Снова кидаю взгляд туда, где Отоши прижимает подбородок к груди, уходя под демонстративно медленный правый хук Нобу-сенпая. Будем расти. Ну а пока — время челночной дипломатии. Существует такой вот анекдот про Генри Киссенджера, которого часто называют изобретателем челночной дипломатии — Как-то раз у Киссинджера спросили что такое челночная дипломатия?

Киссинджер отвечает:

— Хорошо, слушайте. Методом челночной дипломатии можно добиться чего угодно. Например, выдать дочь президента Франции за сибирского лесоруба.

— Да как же это возможно?

— Очень просто. Если мне надо выдать дочь президента Франции за сибирского лесоруба, я сначала иду к президенту Франции и говорю: «Слушай, хочешь выдать свою дочь замуж за сибирского лесоруба?» Он говорит: «И зачем мне это надо?» Я говорю: «А он будет владеть всеми банками Швейцарии». — «Хм, это меняет дело».

Затем я иду в швейцарскую ассоциацию банкиров и говорю: «А давайте вами будет управлять сибирский лесоруб!» Они спрашивают: «И зачем нам это надо?» А я им говорю: «А он будет зятем президента Франции». Они говорит: «М-м, это меняет дело».

Потом я иду к сибирскому лесорубу — мощный такой, красивый, настоящий лесоруб. Я говорю: «Слушай, хочешь жениться на дочери президента Франции?» Он говорит: «И зачем мне это надо?» А я ему: «Ты будешь управлять всеми банками Швейцарии». Он: «Ха, это меняет дело!».

И, наконец, самое интересное. Я прихожу к дочери президента Франции и говорю: «Хочешь выйти замуж за владельца всех швейцарских банков?» Она говорит: «Фи… Все эти финансисты — дохляки!» А я говорю: «Да! Но этот — здоровенный сибирский мужик!». И тогда она говорит: «О-о-о! Это меняет дело!»

Вот у вас на руках три девушки, которые друг друга и знать не знают и интересы у них разные, и все требуют уделить время именно им, а этого времени у меня не так уж и много. Самый простой способ — организовать всех их в некую группу, это сэкономит усилия и ресурсы, но как запрячь в одну упряжку коня и трепетную лань? Или в моем случае, скорее — рака, лебедь и щуку. Да, челночная дипломатия создана именно для таких случаев.

Я вздыхаю. В школе бокса мне нравится, но пора уходить. Время Генри Киссинджера, время челночной дипломатии.

— Как так? М-мы не договаривались, что на наших встречах будут посторонние! — хмурится Томоко: — это… страшно!

— Для девушки, которая недавно хотела прыгнуть в реку ты слишком многого боишься. — замечаю я.

— Н-но теперь-то я хочу жить! А жизнь… это и репутация и вообще… — отводит глаза в сторону Томоко. Правильно в общем-то говорит, что меня радует. Семена разумного, доброго, вечного проклюнулись и в этой голове. Замечательно.

— Правильно — соглашаюсь я с ней: — совершенно верно говоришь. Поэтому встреча будет анонимной. Вот держи. — я протягиваю ей маску. Обычная маска — домино, черного цвета с прорезями под глаза.

— Там будет темно… полутьма. Говорить буду только я, так что твоего голоса не будет слышно. Твоя репутация будет в порядке — думаю, что все присутствующие будут заинтересованы в анонимности.

— Но если я захочу что-то сказать?

— Поднимаешь руку, напишешь СМС… ну или скажешь мне на ухо шепотом. — пожимаю плечами я: — у меня нет времени возиться с каждой из вас в отдельности, а так и быстрее будет. Обучаться всегда лучше в коллективе.

— К-как я напишу СМС, если ты… меня свяжешь? — краснеет Томоко. Я внимательно смотрю на нее. Так, эти глупости из головы надо выбивать немедленно.

— Сегодня никто никого вязать не будет. У нас установочная сессия, мы все обговорим правила и условия, поговорим о целях и познакомимся — в масках, конечно, но все же. А если вдруг тебя что-то смущает, то помни, что все это — все еще твое наказание. Понятно?

— Понятно — вздыхает Томоко с… облегчением? Разочарованием? Сложно сказать.

— Так что бери маску, одевай что-нибудь такое, в чем ты не каждый день ходишь и приходи по этому адресу. — конечно анонимность тут условная, они могут узнать друг друга, да и адрес старосты уточнить, но эти маски и полутьма не для полной анонимности, а скорее для возможности уйти от своей личности, от той маски, которую они носят при людях.

— С с-собой еще что-нибудь брать? — спрашивает Томоко немного нерешительно.

— Ах, да. Надень хлопчатобумажное нижнее белье. И вместо бюстгальтера — такой спортивный топ, без всех этих косточек. Чтобы удобно было. — говорю я. Томоко краснеет еще сильней и кивает. Наденет. Неважно что у нее там в голове, ей нужно отвлечься, а теперь она только про нижнее белье и будет думать. Как там — не думайте о кривляющейся краснозадой обезьяне… и тут так же. Остаток времени она проведет, выбирая себе трусики. И это будет нелегкий выбор.

— И без опозданий! — она уходит, а я набираю другой номер.

— Хай, сенсей! — говорит Шизука и ест меня глазами. Немного неожиданно, но у нее все через край. Нет у нее в лексиконе слов «понемногу, постепенно, помаленьку». Если любить, так в омут чувств с головой, если кто слово против сказал — так убить сразу же, если учиться — то с полной отдачей сил! Вот только что я ей сказал, чтобы не просто пришла на встречу с незнакомыми людьми в незнакомое место, но еще и белье одела соответствующее — удобное, хлопчатобумажное, чтобы не жалко было порвать или выбросить. Любая девушка в такой ситуации бы сказала — «ЧЕГО?!», ну или как Томоко — уточнила бы детали. Потребовала гарантий безопасности. Обвинила бы меня что я извращенец и собираюсь ее продать в публичный дом, или заснять секс-видео и шантажировать потом, заставляя бегать в школьный буфет за булочками с якисобой. А Шизука такая — «Хай, сенсей!» и дальнейших указаний ждет. Так и подмывает ее попросить прийти не одетой и не голой, не верхом и не в повозке, не путем, а всё же дорогою, но я прекрасно помню, чем все для короля закончилось. Дозагадывал загадки, старый придурок.

— Вот. — протягиваю маску-домино: — как только зайдешь в дом — ни слова. Общаться со мной можешь либо на ухо шепотом, либо СМС пошлешь. Привлечь мое внимание можно подняв руку. Все ясно?

— Хай, сенсей! — опять эта восторженная покорность. Сильно у нее в голове что-то переклинило. При этом «любовь» к Акихиро — это лишь предлог. Настоящая любовь — это когда ты хочешь, чтобы любимому человеку было хорошо, даже если ему будет хорошо с кем-то другим. А в таких вот случаях любят не человека, а свою любовь к нему. Лишь едва переключив фокус с Акихиро, который конечно же и не подозревает о «любви» Шизуки, на некоего таинственного «воздыхателя» — я добился огромного прогресса. Она уже не вспоминает Аки-куна через слово и я более чем уверен что ее ежедневник теперь заполнен не именем Акихиро а вопросительными знаками. Эту энергию я и собираюсь использовать в мирных и созидательных целях. Как говаривали плакаты семидесятых в станах социалистического лагеря — «Мирный атом в каждый дом!». Каюсь, закрадывалась мыслишка натравить весь этот нерастраченный заряд любви, энергии и безумия прямиком в лоб Хироши-куна и злорадно хихикать, глядя как тот крадется по школе, озираясь и вздрагивая от каждого шороха, но…

Но это было бы неконструктивно. Конечно, не лишено изящества, дескать сам попал в эту яму, однако переключив объект внимания, ничему хорошему я бы Шизуку не научил. Более того, пока у нее есть эта интрига внутри, пока она ищет своего таинственного воздыхателя — она все еще у меня на крючке. Потому что на вопрос — что ты готова сделать ради своей любви — Шизука не колеблясь отвечает — все. Вообще все.

Это немного пугает. Ну как тут не поддаться соблазну и не направить человека в нужную сторону. В сторону, нужную ей — потому что с таким деструктивным нарушением психики она скоро развалится на части. В сторону, нужную мне — потому что мне выгодно, чтобы меня окружали психологически устойчивые и счастливые люди. Как там советуют коучи — окружайте себя успешными людьми, а если вас окружают неудачники — помогите им стать успешными. Не время ждать милостей от природы, тем более, если это природа психологического устройства девочки-подростка. Время направлять в нужное русло. В конечном итоге я вижу это как — у всех троих все наладится внутри, они будут спокойны, гармоничны, самодостаточны и … будут благодарны. Кому? Мне, конечно же, Кента — тоже хитрец… наверное.