Противовес за спиной натянул цепь, и я оказался снова с поднятыми вверх руками, хотя теперь и стоял в полный рост. Оказывается, цепь была закреплена не на крюке, а на каком-то хитром блоке.

Я попытался присесть. Противовес снова задвигался, загрохотал. Так и внимание тюремщиком привлечь можно.

Не успел я об этом подумать, как со стороны двери послышался лязг отодвигаемого затвора.

Через щель распахнувшейся двери я увидел свет факела, и даже не одного.

В комнату друг за другом вошли три человека. Одного из них я хорошо знал.

— Очухался кавалер хренов? — усмехаясь спросил Корсаков.

Почему-то я не ожил его тут увидеть. Нет, точнее ждал, но не так быстро. Казалось, по закону подлости, сюжет должен был развиваться по нарастающей. Сначала нужно было появиться Гончарову, а только потом, через какое-то время, Корсакову. В том, что за ниточки дёргал он, я как-то даже и не сомневался.

Пропустив мимо ушей, его «кавалер», я улыбнулся, как можно нахальней.

— А что, пришел снять медальон с моего трупа?

Говорить на «вы» с этой мразью у меня не было никакого желания. К тому же, я предполагал, что уж на этот раз меня никто не остановит, чтобы свернуть ему шею.

— Еще успею, не переживай, — заверил он меня.

— Ну так чего не убил сразу? Или думаешь, что удастся меня на что-то уговорить?

— Ты не ёрничай! Ты до сих пор жив только… а в прочем, совершенно не важно почему.

— Я жив, потому что твоя дочь сказала, что не простит, если ты меня убьешь?

Я всё ещё пытался изображать из себя осведомленного человека, контролирующего ситуацию, хотя у меня не было на то никаких оснований. Если честно, я был не в том положении, чтобы огрызаться, но не унижаться же перед ним, показывая страх. Хотя страха я не испытывал. Что-то другое заполняло мою голову, но точно не страх. Какое-то удальство, словно я был готов разорвать свои цепи в любой момент и придушить гада, а заодно и его подручных, стоящих за спиной.

Вот только вел Корсаков себя слишком уверенно, видимо понимая, что не в моих силах разорвать кандалы. Что-ж пусть пока так думает. Я не был уверен, что смогу порвать путы, но что-нибудь я точно придумаю.

Корсаков умел держать удар. Судя по всему, его жизнь и не так испытывала, потому на слова о дочери он и не отреагировал.

— Ты не сильно-то хорохорься, — предупредил он. — Могу и убить, а Настя и не будет знать, что я к этому причастен. Так что попридержи коней.

— Да я никуда и не спешу. До пятницы я совершенно свободен.

— Вот и хорошо, — явно не поняв шутки, серьезно произнес Корсаков. — Может все же упростишь мне задачу и согласишься присоединиться?

— Неа, — как мог наглее, заявил я.

— Уверен? — грустно переспросил Корсаков, словно от моего ответа что-то зависело.

— Абсолютно!

— Что ж, это весьма и весьма печально. Думал, что с тобой все выйдет проще. Но кажется, мои люди ошиблись, когда пару месяцев назад охарактеризовали тебя, как изнеженного мальчишку, не способного ни на что, кроме, как махать тупой шпагой против поддающегося противника. Жаль, неплохие были шпионы, но за такую оплошность головы им не сносить.

Запугать он меня так хотел, что ли?

— Я еще на поле боя у деревни понял, что у тебя есть яйца, — продолжал Корсаков. — Нет, вру, еще когда смотрел твои бои в заведении Матвея. Тогда еще понял это, но не готов был поверить. А вот теперь смотрю и удивляюсь. Вижу, что в тебе Наська нашла. Хочешь, могу ей твои яйца в коробочке в качестве подарка отослать? Потому что, если ты не будешь со мной сотрудничать, то живым ты мне нахрен не сдался. А девчонка ничего, переживет. Как найду её, так больше от меня не сбежит.

Я улыбнулся, поняв, что Насте удалось скрыться. Иначе он не говорил бы так.

— Думаешь, я вот такой глупый, проговорился, что дочь все еще в бегах? — заметив мою ухмылку, спросил Корсаков. — Не переживай, никуда ей не деться. Без тебя деревеньку ту на щепки разберут и Наську вытащат, и всех твоих прихвостней уничтожат.

— Так чего же ты её в лёд заковал? Раз думаешь, что никуда она не денется? Боялся, что сбежит и идеи твои дебильные кому-нибудь выдаст?

Корсаков рассмеялся. Он смеялся довольно долго, заливисто, иногда похрюкивая.

— Глупый ты еще, потому что молодой, — отсмеявшись сказал Корсаков. — Знал я, что попытаешься с неё заклятие снять. А кто кроме Олега Матвеевича сможет тебе в этом помочь? Никто! Так что я твои ходы наперед видел. А ты попался.

Не могу сказать, что ловушку эту я смог разгадать, но. если бы и знал, что Корсаков все подстроил, все равно пошел бы Настю оживлять. Может быть лучше был бы готов, но пошел. Но что уж сейчас. Держать удар надо уметь не только в бою. Жаль, в подковерных играх я все же не силен. Но ничего, научусь.

— А род Гончаровых давно уже со мной в сговоре, — продолжил тем временем Корсаков. — Так что нужен мне еще один глава семейства и ты, как ключевая фигура. Наська небось, рассказала больше, чем я тебе тогда?

Я попытался оперативно состряпать покер-фэйс, но видимо не успел.

— По лицу вижу, что про стишок знаешь. Не отпирайся. Да, мне нужен еще один род и тот, кто встанет в нашем ряду четвертым. Так что хочешь ты или нет, а я свой замысел реализую. Тебе выбирать, будешь ты на это смотреть своими глазами или из мира духов. Последний раз предлагаю.

— Я уже сказал свое мнение. У тебя крыша протекает, если ты решил, что сможешь устроить переворот.

Корсаков недоуменно глянул на потолок, затем перевел взгляд на падающие на меня капли, и усмехнулся. Кажется, выражения он не понял, но мне было плевать.

— Сдается мне ты отказываешься?

Я не стал отвечать. Уже надоело говорить одно и то же.

— Что ж, — не унимался Корсаков. — Ты выбор сделал. Думаю, пора попробовать то, что я давно хотел. Смену рода у покровителя.

Глупость. Я и раньше считал, что это невозможно, что и Буянов и прочие ошибаются. Сам видел, что делает кровь. А если связь с духом завязана на ней, то смена была возможна только в границах одной линии. И все смены происходили только благодаря бастардам. Если только Корсаков не нашел внебрачного сына моего отца. Кто знает, какие похождения были в прошлом у моего местного родителя.

Корсаков отошел на шаг от меня, коротко что-то произнес и взмахнул рукой.

Раздалось завывание ветра, и в опустившейся руке возникла голубая, словно сделанная изо льда плетка.

Индиана Джонс недоделанный взмахнул ей и конец хлыста потянулся ко мне словно живой.

Я представил, как вокруг меня материализуется кокон.

Странно, но с первого раза не вышло. Я чувствовал, что сила тянется ко мне, но ничего не происходило.

Корсаков довольно улыбнулся.

— Это моё место силы. Не думаешь же ты, что сможет тут легко использовать свою магию? Без моего разрешения никто не сможет.

Он снова махнул плеткой и меня обвил тонкий ледяной язык. В районе пояса все застыло, перехватило дыхание. Словно я нырнул в прорубь.

Я напрягся и снова попытался создать защитный кокон. В деталях представляя, как нити энергии накладываются друг на друга, сплетаясь в ткань, затем она сворачивается и образует щит из сгустившегося воздуха.

Холод резко отступил.

Я открыл глаза. Вокруг меня сияло яйцо кокона.

Нужно было видеть выражение лица Корсакова. За такое я был благодарен Гончарову, что пленил меня.

— Это невозможно! — прошептал Корсаков.

Интересно, но ведь я смог проделать это и в месте силы Гончарова. Неужели его это не удивило? Или он был занят оживлением Насти настолько, что это реально отняло много сил? Или же он разрешение мне выдал?

Обрубок плетки все еще был в руках у Корсакова. Зато та ее часть, что была у меня на поясе, на глазах таяла, стекая небольшой лужицей вниз. Или это просто вода с потолка накапала?

— Поднимите его вверх! — приказал Корсаков.

Один из его подручных, тот что был покрупнее рванул куда-то вбок и словно растворился в стене.

Проследив за его движением, я понял, что комната была не совсем такой, какой показалась мне в начале.