Уже запечатав конверт, я поняла, как много еще не написала. Например, про дом. В моей новой жизни окруженная зеленым садом вилла стала лучшим из всего случившегося. Жить тут — это мечта! Два этажа, просторные светлые комнаты, богатая библиотека, терраса, откуда можно любоваться дивными закатами. От заднего крыльца через сад вела мощенная гладким булыжником дорожка, упиравшаяся в небольшую калитку, открыв которую, попадаешь на длинную каменную лестницу, спускающуюся на пустынный пляж. Там, внизу — несколько удобных скамеек под высокими навесами, а чуть дальше — спрятанные от чужих глаз за деревянной оградой домики-купальни. Конечно, мало радости в панталонах и лифе лезть в теплую мутную воду и плескаться, опустившись на колени. Будь Милисента здесь, мы наверняка выбрались бы ночью из дома, как несколько раз сбегали из пансиона в Райнэ, и, раздевшись догола, плавали бы прямо в море, словно мифические русалки, загребая руками серебро лунной дорожки. Об этом я тоже не написала — о том, как сильно скучаю по подруге и по нашим дерзким вылазкам. Сама я никогда не отважусь на что-либо подобное…

Виктория ожидала меня у конюшен. Грум уже приготовил повозку, и впряженная в легкую двуколку лошадка, серая в яблоках, нетерпеливо била копытом. Точно так же притопывала стоявшая рядом женщина, разве что не фыркала возмущенно.

— Заставить ждать мужчину на любовном свидании еще позволительно для девушки, — бросила она при виде меня. — Но я-то чем заслужила эти полчаса на солнцепеке?

Возможно, тем, что слишком поздно предупредила меня о поездке?

Но я промолчала, подобрала подол и взобралась на сиденье. Виктория устроилась рядом и взяла поводья. Первые минуты пути, пока двуколка катила через прилегавший к вилле Солсети парк, женщина молчала, демонстрируя обиду, но, поняв, что ни извиняться, ни оправдываться я не намерена, завела обычный, ничего не значащий разговор. Что-то о модных нарядах, скандалах при дворе и возмутительном поведении Герберта вчера за ужином. Дэй пьяница так размахивал руками, что выбил поднос у разносившего жаркое слуги. Этот маленький инцидент, как по мне, не стоил внимания, но молоденькой вдовушке было безразлично, о чем говорить.

Впрочем, как я и писала подруге, не такая уж она молоденькая. Но по внешности этого никак не скажешь: черные волосы, алебастровая кожа, синие глаза в обрамлении пушистых ресниц и пухлые алые губы — яркая, даже броская красота без малейшего налета прожитых лет. Стоило Виктории появиться в обществе, как к ней тут же устремлялись все взгляды: восторженные мужские и завистливые женские. Может, я потому и невзлюбила ее и навязываемые ею прогулки, что смотрелась рядом с ней нелепым рыжим пугалом, снятым с крестьянского поля?

Вот и почтмейстер, когда мы приехали, встречал Викторию лучезарной улыбкой, а в мою сторону и не глянул.

Никем не замечаемая, я опустила конверт в ящичек для писем.

После меня ожидал поход по лавкам, чашечка чая и бисквит в маленькой уютной чайной и визит к модистке, у которой пришлось скучать без малого час, пока с Виктории снимали мерки.

Зато по возвращении я наконец-то была предоставлена сама себе. У обитателей виллы была странная для меня, но, похоже, обычная здесь, на юге, привычка: после обеда они расходились по комнатам отдохнуть, а то и поспать. Польза дневного сна в кругу целителей — вопрос спорный, и, как я знала, пока сошлись лишь в том, что он необходим детям до определенного возраста, но я за счет этой традиции выигрывала несколько свободных часов. Обычно гуляла по саду или сидела на террасе с книгой.

Сегодня захотелось пройтись.

По пустынным, прекрасным в своей запущенности аллеям старого парка я дошла сначала до решетки, отделявшей владения Солсети от соседнего имения, а затем неспешно вернулась и, обогнув дом, направилась в сторону моря. На лестницу выходить не стала, пошла вдоль ограды, но, сделав десяток шагов, остановилась, заметив какое-то шевеление в кустах.

— Николас?

Ох нет. Садовника я только что видела мельком в другой части парка, и дойти сюда, обогнав меня, старичок Ник попросту не успел бы. А прочим слугам баронесса не позволяет гулять посреди дня, когда в доме хватает работы.

— Кто здесь?

Вспомнилось, как Лита, горничная дэйны Агаты, рассказывала, что на днях ограбили кого-то из соседей: украли белье с веревок. Очевидно, бродяги. Наверное, стоило тут же убежать, но близость дома придавала мне уверенности.

— Выходите немедленно, иначе я закричу! — пригрозила я.

— Нет, не нужно! Во имя Создателя…

На дорожку выбрался из кустов мужчина, и я отпрянула от неожиданности: передо мной стоял недавний знакомец — дэй Джед собственной персоной. Метаморф, юрист и грубиян.

— Вы?! Что вы здесь…

— Сана… — Он шагнул мне навстречу и вдруг рухнул на колени. — Я… Меня привела сюда любовь…

Джед

Если честно, я просто споткнулся о какой-то камень, упал и ляпнул первое, что пришло на ум. Но вышло крайне удачно.

— Нехорошо это, дэй Джед, — впервые с начала моего рассказа заговорил Унго. — Обманываете бедную девушку, чтобы попасть в дом. Клянетесь ей в любви…

— В любви? Ей? Ты неверно понял: такого у меня и в мыслях не было. Во-первых, подобная скромница может тут же отвергнуть любые ухаживания, и дальнейшее общение станет невозможным. А во-вторых (и этот вариант пугает меня больше), вдруг дэйни Тысяча Напастей решит ответить мне взаимностью? Нет уж, храни Создатель от подобных перспектив.

— Что же тогда? — непонимающе нахмурился гайлубиец.

— Я влюблен, — признался я. — Но я влюблен в Викторию. В прекрасную, расчетливую шантажистку Викторию.

В Лазоревую Бухту мы с Унго прибыли вчера днем. В Алвердо, где, пользуясь планами и инструкциями Лен-Леррона, я рассчитывал уладить все дела за несколько дней, нас встретил покинутый дом с наглухо заколоченными ставнями и большим замком на въездных воротах. Потратив два вечера и некоторое количество мелких монет, мой друг-тайлубиец сумел выяснить, что разыскиваемая нами особа проводит лето у матери покойного мужа, на побережье. И передо мной встал выбор: вернуться в Велсинг и сдаться на милость дэя Роджера или последовать за дэйной шантажисткой. Я выбрал второй вариант. Отправил Лен-Леррону короткое письмо, в котором объяснил сложившиеся обстоятельства и попросил отсрочки на неопределенный срок, обещая, что исполню его поручение любой ценой, и, проведя еще день в Алвердо, нанял экипаж, который доставил нас в этот городок — обиталище престарелых толстосумов и уставших от светской жизни кутил.

В небольшой гостинице я снял номер с полным пансионом, а Унго, который всегда удивительно быстро сходился с людьми, вновь задействовал свое обаяние и мой кошелек, чтобы разузнать все о баронессе Солсети и гостивших у нее на вилле родственниках. Уже к вечеру мне было известно, что помимо старой баронессы и дэйны Виктории на вилле в данный момент живут два племянника и внук хозяйки, а также выписанная недавно целительница. Но то, что этой целительницей окажется моя случайная знакомая, стало для меня неожиданностью: Сана-Милисента, лекарка-кулинар. Маринует, значит, старушку…

— Я решил, что дэйни Милисенте в делах любовных больше подойдет роль наперсницы и тайной помощницы. Это увлекательно, романтично. И это, несомненно, доброе дело, которое к тому же не требует поступков, способных бросить тень на ее репутацию.

— Но что станет с бедной девушкой, когда все откроется? — Унго уже понял, в чем заключается моя идея.

— Ничего не станет. Если она не настолько глупа, как может показаться на первый взгляд, будет держать язык за зубами. Да и что откроется? Считаешь, красотка Виктория сразу же отправится к капитану городской стражи заявлять, что у нее пропали письма, которыми она шантажировала бывшего любовника?

Чувствовал ли я угрызения совести, обманывая это наивное создание? Скорее нет. Это ведь был взаимовыгодный союз: я получал информацию, а Сана — маленькую роль в романтической истории, которая несказанно разнообразит ее скучную жизнь. Я признался ей в своей любви к Виктории, с которой якобы познакомился на одном из столичных приемов, и уже через пять минут получил столько информации об объекте своей «страсти», сколько не вытянул бы из юной лекарки и агент королевского сыска. К сожалению, в большинстве своем это были совершенно бесполезные сведения, но главное, что девушка с участием отнеслась к моим безответным чувствам, и я был уверен, что за несколько дней узнаю от нее все, что нужно.