельной и захватит мир скорей — та, члены которой — ученики нашей муниципальной школы, или же та, в которой будут состоять более влиятельные люди? Дети влиятельных людей, которые сами в скором времени станут влиятельными сами? Разве не лучше иметь среди своих последователей-фанатиков, своих послушных слуг, своих сексуальных рабынь — будущую первую женщину-Верховного Судью? Или прокурора? Премьер-министра? Разве у тебя не трепещет все внутри при мысли о том, как ты будешь унижать и повергать в грязь у своих ног этих высокомерных цариц?

— Не, это у тебя такой вот фетиш — отвечаю я: — я человек попроще. Тут от социального статуса не зависит, лишь бы человек был хороший.

— Что же… и ладно, я попыталась — говорит она. Натсуми человек упорный — если не сработала одна приманка — закинет другую.

— Время! — поднимает палец моя обворожительная оппонентка: — у тебя будет до черта времени. И, кстати, ты ничего не теряешь. Ты сможешь проводить время здесь в клубной комнате со своими обожаемыми рабынями, женами, последовательницами, кто они все у тебя…

— Друзья.

— Да. Точно. Друзья. Потому что все, что делают друзья — это вот то, чем вы там занимаетесь целыми днями. Дружите. — прищуривается она, возможно, добавляя в свои слова слишком много сарказма. Если бы это был лимон, у меня бы скулы уже свело.

— Друзья могут заниматься многими вещами — тут главное…

— Избавь меня от лекции о дружбе и твоем извращенном трактовании этой самой дружбы. — Натсуми откидывает мешающийся локон с лица: — у нас не так много времени. Скоро Мидори придет.

— Но… мы же ничего такого не делаем! Просто разговариваем! — хмурюсь я. В самом деле, такие вот разговоры можно и при нашей школьной медсестре вести, ничего предосудительного тут нет, двое школьников разговаривают.

— Вот-вот. — кивает Натсуми: — А Мидори скоро придет. — я внимательно смотрю ей в глаза и нахожу там веселую искорку. Веселится она. Доставляет ей удовольствие меня в неловкое положение ставить. Ну так в эту игру могут двое играть.

— Конечно — говорю я и начинаю стягивать с себя рубашку: — давай срочно займемся чем-нибудь предосудительным. Ты все-таки хочешь попробовать себя Госпожой?

— Ой не умеешь ты Кента в подчинение. — хмыкает Натсуми: — Учись у Наоми, вот кто лапочка. Ты бы видел, как она очаровательно краснеет каждый раз, как я ее раздеваю и нахожу у нее под формой эти веревочки. Интересный факт — а ты знал, что если потянуть вот тут… веревочку, которая здесь проходит — то обнаружится, что она затянута на скользящую петлю и когда ты тянешь ее тут… то натягивается … там. А какое у нее в такие моменты лицо… — наконец улыбается Натсуми ни капельки не боясь моей явной угрозы.

— Ну и ладно — застегиваю пуговицы на рубашке я, видя, что Натсуми не настроена играть в игры и мой блеф видит насквозь, как будто я прозрачный: — но ты там поосторожнее. Поломаешь мне старосту…

— Кто я? Пфф… я ей только на пользу — машет рукой Натсуми: — ну так что? Убедила я тебя? Переводись в Академию, мы с тобой только чаще видеться будем, плюс время у тебя для твоих проектов на стороне освободится. О, чуть не забыла! Там же стипендию платят!