— Смотри-ка, заговорила… — кивает Марика: — а такая хорошая девочка была. Кента, у нас времени мало. Чего ты хочешь-то? Из дерьма бойца не сделаешь, такова ее судьбинушка. Оставь ты ее. У тебя Мендоза ждет.

— Не поднимается у меня рука на девушку — ворчу я: — а ну как поврежу ей чего? Ломать не строить. Ладно. Раз пока не получается, у меня к тебе просьба будет, Марика-тян. Оставь ты в покое голоногих и Ядвигу в особенности. Дальше я сам разберусь.

— Да я поняла уже все — насмешливо тянет Марика: — вот с первого взгляда все поняла. Не буду больше к ней цепляться. Но ты имей в виду, в Академии не только я есть. Здесь рыбешек побольше и покрупней хватает, а все время ее защищать будешь — начнешь в неприятности встревать. Это ты еще Ояме не показал своей заинтересованности в ней, уж он бы развернулся.

— И чего школьникам не хватает, на пустом месте надо и драму, и трагедию развернуть — удивляюсь я.

— Это ты мне вопросы задавать будешь? — прищуривается Марика: — Ты же сам все знаешь. Ладно, пошли уже. Вот не просила бы меня На-тян за тобой приглядывать… эх. Эй ты, гайдзинка, как там тебя звать… мир? — она протягивает руку Ядвиге, ожидая рукопожатия. Девушка с именем польской королевы и хорошей памятью — смотрит на эту руку так, словно ей змею протянули. Словно ей ткнули под нос здоровенную такую гадюку и попросили пожать.

— Ну, долго мне еще руку держать? Мир, очкастая? — спрашивает Марика и Ядвига выпрямляет спину, словно ее по ней хлыстом перетянули.

— Никогда я тебе руку не пожму! — выплевывает она и разворачивается. Практически убегает. Я гляжу ей вслед и думаю, что я опять что-то испортил. Вот вечная моя привычка делать вид что все под контролем, покер-фейс хранить. Те, кто меня давно знают, — понимают, что это только маска, а вот она может подумать, что я все подстроил.

— Что делать теперь будешь, герой-любовник? — спрашивает у меня Марика: — За ней побежишь? Будешь ухаживать и добиваться?

— Нет. Жаль, конечно, но в таких условиях ничего уже не добиться. Она себе уже мнение обо мне вынесла. И печатью заверила. Не всегда получается всем другом стать. — отвечаю я: — А что, уже время?

— Время, время — кивает Марика: — пошли, пока тебя не хватились. Неявка на поединок — автоматическая дисквалификация, засчитывается проигрыш.

— Ну вот может и не ходить никуда? Ну ее в пень эту Мендозу. Чего я тут вообще забыл… — с тоской гляжу в небо. Небо синее, облака белые, никто меня не понимает.

— Дома будешь сопли на кулак наматывать — советует Марика: — маме своей. Или На-тян. Она, кстати, не против с тобой… но тебе главное ничего не испортить. Не веди себя так, как с этой очкастой и все будет хорошо. А то я гляжу, портить вещи ты умеешь.

— Понимаешь, я как будто по течению плыву — вздыхаю я, откидываясь на ступеньках назад и глядя вверх: — все как будто случается со мной. Реагирую. Вот скажи, чего ты к ней прицепилась-то?

— С самого начала? Да не знаю. Мне она интересной показалась. — приседает рядом со мной Марика и тоже глядит вверх: — Ты чего туда уставился? Что нашел?

— Интересной? Это причина ее травить?

— Да никто ее не травил… ну, хорошо, может я пару раз перегнула палку, но я хотела ее воспитать. Уж больно она мягкая и не от мира сего. Вот я и… — Марика ерзает на ступеньках: — не понимаешь? Как будто есть желание сделать ее лучше, но с ней цацкаться не прокатит. Ее же лицом надо в дерьмо ткнуть, чтобы она очухалась и с розового пони слезла. Даже сейчас вот — я ей руку предложила, фактически — свою защиту от остальных. А она что? Она себе ведет как дранная принцесса, едва в лицо мне не плюнула и совсем не понимает, что ведет она так себя только потому, что ты рядом. Фиг с два она бы так выпендривалась со мною наедине. У нее в башке — свой мир и это только ее проблема, что он с реальным не совпадает. Тяжело ей в жизни будет.

— И это причина чтобы сделать ее жизнь тут тяжелей? — хмыкаю я.

— В том числе — признается Марика: — как она иначе научится за себя стоять. У нее же виктимное поведение. Ладно Чон Хва, у того две причины быть в голоногих, он — бедный и он — кореец. Но обрати внимание, даже на дне общества — он ведет себя как лидер. Главный голоногий, так сказать. Он не сдастся и прогрызет себе дорогу. У него и с психикой все в порядке, его учить ничему не надо. С таким вот рвением он через лет десять станет круче половины выпускников его года, даже несмотря на то, что у других старт лучше. А эта Ядвига — она как будто в теплице выросла, за хрустальными окнами. Ей надо подзатыльники иногда давать, иначе не поймет ничего. Вот и сейчас — только за твоей спиной оказалась, как у нее язык развязался. Понимаешь, с рациональной точки зрения ей надо было мне руку пожать и социальные связи среди сверстников укрепить, тот же Чон Хва двумя руками бы уже мне руку тряс и в вечной дружбе клялся. А она…

— Смотрю ты знаешь, как ее зовут… — поворачиваю я голову.

— Конечно знаю. — пожимает она плечами: — У меня в лучших подружках — На-тян. Как ты думаешь, могла бы я быть ее лучшей подругой, если бы я просто городская shalava была? Нет, Кента-кун, я — умная shalava. Ну все, закончил рефлексировать? Вставай, тебе еще звездюлей от Мендозы получать.

— Неохота мне с ней драться. Она же девушка, а у меня комплексы по отношению к девушкам. — говорю я, вставая: — Хотя надо бы, конечно.

— Ты представь, что она — бесполая. Слышала я что у нее парней не было, а одни девушки, так что представь, что она — просто очень красивый юноша. — предлагает решение Марика, тоже вставая и отряхивая одежду: — Два красивых мальчика сражаются на арене и один падает, а второй склоняется над ним и случайный поцелуй…

— Но, но. Слишком много яойной манги читаешь на ночь. И это человек, который чемпионом префектуры по шахматам среди джуниоров был. — с удовольствием прописываю Марике легкий подзатыльник.

— Эй! А как же — девочек не бить? Сам же говорил!

— А ты для меня не девочка. У тебя Большой Та есть, так что для меня ты красивый юноша. Или некрасивый? Плоский такой юноша. Такой, невзрачный паренек в общем-то…

— А у тебя пенис маленький! И… — Марика замахивается на меня, но я ухожу в сторону и придерживаю ее за локоть, чтобы со ступенек не упала.

— Вот теперь нормальное настроение — кивает она и отступает на шаг назад. Я отпускаю ее руку. Действительно, стало немного легче. Что-то весь день я какой-то раздражительный, злой и усталый. День только начался, а я уже устать успел. Легкая перепалка с Марикой привела меня в чувство. В самом деле — ну и что. Как там Миямото Мусаси говорил — если ты вынул меч из ножен, то кто бы не встал перед тобой, будь то женщина, ребенок или даже сам Будда — рассеки его!

Будем следовать советам великих. Кроме того, надо бы мне Студенческому Совету и Ордену Хранителей примелькаться, да так, чтобы к себе пригласили. А уже оттуда — вызнать про Общество Высшей Истины все что возможно. Туда только по приглашению. Конечно, Натсуми трудится день и ночь, пытаясь найти Слепца, но… тот либо находится в своем поселении, где куча охраны и даже если реально проникнуть туда, то совершенно нереально — выбраться живым оттуда. И… в самом деле, в мире боевых искусство относиться к женщине с пренебрежением нельзя, особенно, если по правилам поединка у нее в руках оружие будет. Как там говорил отец Вовочки, вставая с дивана, чтобы купить пару билетов в цирк, где «голая тетенька на тиграх каталась!» — давненько я тигров не видывал.

— Что же. Нарушая заветы Нобу-сенпая придется провести бесплатный поединок — вздыхаю я.

— А ты не бесплатно. — кивает Марика, показывая дорогу: — считай, что я тебе заплачу. Бартером. Взаимозачетом. Вот этим блистательным телом. Показать?

— Спасибо. В прошлый раз насмотрелся. У тебя вообще сиськи есть? Или ты их дома оставила? Украл кто? Ты скажи, мы с Натсуми поиски организуем. В газеты объявления дадим — так и так, украли у девушки сиськи, верните за вознаграждение, а то девушка мучается. — иду за ней, готовый отразить внезапную атаку.