— Это тот самый склад в доках — сообщает Айви и выдувает изо рта пузырь жвачки: — тот самый, где его мечница показала класс. Никогда не понимала эстетики самурайских дуэлей.

— Мак! Не глуши двигатель. — предупреждает Бьянка. Она специалист по психологии, по манипуляции сознанием, она знает многое о человеке и его тайных желаниях, но она никогда раньше никого не преследовала и не следила ни за кем. Тем не менее, все знают, что нельзя глушить мотор, он не заведется в самую нужную минуту, ты потеряешь цель из виду. Она быстро озирается по сторонам. Камера. Самая лучшая, с функцией снятия звука со стекла, с направленными микрофонами, с самой продвинутой системой линз в объективе. Она берет камеру. Айви улыбается и поднимает свою реплику револьвера, так похожую на настоящий. Она хмурит брови, поднимает воротник куртки, пытаясь быть похожим на старого детектива из боевиков семидесятых. «Плохая Айви наносит ответный удар» или «Айви Магнум и городские войны».

— Ну что, босс, время врезать плохим парням? Только ты я и твой Пуддинг? — нарочитым басом говорит она и Бьянка только глаза закатывает. Времени объяснять, что никто никому врезать не будет и что она просто хочет убедиться в том, что он ей не подходит. Да, манипулятор, да, моральный монстр, да, чудовище и растлитель, но этого всего маловато. Просто школьник. Любой школьник может быть таким, дай ему Дар Любви и все это вот. Хорошо, она может признать, что он незауряден, ну и что? Она тоже незаурядна. И намного более незаурядна, чем он!

— Айви, не надо… — предупреждает она: — не надо…

— Да почему не надо-то?! — повышает голос Айви: — Ты чего? В кои-то веки встретила такого же как ты мозгоклюя и вдруг на попятный? Да ты уже денег выкинула на ветер… дом напротив него сняла, оборудования купила… даже револьвер этот. Позволь уже себе наконец влюбиться, это нормально. Ну, влюбишься, потом поссоритесь и расстанетесь, так все так живут. А ты все в себе копаешься, скоро совсем с ума сойдешь. Как там говорится — позволь себе интрижку! Погуляй с парнем, тебе полезно. Скажи, Мак?

— Вам будет полезно, босс… — гудит с переднего сиденья Мак: — может даже не с одним.

— Никаких интрижек. Он опасен, Рыжик. И я это делаю, только чтобы доказать это. — говорит Бьянка. Она не произносит вслух то, что он — недостаточно опасен, чтобы быть ее Пуддингом. Он слишком рационален и хладнокровен, такие психопаты не привлекают ее. Она сама такая. Кроме того, ей не нужен парень. У нее есть она сама, у нее есть Рыжик и у нее есть своя карьера и знание человеческой природы. Ее не удивить случайным хайпом, раздутым на пустом месте.

— Кроме того, кто бы говорил, Мак — добавляет она, вспомнив урок, который ей преподал Кента: — Ты сам женат уже третий раз и твоя вторая жена, эта, которая Нами-сан — совершенно долбанутая сука.

— Ого! Ты даже узнала имя жены Мака?! — удивляется Айви: — Значит он все-таки имеет на тебя влияние!

— Спасибо, босс, я тронут. Нами-сан и вправду стерва… когда она уезжала, она забрала даже кубики льда из холодильника. Какой надо быть долбанутой стервой, чтобы забрать кубики льда из холодильника? — Мак поворачивается с переднего сиденья: — Но все равно я тронут, что вы знаете ее имя!

— Это она в рамках программы «научись у своего врага и превзойди его в его же игре». — поясняет Айви: — Так что ты не обольщайся. Ей по-прежнему на нас плевать. Зато память у нее фотографическая, компенсируя ее отставание в эмпатии. Она теперь не только имена твоих жен…

— Сильвия, Нами, Киоко… — перечисляет Бьянка.

— Но и имена твоих детей…

— Китано, Ая и Рон… почему Рон?

— Киоко любит Гарри Поттера. — краснеет Мак: — ну… была бы девочка, назвали бы Гермионой.

— Она наверняка знает теперь, где ты учился, где женился и где ты любишь вкушать свой ужин в пятницу вечером… но это не значит, что она реально интересуется тобой. Или кем-то еще. — пожимает плечами Айви.

— Это так — кивает Бьянка: — так что ты тут иллюзий не испытывай, Мак. Мне все равно, что ты учился в Ричмонде, даже стипендию получил от государства, что обожаешь каждую пятницу сидеть в «Черном Омаре», выпиваешь по пять кружек местного темного пива и съедаешь несколько кальмаров под маринадом. Совершенно все равно. Ты мой работник и все.

— А мне все равно приятно — говорит Мак: — спасибо, что интересуешься моей жизнью, босс.

— Вот так это и работает? — качает головой Бьянка: — Вы же все знаете что ему на вас все равно, но он пару вопросов вам о вашей семье и работе задал и все… люди, вы слишком доверчивые. Хотя, чего я удивляюсь, вы слишком предсказуемые и простые в управлении… кроме него…

— Чего-то долго они там… — добавляет Мак и они глядят на здание склада. Наступает недолгое молчание.

— Так что? Ждем пока он вернется, или… — тянет Айви, прокручивая свой револьвер вокруг пальца, как заправский ковбой. Револьвер довольно тяжелый, и сделать вот так — нужна немалая практика, научилась за ночь… бездельница.

— Или. — кивает Бьянка: — Возьми камеру. Вперед! — и она открывает дверцу автомобиля и выходит наружу.

— Вон то здание — говорит Айви: — и… вон, видишь, окно? Там они в прошлый раз эту девушку держали…

— Откуда ты-то знаешь?!

— А я на студии была. Посмотрела версию без купюр. Тут подмазала, там денег сунула, здесь отсосала… что?! Да шучу, я шучу! Ни у кого я не сосала, там моя знакомая работает! В самом деле, Минами, ты ж меня знаешь!

— Именно, потому что я тебя знаю… — ворчит Бьянка: — не пугай меня так… — они прокрадываются к окну в полуподвальное помещение и устанавливают камеру снаружи. Конечно, обычная камера ничего бы не засняла, конечно, обычные микрофоны ничего бы не уловили, кроме звука тяжелого дыхания Айви, но здесь особые микрофоны, здесь функция снятия звука со стекла, уловители вибраций, погашение посторонних шумов… пусть они ничего и не видят, зато услышат, что там творится. Что там может твориться? Например — оргия. Да. Ну или там, переговоры с этими ребятами, он умеет проводить переговоры, в этом ему не откажешь. Чего гадать? Она вставляет в ухо наушник и кивает Айви, та включает камеру и переводит микрофоны в рабочее состояние. Что скрывает и чем занимается в свой выходной день Кента-кун, бывший участник шоу и манипулятивный сукин сын? О, вот она слышит, как они разговаривают о каком-то Большом Та, о Марике и Натсуми, о ком-то еще… и разговор получается довольно серьезный. Она хмурится. Такого она точно не ожидала. Школьник не смог бы вести себя так в критической ситуации, а ситуация, судя по всему, критическая…

— Именно так — звучит в ее ухе знакомый голос. Внезапно она слышит в голосе нотки веселого безумия, того самого, которого ей так не хватало: — предлагаю сыграть в игру!

— Ты с ума сошел! — шипит в микрофоне, и она недовольно мотает головой, звук со стекла снимается плохо, шепот невнятен и едва различим: — Какие еще игры?!

— А правила очень простые — продолжает знакомый голос с нотками веселого безумия: — кто первый умер — тот и проиграл.

На секунду она замирает, закрыв глаза, и сотня мыслей проносится через ее мозг, словно табун лошадей, испуганный ударом молнии. Он серьезно?! Но если он серьезно… если он и правда так думает… Криминальная психология! Она тотчас вспоминает все, чему ее учили в университете, она четко помнила каждое слово профессора Идзуми, специалиста по «профайлингу».

— Вы можете скрывать свои следы, вы можете надеть парик, вы можете сменить имя и фамилию, но! Вы не можете изменить паттерн своего поведения! Какой человек есть — так он себя и поведет. Именно так мы и ловим серийных убийц, ведь обычно их ничто не связывает с жертвами, но… образ поведения — это как отпечаток пальца. Как подпись под документом. Какой вы? Аккуратный, педантичный, сухой и прагматичный? Или небрежный, артистичный, эмоциональный? По характеру убийства вы можете составить безошибочный психологический портрет человека, а по портрету — можете узнать в каких условиях он воспитывался, какие у него принципы, что он скрывает от общества, а что наоборот — пытается показать. С этой информацией вы можете выстроить и его окружение, его работу, его семью и коллег. О чем говорит вот этот разрез? — и профессор выводил на экран фотографии с места преступления. Кто-то на задних рядах начинал судорожно закрывать руками рот, сдерживая рвотные порывы, но она всегда смотрела очень внимательно. И профессор обводил взглядом аудиторию, находил ее и кивал ей — говори.