Как раз накрывали столы для ужина. В столовой собрались все домочадцы: алькальд, Мартин, донья Мерседес, Исабель и сам Влад. Исабель видела, что ее жених выглядит взвинченным и усталым, поэтому сидела тихо, только робко улыбалась, когда они могли оказать друг другу какие-то мелкие услуги за столом. Влада трогала ее забота, но отключиться полностью от проблем у него не получалось, да он и не собирался забывать о делах. Ужин проходил в обстановке молчаливой и напряженной. Донья Мерседес привыкла не вмешиваться в мужские дела, и она очень хорошо знала по своему мужу то выражение озабоченности, которое не сходило сейчас с лица Влада. Мартин тоже наблюдал за современником молча. Наблюдал и оценивал. Влад чувствовал себя под всеми этими взглядами, словно под перекрестным огнем, но держался. Сейчас слишком много зависит от его умения контролировать ситуацию. Дон Альваро сочувственно смотрел на молодого человека, на чьи плечи легла столь большая ответственность — и тоже молчал.

Правда позже, после ужина, когда дамы уже удалились в свои комнаты, а Влад собирался выйти с матросами в город, чтобы проверить патрули, алькальд отозвал его в сторону на пять минут.

— Понимаю, сеньор Вальдемар, что вы не можете видеть во мне надежного друга, — начал дон Альваро не очень уверенным тоном. — Но прошу вас поверить, что я в данной ситуации всецело на вашей стороне… Если в городе начнутся беспорядки… Понимаете, это не в моих интересах… Думаю, что нам стоит сейчас объединить наши усилия… Это даже не говоря о том, что вы и ваша сестра мне глубоко симпатичны, невзирая на судьбу, поставившую нас по разные стороны…

Было видно, что старому алькальду тяжело даются все эти слова. Влад внимательно его слушал, нахмурившись и нетерпеливо постукивая пальцами правой руки по ладони левой — была у него такая привычка, в моменты серьезного раздумья. Наконец он поднял глаза на испанца — тот стоял, ожидая его ответа.

— Что вы предлагаете? — спросил Влад.

— Предлагаю? Свою помощь, свой опыт и опыт Мартиньо, знание города и людей. Если понадобятся люди — можно взять городскую стражу. Правда, они сейчас разоружены…

— Нет. — Влад сказал это так быстро, что алькальд вздрогнул. — Давать оружие жителям Картахены мы не будем.

— Вы мне не доверяете… — Дон Альваро вздохнул с горечью и покачал головой.

— Нет, — повторил Влад. — Не вам. Вам я верю, но вот люди, получившие в руки оружие, могут понаделать глупостей. Хотя ваш опыт мне действительно может пригодиться.

Дон Альваро несколько приободрился.

— Нужно пресечь возможность мародерства, — сказал он.

— Я уже сделал все возможное. — Влад не хотел сразу раскрывать свои карты.

— И — самое главное — придется перекрыть гавань, — продолжал алькальд.

Влад поднял голову.

— Вы хотите сказать, что я должен блокировать город? Полностью? А как же рыбачьи лодки? Ведь Картахена может остаться без продовольствия…

— Да, нужно полностью блокировать гавань, — повторил дон Альваро. — Полностью. И расстреливать любое судно, которое попытается покинуть Картахену. Любое, если вы хотите избежать дезертирства.

Влад мучительно раздумывал. В словах старого алькальда было много резона. Да, дисциплину нужно поддерживать, любой ценой. Но стрелять по своим из пушек… Этого варианта предположить он не мог. А Галка — могла бы? Подобных инструкций она Владу не оставила… Сейчас подсказчиков нет — все придется решать самому.

И тут ночную тишину рассекли выстрелы и всплески огня со стороны порта. В дверь отчаянно забарабанил матрос с «Экюеля». Едва он ввалился в комнату (безо всякого этикета), как, запыхавшись, прохрипел:

— Роджерс пытается увести людей из Картахены!

— Мы опоздали! — Алькальд, кажется, переживал подобное известие еще острее, чем Влад.

— Так, нужно срочно к кораблям! Всех людей, кого можно, соберите! И бегом к канонирам в форт! Чтобы открывали огонь по любому кораблю, который направится к выходу из гавани! А вы, — Влад обратился к дону Альваро, — оставайтесь дома и ни в коем случае не выходите на улицу. Ни вы и никто из ваших домашних! Это приказ! Еще неизвестно, как все обернется…

И так, застегивая на ходу камзол, Влад вылетел из дома алькальда и бросился вниз по улице. Вслед за ним, грохоча по булыжнику тяжелыми матросскими башмаками, неслись два десятка людей с «Экюеля». Со стороны гавани доносились крики, шум потасовки и крики, перемежавшиеся далеким треском выстрелов.

Роджерс — конечно, это был он — попытался было взять власть в свои руки. И ему подчинилось около десятка особенно отчаянных английских капитанов с Ямайки. Конечно, никто из французов, знающих Галку и Влада, не польстился на громкие крики и блестящие посулы Роджерса, да и англичане клюнули далеко не все. Наиболее осторожные хотели подождать и посмотреть, чем обернется «правление» Влада: быть может, удастся сместить настырного братца Спарроу? Но Роджерс, видимо, предпочитал лезть на рожон. Он, правда, быстро смекнул, что в Картахене ему оставаться дальше незачем. В городе еще оставалось немало добра. Но эта чертова виселица, и эти чертовы французы, и этот чертов приказ расстреливать мародеров на месте… Несколько человек действительно рискнули распотрошить лавочку в торговом квартале. А результат? Двое застрелены на месте, а еще восемь дожидаются своей участи в подвале городской тюрьмы. Нет уж, лучше отправиться следом за Шаверни и Спарроу — авось, удастся подобрать хоть что-то после драки этих гигантов. Одному отправляться было глупо: корабль Роджерса слишком мал, чтобы тягаться с «Гардарикой», а тем более с «Генрихом». А вот стаей воронья, пожалуй, и можно покружить потом над полем боя. Если вовремя успеть, конечно. Да ничего — по шуму канонады можно будет их легко обнаружить. На уговоры ушел целый день. Миром Влад не выпустил бы их из Картахены ни под каким видом. Братец Спарроу не дурак и сразу же смекнул бы, что подобная шайка отправляется отнюдь не на помощь его сестре. Да и прислал на все корабли, еще оставшиеся в гавани, своих людей.

Ну чтобы остановить желавших покинуть негостеприимную гавань пиратов, их было все же маловато. А вот чтобы шпионить и передавать начальству обо всех перемещениях в порту — в самый раз. Так что волей-неволей пришлось ждать ночи. И воду, и провизию сложили на берегу, чтобы, как стемнеет, быстро-быстро, в несколько приемов, перевезти припасы на корабли. Реквизировали все рыбачьи лодки, чтобы доставить на борт сразу всех людей. И прорвались ведь! Сработало!

Конечно, когда по команде пять сотен людей одновременно бросились к лодкам, в одно мгновение покидали туда мешки с сухарями и бочки с водой и оперативно погребли к кораблям, сорок человек французов, патрулировавших пристань, ничего не могли сделать. Только стрелять да махать кулаками. Ну остановили они три десятка неуемных англичан. Ну сами потеряли дюжину умников. Эти азиатские костоломные штучки, они от пули не спасают. А форт пока молчал.

Приказ канонирам стрелять по дезертирам пришел, увы, слишком поздно. Только и удалось, что потопить шлюп, на котором и команды-то всего было — двадцать матросов. Кое-кто из них сумел добраться до берега — и благополучно присоединился к тем, что уже дожидался утра в подвале. Но задержать Роджерса Влад не сумел. В темноте мелькнули и растаяли паруса десятка небольших кораблей. Когда наконец заговорили пушки на крепостной стене, пороховые вспышки осветили только бизани да корму одного из припозднившихся шлюпов. Вот ему-то и досталось.

В порту горели склады, стонали раненые, лежавшие на каменной набережной. Влад приказал быстрее тушить пожар, чтобы огонь не перекинулся на соседние здания, перенести раненых в лазарет, а пленников запереть в тюрьме. Заменить часовых, доложить обо всех, самовольно покинувших город. Через час подробная информация о происшествии уже была у Влада в руках. Закопченный и измученный, он вернулся в дом алькальда в три часа ночи.

Дон Альваро не спал. Раздосадованный Влад рассказал ему обо всем, что случилось в гавани. Он клял себя за непредусмотрительность. Старый алькальд оказался значительно проницательнее его. Но, самое главное, теперь он страшно переживал за Галку. Мало того что ей придется сражаться с такими монстрами, как «Генрих» и «Принцесса», еще и эта стая шакалов сзади налетит! Но ругался и рвал на себе волосы Влад, так сказать, мысленно, оставив реализацию этого занятия до того момента, как он сможет остаться один. С доном Альваро он старался держаться хладнокровно, и ему это удалось. Старый испанец, однако, понимал, что сейчас творится в его душе.