— Дай-ка мне эту карту — говорю я, придвигая к себе бумаги: — и кофе еще завари. Думать будем.

Конечно же нет. Никакой речи о «а давайте укокошим еще и главу секты, приблизительное количество членов которой стремится к миллиону» и быть не может. Причин более чем достаточно, во-первых, я не уверен, что такой вот финт ушами исполни́м в принципе. Ладно это к нам в город они приехали и вляпались ногами в жир сразу же, попав в сектор обстрела Кексика, которая как выяснилось — обожает все большое и огнестрельное. А тут — глава секты, уж его-то охраняют как положено, жемчужина глаза и сердца. И охраняют не абы кто, уж из сотен тысяч своих последователей нетрудно подобрать хороших специалистов по безопасности… тем более что сам Зрячий — слеп как крот, ему нет необходимости свет включать… и даже из помещения выходить. В таких вот случаях самым надежным способом является либо инфильтрация внутрь с последующим очень и очень тяжелым выходом… а иногда и без него. То есть исполнитель получается одноразовый, как, например со взрывчаткой в кроссовках — бум и ни цели ни исполнителя. На такое я пойти не могу, потому как исполнитель мне дорог по сентиментальным соображениям, у меня нет толпы одноразовых фанатиков-исполнителей готовых пожертвовать собой, у меня есть только я и… ну и Шизука, наверное. Шизуку я люблю, а себя и подавно и жертвовать никем не собираюсь. Так что, раскинув мозгами над картой, схемами и прочими документами — я вежливо отказался следовать по пути, столь заботливо прочерченному Натсуми-тян. А то я так скоро ее персональным ассасином стану, вот не понравится ей кто и… «Кента, пожалуйста, убей-ка его и всю его семью, а я тебе за это… ну что-нибудь придумаем…». Вот уж не подозревал в ней столь зрелую манипуляторшу… хотя кого я обманываю. Как говаривал Станислав Ежи Лец — некрасиво подозревать, когда вполне уверен. Вот и тут — всегда я знал что Натсуми у нас манипулятор, которая интересы окружающих ни в грош не ставит. И если раньше ей это с рук сходило, потому что «девочка же умирает», то сейчас… все мы умрем…

— И долго еще? — поворачивается ко мне Томоко. На шее у нее висит бинокль (зачем?) на голове — соломенная шляпка, которую она категорически отказывается снимать, потому что «мы едем в Летнюю Поездку! Это же Эпизод На Пляже!» а на спокойное замечание Мидори что никакого пляжа там нет — энтузиазма не убавила ни на капельку. Зато, сказала Томоко, есть лес или горячие источники и все это как раз и есть необходимые составляющие Летней Поездки! Сила Юности! Выездные заседания Клуба Экзорцистов! А на этом курорте есть привидения?

— Понятия не имею — отвечаю ей я: — я на этом курорте ни разу не был. Это у нас Натсуми пробила билетики, к ней и вопросы.

— Жаль, что На-тян сама не смогла поехать — грустит Томоко: — ее родители не пустили, да? Она не заболела?

— Думаю, что ей предстоит долгий путь… прежде чем она станет безопасной для окружающих — я поднимаю свой телефон и открываю вкладку «сообщения». Ага, парочка сообщений от мамы, несколько от Хинаты, голосовые от Натсуми, которая все никак не может избавиться от стремления контролировать все окружающее.

— Шизука-тян грустная сегодня — сообщает мне Томоко, оглядевшись по сторонам: — хотя она всегда не сильно приветливая… хорошо что Мико с нами поехала, хотя она временный член клуба. И Хироши тоже.

— Уж без Хироши я бы обошелся — ворчу я: — больно надо…

— Ой, не жмурься, все знают, что вы с ним лучшие друзья — говорит Томоко и качает свой соломенной шляпкой: — вы просто не подаете виду. У вас с ним настоящая мужская дружба!

— Ну да. — хмыкаю я: — я б ему по его хитрой роже…

— Правда странновато что мы поехали вместе с другими клубами… например Клубом Кройки и Шитья из пятнадцатой школы в пригороде… и они какие-то… странные. — шепотом говорит мне она: — я не хочу никого обижать, но…

— Странные? — я не оглядываюсь. Мне не надо оглядываться. Мой затылок буравят взглядом «школьники из пятнадцатой муниципальной».

— Ну… слишком уж они какие-то… потасканные. Будто не школьники а хикканы какие-то — ставит точку в описании Томоко и еще раз оглядывается: — и на меня все время смотрят! Мне страшновато даже немного.

— Хм? Да не обращай внимания, просто ребят жизнь потрепала — говорю я и оборачиваюсь. Делаю страшные глаза и наклоняю голову, сидящие сзади тотчас отводят взгляды и делают вид что их жутко занимает вид из окна автобуса. Автобус тем временем проходит еще один поворот горного серпантина и Томоко наваливается на меня всем телом, как бы случайно… но я определенно чувствую упругие выпуклости под футболкой. Чертовка не носит бюстгальтер?

Автобус наконец останавливается и в проход между креслами встает Мидори-сан, на ней нет привычного белого халатика, сегодня она «по гражданке» — одета в белую блузку и красную юбку, достаточно короткую, чтобы я увидел ее бедра, едва ли не до самого-самого…

— Так! — говорит Мидори, упирая руки в бока: — два домика у источника! Мальчики — налево, девочки — направо! Представители других школ — имейте в виду, что я являюсь ответственной за поездку и все вопросы следует согласовывать со мной!

— Да без балды, босс — раздается прокуренный мужской голос сзади.

— Все пучком, малышка… — разбитной женский. И жвачка лопается.

— … — вздыхает и качает головой Мидори. Дверь автобуса открывается и она поворачивается и выходит. Я жду, пока Томоко вскочит с места, дотянется до своего рюкзачка наверху и потянется к выходу. Жду, пока мимо пройдет Наоми, которая улыбнется мне усталой улыбкой (почти шесть часов езды!), пока не протанцует Мико, которая подмигнет мне заговорщицки и протащит за собой чемоданчик… пока не пройдут все наши, даже чертов Хироши со своей хитрой ухмылочкой…

Но вот наконец мимо проходит представитель «пятнадцатой муниципальной школы» из Клуба Кройки и Шитья и я хватаю его за татуированную руку.

— Вы чего удумали, дятлы?! — шиплю я на него: — Это что за номер такой?!

— Пусти! Ты чего, Такахаси-кун?! — пытается отстраниться Аримура: — Мы же с тобой не знакомы!

— Ну да. Ну да, а вы на себя в зеркало смотрели?! Какой там Клуб Кройки и Шитья, с вашими рожами бандитскими! И Мидори вас знает!

— Ну… так тем легче — пожимает плечами тот: — значит вопросов дурацких не будет. Зачем нам вопросы? Я в курсе что она твоя телка, босс, не переживай, никто из парней на нее зла не держит, мы хоть медосмотр прошли, а у Птица глистов вывели.

— Да я не об этом… — закатываю глаза я: — вы ж в татуировках с ног до головы, какие из них школьники, а из тебя преподаватель?! Особенно кройки и шитья?!

— Обижаете босс — гудит сзади Сэмюэль: — Птиц знаете какой жилет мне сшил. Ну то есть не мне а Уинстону Черчиллю.

— Черчиллю? Сэру Уинстону? Он же умер? — на секунду озадачиваюсь я, представляя как Птиц прокрадывается в фамильную гробницу в Англии и снимает мерки с мертвого тела.

— Почему умер? — обижается Сэм: — я его только от чумки прививал. Живой он, жрет по ведру в день, что с ним станется.

— Это у него бультерьер такой — поясняет Аримару: — Черчиллем назвал. А Птиц жилетку для него сшил из кожзаменителя, с эмблемой мотоклуба босодзоку на спине. Очень атмосферно. Пустите, босс, а то там сейчас все места хорошие займут, а то говорят, что тут горячие источники с совместными купальнями есть!

— Да и черт с вами — отпускаю я его руку: — но уж вы ведите себя…

— Да мы-то тихими будем… вы бы это своей Охотнице сказали — косится назад Аримару: — какая из нее представительница женской школы номер семь? И Клуба Кладоискателей?

— Не, там в иероглифах ошибка — говорю я: — клуб не Кладоискателей, а Клуб Искателей Драгоценностей… фамильных видимо.

— Ух… — поежился Аримару: — ну… мы пойдем, босс… — и он тянется к выходу из автобуса. Вслед за ним проходит Сэм, он улыбается извиняющейся улыбкой и качает головой, мол я тут ни при чем, это все начальники решили, а я человек маленький, сказали в школьника играть — играю. За ним тянется Птиц, тот вовсе предпочитает не встречаться со мной взглядом, а прошмыгнуть тихой сапой. Проходят девочки из «Клуба Кладоискателей», я жду пока они выйдут и поднимаюсь с кресла. Поворачиваю в конец салона. Там, прямо посредине самого заднего сиденья — сидит так называемый «взрослый представитель Клуба из отдельной женской школы номер семь». Сидит, раскинув ноги и лопая большой розовый пузырь жвачки.