Что?! С ужасом понимаю, что обезболивающее Бьянки и его побочный эффект — начинают действовать! У меня стояк! Я лежу на привлекательной молодой девушке, с упругим и сильным телом, которая извивается подо мной как змея и у меня стояк! Как неспортивно.

Черт, черт… я двигаюсь, немного поворачивая таз в сторону, чтобы мое мужское достоинство, превратившееся в кол — не упиралось в Мендозу. С одной стороны не до этого, у нас поединок и вообще, а с другой — вот что с ним делать будешь? Меня не возбуждает борьба в партере, у меня нет фетиша к «тренировочному поединку на татами без одежды», это все армейские медикаменты Бьянки, но! Но разве ж такое людям объяснишь! Конечно, репутация у меня и так ужасная, упавший в реку дождя не боится, но все же… с удивлением понимаю, что есть у меня грани сознания, которые в состоянии ощутить стыд. Или вернее — некую неловкость, стыдом это не назвать.

— У тебя член стоит. — вдруг сообщает мне снизу Мендоза: — я чувствую.

Я вскакиваю с нее и отпрыгиваю назад. Прикусываю губу, пытаясь преодолеть эротические фантазии болью. Бесполезно. Зря я все-таки в ближний бой полез, ну как вот с такой бороться?

Катерина Мендоза тем временем — не торопится вставать, она перекатывается на бок и садится на татами. Она глядит на меня и что-то неуловимо меняется в ее глазах. Мы все еще продолжаем вести диалог без слов, но на этот раз мне не нравится куда он заходит. Она улыбается — едва-едва, краешком губ, но это уже улыбка!

«Вот как» — словно бы говорит она — «сильный воин, настоящий боец, а все что тебе нужно — это залезть на женщину сверху. Недаром тебя прозвали Любовный Зверь, Кента-кун. Я знаю, как тебя победить. Вернее — ты и сам сдашься, верно?» — и она встает на ноги. Футболка, которая закрывает ее темный рашгард — слегка разорвана в области шеи, и она легки движением — разрывает ее окончательно и отбрасывает в сторону. Рашгард слишком уж обтягивающий и я вижу каждый изгиб ее тела. Ее мускулы перекатываются под кожей, ее движения — завораживают. Она как большая, опасная и красивая кошка, как черная пантера — от нее не отвести глаз. А я и не могу, у нас поединок, я просто обязан следить за каждым ее движением, даже если она закружится в танце и возденет руки вверх — «вы видите меня, Бандерлоги?». У меня нет выбора, я должен отслеживать каждое ее движение, каждый мускул на ее теле, даже если мне сейчас немного больно от этого. Выдыхаю. Чертовы медикаменты.

Я поднимаю руки в боевой стойке, приглашая ее продолжить поединок. «У нас незаконченное дело» — словно бы говорю ей я «ты будешь продолжать сражаться или признаешь поражение?»

Мендоза и не думает вставать в стойку. Вместо этого она скидывает с себя и шорты, оставшись только в обтягивающем ее с головы до ног рашгарде.

— Мешает сражаться — говорит она и улыбается: — мы продолжим?

— Конечно. — глядя на нее я тут же вспоминаю, что у меня куча знакомых девушек и со многими из них у меня уже были сексуальные контакты. Да. Бьянка, например. Шизука. Мико Танн. Юрико, конечно, Юрико, как без нее. Эээ… все? Много сексуальных контактов я сказал? Четыре — это много? Сколько камней нужно для того, чтобы мы назвали это кучей? Нет, четыре это немного. Я практически девственник.

— Конец раунда! Стороны — расходитесь! — звучит голос Рико, девушки с огромной грудью и мы расходимся. Я сажусь на свой стул, стараясь не думать о сексе и о том, почему у меня его так мало. То есть, в последнее время бывает и почаще, но все равно. Я же подросток, где мой промискуитет и оргии?

— У тебя член встал — сообщает Марика, вытирая мне лицо влажным полотенцем: — она тебе так нравится? Или это у тебя в ответ на доминирование и унижение девушки на виду у всех? Вот ты извращуга-то. Я ни разу не видела, чтобы на соревнованиях у кого так стоял.

— Это у меня от медикаментов. Чертова Бьянка и ее чертовые снадобья. — отвечаю я: — вот что с этим делать, а?

— Давай перерыв попросим, отойдем в туалет местный, а я тебе подрочу по-быстрому? — предлагает Марика: — А то тебе неудобно поди. И больно. Как с таким стояком двигаться?

— Тут можно перерыв объявить? — удивляюсь я. Предложение крайне своевременное и отказываться я не собираюсь. Не для того мама ягодку растила, чтобы я тут отказывался от таких предложений.

— Ээ… сейчас узнаю. — Марика испаряется, а влажное полотенце оказывается в руках у другой девушки, которая сразу же делает шаг назад и отводит взгляд в сторону, не решаясь притронутся ко мне. Да, моя слава впереди меня бежит. Хорошо, хоть Марика со мной разговаривает. Чувствую некую ментальную близость с девушкой Большого Та, она не испытывает ко мне романтических чувств, но видя мои страдания — просто предлагает свою помощь. Настоящий друг, да. Она всегда такой была — ей плевать на общественное мнение, она действует так как велит ей сердце и прямо сейчас сердце подсказывает ей что передернуть своему другу в туалете, если ему так трудно — это приемлемо. И зная ее — даже немного интересно. Черт, у меня еще больше встал. И я тоже вроде не испытываю никаких романтических чувств к Марике, а поди ж ты, тут же картинка как она передо мной на коленях стоит и на меня смотрит — в голове всплыла. Черт.

— Увы — возвращается Марика: — не дают тут перерывов. Но ты потерпи немного, а я тебе после поединка помогу, так и быть. А то ты лопнешь скоро и всех вокруг забрызгаешь. Ты главное Натсуми не говори, а то обидится.

— Не скажу — обещаю я: — правда после поединка оно уже не так сильно нужно будет. Я и сам… могу. Не хочу тебя утруждать и…

— Это для стимула — хлопает меня по плечу Марика: — чтобы ты этот поединок не затягивал. И потом, друзья должны друг другу помогать, верно же? Я — настоящий друг.

— Тут я согласен. Таких друзей еще поискать — киваю я и встаю, повинуясь окрику Рико-сенпай «Стороны в центр!».

— Ты смотри! — раздается сзади голос Марики, в котором я улавливаю больше восхищения, чем осуждения: — вот же сучка!

Перевожу взгляд на соперницу. Я намерено не смотрел в ту сторону, чтобы остыть, правда Марика со своим «невинным» предложением подрочить в туалете не помогла мне в деле укладывания стоящего, а даже усугубила проблему.

Видимо я пропустил много чего интересного, потому что Мендоза стоит напротив меня уже без своего рашгарда. Она одета… или раздета — в купальник. Причем такой купальник, который скорее можно описать словосочетанием «тряпочки и веревочки». Мы такие вот штуки по лесу разматывали при волчьей облаве — веревку с красными треугольными флажками. В руке у нее какой-то пластиковый флакон.

— Ээ… использование химических веществ во время поединка не допускается — слабым голосом говорит Рико-сенпай: — это…

— Не беспокойтесь — поднимает бровь Мендоза: — я сейчас… — она открывает крышку на флаконе и обильно поливает себя спереди тягучей прозрачной жидкостью. Растирает его по груди, животу и ногам. Бросает флакон за пределы татами, где его ловко ловит одна из девушек, стоящих в ее углу. Я гляжу, как масло покрывает ее кожу, делая ее еще более привлекательной и гладкой, блестящей и… я вздыхаю. Еще одно — масло быстро пропитывает эти самые «лоскутки» на ее груди, делая их прозрачными. Я сглатываю слюну. Черт.

— Ну так что, Рейнеке Лис? — спрашивает меня Мендоза, выставив ногу вперед: — поборемся?

Репутация удивительная штуковина. Чем больше в нее вкладываются, тем меньше толку от усилий и тем легче она рассыпается при первом же дуновении ветерка. Например, вот человек всю жизнь зарабатывал себе репутацию «Мать Тереза», всем помогал и для всех все делал, иногда в ущерб себе дорогому. Но дальше отметки «классный парень» или там «замечательная девушка» — не сильно продвинулся. Он продолжает собирать мусор на улицах, отчислять деньги в фонд поддержки диких животных, мигрировавших из стран-диктатур, отвечать добром на все подряд и заправлять постель по утрам. И мееедлено его репутация растет. Но стоит только один раз застать его за тем, как он пинает котенка — и все. Конец репутации, даже если он сто тысяч котят спас и всего одного запинал до смерти. Арифметика тут не работает, он — ужасный человек. И это правда. Ведь достаточно литра бензина в бочке лимонада, как лимонад становится непригодным к употреблению.