«Верно, — Влад снова пустился в размышления о будущем. — Если пирата никто не ждёт, нет смысла копить деньги и обзаводиться имуществом на берегу. Но если его ждут жена и детишки, он вряд ли прогуляет все свои денежки в кабаке. Отметить возвращение с друзьями — дело святое. Этого никто не отменял. Что-то, как все нормальные мужики всех времён и народов, положит в заначку, чтоб законная половина была не в курсе. Каюсь, сам грешен. Но остальное железно отнесёт жёнушке, на хозяйство. Если же моряк уверен, что в случае его смерти вдова гарантированно получит достойную пенсию от государства, а детишек бесплатно выучат и выведут в люди, то он, во-первых, охотнее заводит семью, а во-вторых, куда увереннее чувствует себя в море. Ему не нужно бояться, что без кормильца семья пойдёт по миру, как было бы в Европе. Пиратский социализм, да и только…»

В этой шутке была только доля шутки. В Сен-Доменге слишком мало народу, чтобы Триумвират позволял себе дурную роскошь пренебрегать человеческими жизнями. Потому и были приняты законы, направленные на улучшение демографической обстановки. В том числе и всяческие льготы для переселенцев из Европы, единственным условием для получения которых было принятие гражданства Сен-Доменга. Когда Влад выходил в этот рейд, в гавань как раз пришёл «Перун» с пассажирами из Европы. Французы, немцы, шведы, голландцы — в основном молодые врачи, бедные ремесленники с семействами да военные, не имевшие перспектив сделать карьеру на родине по причине «подлого происхождения». Пиратская демократия плевать хотела на наличие или отсутствие дворянского звания, лишь бы человек хорошо делал своё дело. И Влад, имевший опыт общения с французскими офицерами на Мартинике, знал, что это им не нравится. Очень не нравится. Отсюда следовал вывод — что это не нравится не только офицерам. А отсюда следовал вывод вовсе неприятный: вскоре у пиратской республики могут начаться крупные проблемы.

И у Влада ещё несколько месяцев назад появилась идея, которая, если её реализовать, помогла бы заметно повысить шансы Сен-Доменга на выживание…

Громаду парусов впереди по курсу марсовой заметил давно. Влад не обеспокоился нисколько: в этих водах врагам делать нечего, если они не самоубийцы. Присмотревшись внимательнее, он разглядел чёрный корпус. Значит, спустили-таки «Сварог» на воду после ремонта. Линкор маневрировал, то спуская, то поднимая паруса. И в какой-то момент Влад разглядел следовавший за линкором… корабль. Ибо тип этой посудины он определить не смог. В профиль как будто галеон, сидящий в воде чуть глубже обычного, но бак по форме уж слишком напоминал английские клипера девятнадцатого века. В фас — один в один фрегат. Но красно-белый корпус во всём флоте Сен-Доменга имеет только одно судно — флагман. «Гардарика».

— Ну Галя… — Влада начал разбирать смех. — Устроила тут кружок «Умелые руки», понимаешь…

Смешного здесь, впрочем, было мало. Пиратские вожаки — по крайней мере, те, кто входил в Совет капитанов — прекрасно понимали перспективы Сен-Доменга в случае, если не удастся обеспечить своё превосходство на море. Не в количестве кораблей и вооружения, так в качестве. Если флагман вместо рекордных для галеона десяти узлов будет давать хотя бы двенадцать, это уже большой плюс. А «Гардарика» при сегодняшнем крепком ветре, идя бакштагом, давала, на взгляд Влада, все тринадцать узлов. Для такого увесистого корабля с огневой мощью, превосходившей французский линкор — рекорд абсолютный. Из его «Бесстрашного» больше двенадцати пока выжать не удавалось ни при каких обстоятельствах, а ведь это был один из лучших фрегатов испанского колониального флота.

Пока Влад и команда «Бесстрашного» наблюдала манёвры флагмана и линкора, фрегат подошёл к ним на три кабельтовых. «Гардарика» и «Сварог», словно их капитаны сговорились заранее, дружно сделали поворот фордевинд, приспустили флаги и дали по выстрелу с правого борта, приветствуя новоприбывшего.

— Грегуар! — Влад окликнул боцмана. — Приспустить флаг! Огонь холостым с левого борта!

«Гардарика» и «Сварог», описав полукруг, организовали «Бесстрашному» нечто вроде почётного сопровождения. Матросы, радуясь возвращению в родную гавань, махали руками товарищам на флагмане и линкоре, свистели — словом, Влад пожалел, что нет возможности записать эту сценку на видео. Батарейка в его «Нокии» давно сдохла, а ждать, пока Мартин наконец соорудит зарядное устройство, видимо, придётся долго. А жаль, момент был как раз из тех, что приятно вспомнить.

— Отдать якоря!

Долгожданная команда прозвучала. Теперь — на берег.

Возвращаясь из рейдов, Влад каждый раз ловил себя на том, что не может наглядеться на жену. Исабель что-то говорила — рассказывала о том, как они с малышкой скучали, считали дни до его возвращения, что распорядились приготовить к праздничному столу — а он её почти не слышал. Только смотрел не отрываясь на её милое лицо. Сейчас Исабель выглядела не лучшим образом. Впрочем, на седьмом месяце беременности женщины редко блещут неземной красотой. Но улыбка жены была полна того домашнего, уютного тепла, которого нет и быть не может в море. Катька, дочь — хулиганка мелкая — уже уселась папе на шею. Причём не в переносном, а в прямом смысле. В кого она такая непоседа? Или тётя Галя вредно влияет? Влад улыбался своим мыслям, не замечая, как потихоньку отпускает железная когтистая лапа, сжимавшая его душу в море. Да. Влад, в отличие от своих матросов, имевших на берегу семьи, не на шутку боялся однажды не вернуться. Он капитан, и Исабель в случае его гибели получила бы большое обеспечение от республиканской казны. Но деньги не заменили бы ей любимого мужа, а Катеньке и ещё не родившемуся малышу — отца…

Было время, и не так уж давно, когда Влад мечтал о смерти. Но — вот она, его семья, его жизнь. И теперь он боялся не вернуться из похода. От того и дрался тогда с испанцами как сумасшедший. Вернее, как смертник, получивший единственный шанс выжить — убить напавшего, превосходившего его по силам. Он просто хотел вернуться домой.

Разумеется, с Галкой названный братец увиделся только под вечер. Пока он наслаждался семейным уютом, сестрица всласть погоняла обновлённую «Гардарику» вдоль побережья, а заодно — и команду по вантам. Чтоб не расслаблялись. Зато в Алькасар де Колон она вернулась сияющей как новенькая монета. Да не одна, а в компании Джеймса, Билли, Жерома и Геррита. Если команды пошли «обмывать» спуск флагмана на воду в портовые таверны, то господа капитаны и офицеры решили устроить праздничек в обстановке поимпозантнее. Влад присоединился к ним, когда тусовка была уже навеселе. Но праздничек всё же удался. Гости расползлись по домам достаточно весёлыми, чтобы наутро у них болела голова. А хозяева столько не пили, предпочитая выпивке дружеское общение. Но когда капитаны наконец распрощались (по десятому разу) и ушли отсыпаться после пьянки, Галка начала с усилием тереть виски. Джеймс по опыту знал, что это означает, и со вздохом открыл дверцу шкафчика, где хранились лекарства от доктора Леклерка.

— Сильно болит? — Влад сразу почувствовал себя не в своей тарелке.

— Терпимо, — процедила сквозь зубы Галка. — Хорошо хоть не пила наравне с этими проглотами, а то бы давно уже скрючило.

— С этим нужно что-то делать, Эли, — Джеймс накапал в стаканчик какого-то резко пахнущего снадобья, развёл водицей из графина и подал жене. — Загоняя себя, ты не добьёшься этим ничего, кроме… самого худшего.

— Джек, как поётся в одной нашей песенке — «и после смерти мне не обрести покой», — криво усмехнулась Галка, покорно проглотив противное питьё. — Я бы и рада взять отпуск, да кто ж мне позволит это сделать?

— Ты пытаешься думать сразу о многом, — Влад понял недосказанное с полунамёка. — Я понимаю — власть, политика, шпионские игры… Не слишком ли много для тебя одной?

— Я не одна, — ровным голосом проговорила Галка, глядя в стенку. — Но у нас слишком мало времени. Я не знаю, откуда у меня такое ощущение, но оно есть, и избавиться от него я не могу. А предчувствие меня ещё ни разу не подводило. Потому, мои дорогие, я буду гнать как на пожар.