Who you gonna call? — Ghostbusters!

Как бы то ни было, тихоня не собиралась выпускать из меня кишки и это уже радовало. Каждый день, что ты проживаешь, удерживая свои кишки внутри — уже праздник, не правда ли? Люди склонны это недооценивать, но поверьте мне– зрелище так себе. Да и ощущения тоже. В общем и целом, пока на Восточном фронте без перемен, цитируя Ремарка, который и мужчина и женщина и вообще, три совершенно разных человека.

Что же, отсутствие изменений — уже неплохо. Что же до черно-белых, то… хищницы-то они хищницы, но только в школе и только для тех, кто социальные нормы и рамки соблюдает. Любой физический конфликт сразу же делает их беспомощными и реванш у них будет именно социальный, а не физический. Это как разница между юристом и драчуном, между магом и воином. Да, пожалуй, как между магом-малефиком, который специализируется на проклятиях и варваром с топором. Маг может проклясть варвара, но варвар ему голову отрубит раньше, чем проклятие подействует. Знающие это варвары, которые заботятся о своем будущем — не нападут на малефика, но всегда есть шанс напороться на отморозка, у которого горизонт событий и планирования будущего — ближе, чем автомат по продаже газировки. Зная это и прекрасно понимая свою уязвимость, черно-белые и окружают себя варварами — но верными варварами. Например такими, как Отоши. Да и в классе у них достаточно поклонников, чтобы обеспечить именно физическую защиту. В любом случае, только тонкая пленка цивилизованности позволяет таким странным изгибам социального сознания существовать, в первобытном обществе у девушек не было бы шанса. Видимо, отрываясь за все миллионы лет патриархата девушки устанавливают свои правила.

Так вот, я привлек внимание наших амазонок и теперь у меня есть выбор. Или продолжить общение с троицей черно-белых социальных хищниц, или — отойти в сторону, прекратив любые контакты. Но это точно не мой выбор. Если же продолжать общение с ними, то нынешний формат отношений и внутригрупповой динамики меня не устраивает. Я более чем уверен, что фоточки полуголой Томоко утекли в чат класса с телефона кого-то из троицы, полагаю это была либо Мико, либо Кэзука, потому что Натсуми относится к обнаженному телу совершенно спокойно и эта суета ее не сильно-то и задевает. Так что кто-то из этих двух несет полную ответственность за ту самую ночь, когда Томоко стояла на мосту и сверху падал пушистый снег, а она была голова шагнуть в темную и холодную воду под мостом.

Нет, я не ищу мести, в конечном итоге все обошлось благополучно, а возможно даже лучше, чем было бы, если бы кто-то не выложил это фото. Но в дальнейшем такое вот поведение может привести… к нехорошему может привести. Я не могу допустить такого в своем ближайшем окружении. Так что все тут просто — либо я смогу убедить их поменять свое отношение, изменить свое поведение, либо эти девушки не будут моим ближайшим окружением. Значит — надо будет разобраться с тем, кто именно это сделал и провести работу с ней. И с остальными тоже. Столько дел, столько дел.

Кстати, интересный факт — когда мы только завалились в караоке-кафе, в поисках свободной кабинки — на выходе мы столкнулись с какими-то парнями в кожаных куртках, знаете, такой вот типаж — крепкие, слегка агрессивные, громко говорят и оглушительно смеются, нет, скорее даже — ржут как кони. Занимают слишком много пространства, ведут себя вызывающе — вот такие вот. Я даже сперва подумал, что тут и конфликт может произойти, уж больно оценивающе взглянул там один паренек на ножки Мико, которая, конечно, юбку как пояс носит, все трусики видно. Однако едва эти парни увидели Натсуми-чан — так сразу как-то подобрались и уважительно поклонились. Доброго вечера пожелали. И пялиться на ножки перестали и тут же уметелили куда-то из кафе. Мелочь, казалось бы, но… мелочей не бывает. Вопросы о том «кто же такая Натсуми» — начинают приобретать все более насущный и прикладной характер. И глядя, как Отоши, ни черта не понимая в происходящем — засовывает свою голову прямо в пасть зверю — я могу только головой покачать. И помолиться о спасении его души, надо будет узнать, к какой конфессии он принадлежит, а потом с Хироши посоветоваться, тот по религии спец. То есть Натсуми-чан у нас не просто малефик в социальной сфере — она еще довольно состоятельна, или ее родители — ведь именно на нее метнула взгляд Мико, когда речь пошла об оплате караоке. Хотя в конечном счете за все заплатил бедняга Отоши, но Натсуми явно могла это сделать и не сильно переживала за сумму на чеке. Это Отоши слегка побледнел, как увидел счет, но к его чести — выгреб все деньги из карманов и даже у меня немного занял. Ей-богу, надо будет и с ним поговорить, хотя влюбленные они как глухари на току — никого не слушают, пока чей-то палец не нажмет на спусковой крючок и третий номер дроби кучно не ляжет прямо в цель.

Тут можно только пойти и заказать себе футболку с надписью «Я же говорил», а на спине — «Told ya so». И надеть — когда она ему сердце разобьет на тысячу кусочков, просто потому что не пара они. Хотя… а вдруг я ошибаюсь? Вдруг именно такой как Отоши и нужен нашей Натсуми — бесхитростный, наивный и открытый, но смелый и способный драться за свою мечту до конца? Может быть у них и будет та самая любовь на века? Не, ну я понимаю, что бред, но вероятность то есть?

Тьфу ты, думаю я, вот и я уже заразился этим оптимизмом Отоши, какая тут любовь, когда надо кричать «не лезь, дурак, она тебя сожрет!».

Ладно, думаю я, доставая лук и начиная его чистить: — ладно, взрослый, сам разберется. Получится — ну и прекрасно. Не получится — помогу склеить сердце, подставлю плечо и жилетку, сведу его… с Наоми например. Эти двое точно пара… хотя… учитывая необычные интересы старосты в сексуальном плане — тоже нет. Да, староста, с ней тоже надо поработать, но не срочно. Сперва — Шизука, потом — Томоко и только потом Наоми. Вздыхаю.

— А кто такие эти вульгарные девицы? — спрашивает меня Хината, продолжая крутится рядом и глядя как я чищу лук: — твои любовницы? Твой гарем? Ты их всех уже чпокнул? А расскажи…

— Вот смотрю я на тебя, Хината и думаю — еще раз вздыхаю я, начиная нарезать лук полукольцами: — и как такая милая девочка может такое говорить? Мама услышит — рот тебе с мылом помоет.

— Пфф! — фыркает Хината: — Мы с мамой вместе вчера смотрели как тебя эти трое провожали. Ей тоже любопытно. А я ей потом расскажу, как ты и кого и в каких позициях. Это важно! А то наша бедная мама прямо и не знает, когда ей свадебный торт заказывать и с кем из твоих подружек знакомиться. А если у тебя гарем, то ты хотя бы старшую приведи в дом.

— Это у тебя ложные логические посылы — отвечаю я: — лучше плитку включи и масла в сковородку добавь. Нет у меня пока любовницы… и не то, чтобы я не старался… — я вспоминаю, как пытался склеить школьную медсестру. Если мне и не дали, то не потому, что я не старался. Этому развитию событий нужно время… да, думаю через пять лет… нет даже через два года. Да, я планирую надолго, могу позволить, я еще молод организмом и достаточно терпелив характером. Всякое может быть… может и раньше я окажусь в теплых объятиях Мидори-сан, уткнусь лицом в ее… кхм…

— Ты покраснел! — тычет в меня пальцем Хината: — опять пошлости думаешь!

— Естественно. Я же парень. Согласно статистике мужчины, думают о сексе пять раз в минуту. Или больше. Я — так точно больше.

— И как так получается, что ты такой пошляк, а тебе до сих пор не дали? — задумывается Хината: — у тебя с… этим проблемы?!

— Все-таки иногда я за тебя беспокоюсь, Хината — говорю я, высыпая лук на раскаленную сковородку. Сковорода шипит и плюется маслом. Я накрываю ее крышкой.

— Да я не для себя интересуюсь! — защищается сестренка, поднимая руки: — Это я для Айки-чан! Она вчера даже на ночь не осталась, как увидела твой эскорт, так домой и рванула. А так я ей скажу, что ты все еще девственник и… несмотря на то, что тебя домой три вульгарные девицы проводили…

— Четыре — поправляю я ее машинально: — во-первых четыре, а во-вторых, ничего не вульгарных. Ты на себя посмотри, у тебя школьная юбка даже середины бедра не достает.