— Нам будет тебя очень-очень жаль — кивает Лин: — ты хороший парень. Кстати, а можешь дедушке соврать, что ты мой жених? Ему приятно будет!

— Лин! Нельзя врать мертвым предкам! И Кенту-куна нельзя заставлять врать сразу после смерти! Какая у него там репутация будет?

— Да какая разница! Мы можем с ним быстро тут пожениться, тогда и врать не придется! — закатывает глаза Лин: — Кента, я тебе нравлюсь? А ты мне тоже! Все, считай мы жених и невеста. Было бы больше времени, я бы… а вот! — и она с размаху целует меня в губы. Ее губы на вкус — словно спелая малина. Я успеваю подумать, что я своей смертью не умру точно, у этих девушек целая семья за ними, клановые мстители какие-нибудь… блюстители девственности юных наследницы, что там еще? Полиция Нравов?

Лан оттаскивает от меня Лин и я испытываю неясное чувство сожаления. То ли по прерванному поцелую, то ли по такой короткой жизни, которая вот-вот закончится ударом ноги в голову от Дробителя Черепов.

— Все, пошли! — говорит Лан: — время!

— Передай дедушке, что мы с тобой жених и невеста и только трагический случай заставил нас расстаться! — торопливо тараторит Лин, пока мы идем по коридору.

— Вот ты… аферистка. — шипит вторая сестра: — Это называется фиктивная помолвка.

— Поцелуя в губы по внутреннему семейному кодексу — достаточно! — задирает голову Лин: — А ты просто завидуешь!

— А как я вашего деда на том свете найду — решаю все же уточнить. Потому что уж кто-кто, а я точно знаю, что смерть — это только начало, и чем черт не шутит — попаду туда, куда девушки предполагают. А носить с собой невыполненное обязательство в посмертии — меньше всего охота. Помирать, кстати, тоже неохота, но тут уж как получится.

— А такой вредный дед, который начнет из тебя дерьмо выбивать со словами «как ты посмел опорочить честь моей внучки!» — вот он и есть — услужливо подсказывает мне Лан.

— Лан! — возмущается Лин: — Не слушай ее! Он такой низенький и со шрамом на правой щеке. О! А еще у него родинка на спине, ближе к ягодице. Левой. Зовут его Чин Укротитель Драконов.

— Очень приятно — говорю я и тут мы выходим прямо в ослепительный свет…

— Хаджимэ! — машет рукой Косум, которая как ни странно — еще и рефери на ринге… или нет? Нет, здесь нет рефери на ринге, махнув рукой, Косум ретируется и поспешно взлетает на ограду клетки, откуда оглушительно свистит, заложив два пальца в рот. Спрыгивает на ту сторону и прижимается к сетке с жадным интересом в глазах. Я думаю, что если сегодня я встречусь с старым Чином, Укротителем Драконов — то обязательно найду еще и парочку предков самой Косум и пожалуюсь им, что их внучка совсем от рук отбилась. А еще немного жалко Сомчая — если она и вправду его девушка, то хлебнет парень горя, независимо от того, какой он боец.

— Ааарргх! Ты — труп, мелкий червяк! — кричит Сомчай с сильным тайским акцентом и это звучит забавно, но мне не до смеха. Потому что Сомчай срывается с места и оказывается совсем рядом со мной. Мощный хук справа — ухожу нырком и тут же — отшатываюсь, теряя равновесие, нельзя нырять, нельзя. С тайцами — никогда не ныряй, глупец. Потому что коричневое, загорелое и покрытое шрамами колено — проносится мимо с мощью стенобитного орудия. Только сейчас понимаю, что Сомчай не носит капу. С другой стороны, зачем она ему? Его вес примерно в районе твердых девяноста или ста килограммов сухой мышечной массы, он на пике своей физической формы, его голени отливают той самой желтизной, которая дает понять, что они уже превращены в оружие, он может срубать этими ногами бамбуковые деревья и дробить стволы пальм. Его локти и колени — покрыты шрамами, на бритой голове — также видны эти самые шрамы, среди которых безошибочно выделяются следы от зубов. Муай Боран.

Очень приятно думаю я, мало того, что у нас тут машина для убийства, так он еще и Муай Боран практикует. Как я узнал? Шрамы на голове. Такие вот шрамы от зубов на своей голове вы можете получить только двумя способами — если вас пытались съесть зомби во время зомбиапокалипсиса (мозги! мозги!) или вы ударили кого-то головой в лицо, когда этот кто-то еще и рот открыл… и делаете это на регулярной основе. Поскольку зомбиапокалипсиса в последние двадцать лет не было замечено — могу предположить, что Сомчай присовокупил к восьми орудиям девятое… ведь Мауй Боран по-другому называют еще науа ауют, что по-тайски как раз означает — «Девять орудий». Два кулака, два локтя, два колена и две стопы. И одна голова.

И… успею отпрыгнуть в сторону, пропуская удар мимо, бью в разрез… джоулт! Кулак будто врезался в каменную стену, удар отдает аж в предплечье, голова Сомчая даже не откидывается назад. Но не это меня удивляет, а то, что он даже не моргнул, принимая джоулт прямо в переносицу. Мощная шея. Сильные мышцы, крепкие сухожилия… огромный боевой опыт. На какую-то секунду я чувствую себя маленьким еврейским мальчиком с пращой перед великаном в доспехах. Ах да, у меня нет пращи.

— Хэк! — лоу-кик, от которого я не успеваю уйти назад и остается только поднять ногу, принимая его на прямой блок и молиться, чтобы этот удар не снес меня как пушинку. Кто овладеет этим ударом — тот может править миром — говорят тайцы я не знаю, как насчет мира, но уж парочку островов Сомчай бы заслужил, это точно.

К моему удивлению — удар не сносит меня с ног, не ломает мне бедро и даже не заставляет зашипеть от боли. Прежде чем я понимаю в чем дело — мне приходится реагировать. Миддл-кик! Не уйти! Подаюсь чуть вперед, чтобы выйти из зоны оптимального поражения. Сжимаюсь, подставляя локоть в прямом блоке, прямо напротив многострадальной печени — в ожидании боли. Я видел, как Сомчай таким вот ударом ломал парочку бейсбольных бит. Меня отбрасывает к сетке и я отталкиваюсь от нее — маневрирую.

Сразу же пробиваю лоу-кик. Сомчай принимает удар на ногу, даже не подняв ее, лишь чуть развернув на носке внутрь. Нога отлетает от его бедра, словно от литого каучука — он еще и добавляет, поддав бедром навстречу. В результате на возвратном движении моя нога не возвращается на место, ее проносит мимо, равновесие теряется и на какую-то долю секунды я зависаю, пытаясь восстановить равновесие. Излюбленный прием адептов Ашихара — вывести из равновесия. И… мощный лоу-кик сносит меня с ног! Я падаю на спину, отбив рукой страховку и перекатываюсь, чтобы не дай боже не угодить под добивающие удары Дробителя Черепов. Но Сомчай не атакует упавшего, он молча стоит, опустив руки и глядя на меня.

Ситуация какая-то… неестественная. Я не чувствую в Сомчае гнева и ярости, хотя он — страшен, да. Страшен, быстр, техничен, массивен… но не зол. И не яростен. Более того, его удары… это скорее толчки. Они идут быстро, очень быстро, но словно бы приостанавливаются перед тем как обрушиться на меня. Лоу-кик и миддли-кик в самом начале — в них не вложено все тело, нет силы. Сомчай способен нанести хороший удар, даже если бы он не сломал мне ногу, он отсушил бы ее, лишил возможности двигаться. И миддл-кик в корпус — пробил бы от души и моя печенка снова екнула бы. И лежал бы я сейчас на арене грустный и сопли пузырями пускал.

И наконец — его лоу-кик, который снес меня с ног. Это не удар. Это — как подсечка. Он не срубил мне ноги, а скорее вытолкнул их из-под меня.

Эти мысли проносятся у меня в голове словно косяк вспугнутых рыб на мелководье — фыр! Во все стороны. Я вскакиваю, благодаря заботе Сомчая я все еще бодр и в состоянии двигаться быстро. Ловлю на себе внимательный взгляд тайского бойца. Он спокоен и хладнокровен, его глаза следят за мной и моим состоянием. Все ясно, думаю я, это я дурак. Позволил Косум и антуражу задурить себе голову, тут еще и близняшки со своим «передай привет нашему деду, раз уж все равно туда собрался». Это все шоу и для шоу, а в таких делах и на таком уровне любителей не держат. В самом деле, зачем Сомчаю злиться на какого-то школьника? Он просто чихнет рядом — я и лягу с сотрясением мозга. Вот если я достану винтовку и лягу на крышу здания напротив, когда он будет из клуба выходить — тогда у меня еще есть шанс. Но не на арене с ее правилами и перчатками.