— Обручальный перстень, — сказала она презрительно. — Наденьте его и не вздумайте снова снять. Если, конечно, ваша дочь все еще нужна вам живой и невредимой.

Под этим ледяным высокомерным взглядом, в котором не было ровно ничего от Тиль, Эйнар поспешно сунул руку в карман. Вытащил тяжелое золотое кольцо, мрачно блеснувшее кровавым рубином, посмотрел на него. Болван. Все это время разгадка плавала на поверхности, как наживка у неумелого рыбака. С какой новой вещью он не расставался ни днем ни ночью с того момента, как надел ее перед алтарем? И ведь сам спрашивал Лестера о магических перстнях, но ума не хватило сообразить, что если можно зачаровать кольцо мага, то почему нельзя — другое?

— Вижу, вы поняли, — сказал морок, насмешливо кривя губы Тильды. — Да, это ваш ошейник. И поводок, за который я в любой момент могу дернуть, скомандовав «взять» или «к ноге». Так вы учите своих собачек? Бедным псинам сегодня досталось ни за что.

Эйнар сунул палец в неприятно холодное кольцо, прямо по содранной коже — плевать, заживет.

— Отпусти Тильду, — попросил он, показав руку. — Прошу…

— Еще пару минут, — кивнул призрак. — И ваша дочь вернется к вам в здравом рассудке. Я честно выполняю обещанное, капитан, если меня не обманывают. Как здоровье вашей жены?

— Ты… Что с ней?! Ты же знаешь?

Эйнар держал себя, как держал бы разъяренного пса, — изо всех сил. Как же ему хотелось добраться до горла твари, спрятавшейся в его дочери! Нельзя… Не сейчас… Но если боги имеют хоть какое-то понятие о справедливости…

— То, что при ее несдержанности было лишь вопросом времени, — снова раздраженно скривился призрак. — Но случилось удивительно некстати, потому что у меня совершенно другие планы на жизнь леди Ревенгар. И особенно на ее смерть. К делу, капитан. Пока вы изволили спасать попавшую в беду прекрасную даму, я слегка ознакомился с вашей крепостью. Во плоти, так сказать. Очень удачно вышло, вы как раз увезли единственного мага, способного меня почуять, хоть и недоучку.

— Лошади, — мрачно сказал Эйнар, не спрашивая, а утверждая. — И собаки.

— Именно, — кивнул маг. — Несмышленые, но чуткие твари беспокойно реагируют на грубый пробой мировой материи, а мне, увы, пришлось ставить портал, взламывая вашу дурацкую систему защиты. Видите, как я беспокоюсь о вас, капитан? Ни одна проверка не заподозрит предательства, потому что артефакт, запрещающий установку порталов, мирно лежит на своем месте. А собачки… повоют и успокоятся.

«Зачем он мне все это рассказывает? — билось у Эйнара в мыслях. — Мог бы просто приказать, не тратя слов. То ли наслаждается собственным могуществом и изобретательностью, то ли просто привык иметь дело с теми, кто способен только выполнять приказы, да и то нужно все объяснить».

— Я сделаю, что скажете, — повторил он, надеясь, что враг видит только то, что должен — озлобленного, но покорного болвана, охваченного страхом за дочь. — Отпустите Тильду!

— Два дня, капитан, — сказал морок, больше не играя в дружелюбие. — Не больше. Сегодня-завтра у вас будет гость. Ведите себя хорошо, не вздумайте его обидеть. И уж тем более не вздумайте сболтнуть лишнего. Я слежу за каждым вашим словом и движением, не разочаруйте меня какой-нибудь якобы хитрой уловкой. Она вам слишком дорого обойдется — понимаете, о чем я?

— Да… — так же глухо и смирно подтвердил Эйнар, следя за тоненькой голубой жилкой, бьющейся на шее Тильды. — Я понимаю. А что за гость? Вы?

— Не будьте таким глупцом!

В голоске Тильды слышалось презрение, и только. А ведь Эйнар отлично понимал, что гость не окажется мороком, раз маг предупреждает при нем не болтать. Понимал и нарочно разыгрывал дурака. Значит, проклятая тварь не читает мысли!

Он изо всех сил попытался скрыть облегчение, и морок продолжил:

— Все, что вам нужно знать, вы знаете. Не снимайте кольцо, закройте башню снова и прикажите своим людям держаться от нее подальше. Сами придумайте как, чтобы они не полезли сюда любопытствовать. А гостя, когда явится, примите и не беспокойтесь: долго его визит не продлится. А потом вы будете свободны. И если все сделаете правильно, ваша дочь не пострадает.

Самому Эйнару маг безопасности не обещал, и это, как ни странно, было даже хорошо. Давало хоть какую-то надежду, что не врет насчет Тильды, раз даже не пытается скрыть, что для Эйнара все закончится скверно.

— Я все понял, — ответил Эйнар, облизнув пересохшие губы. — А как же леди? Она… что с ней?

— Прямо сейчас она еще жива, об остальном понятия не имею, — усмехнулся морок. — Вы мои глаза и уши здесь, капитан. Но если вздумаете пренебрегать этой почетной обязанностью, я найду другого проводника. Не способного сопротивляться, зато юркого и умеющего добраться куда угодно. Правда, в отсутствие соединяющего нас артефакта прямой контакт рано или поздно убьет рассудок вашей дочери, но мы ведь не будем доводить до этого? До встречи, капитан.

Он снова улыбнулся, а потом лицо Тильды словно потекло, чужое выражение на нем стерлось, растаяло, взгляд стал пугающе бессмысленным…

— Тиль! — рванулся Эйнар к дочери.

— Папа?

Тильда смотрела на него испуганно и недоверчиво, потом огляделась вокруг широко распахнутыми глазами, подняла руку к губам…

— Тиль, все хорошо, — поспешно сказал Эйнар, истово желая проклятому магу вечно мучиться в самой глубине Темного Мира или куда там должна упасть после смерти душа такого отродья. — Ты задремала здесь, и тебе приснился нехороший сон. Не стоит ходить в эту башню, милая.

— Я не помню, как пришла, — жалобно сказала Тильда, обнимая себя руками за плечи и дрожа всем телом. — Я была у себя в комнате, а потом…

— Это бывает, милая. Пойдем в тепло.

Эйнар снял куртку и накинул ее дочери на плечи. Кольцо на пальце сверкнуло пойманным лучиком света. Ошейник с поводком. Что ж, любой ошейник можно снять или порвать. Внутри Эйнара ледяным ведьминским зельем кипела ярость, и теперь он знал, что рано или поздно даст ей выход. Высокомерный маг сказал достаточно, чтобы пес, даже в строгом ошейнике, извернулся и вцепился, но не в якобы усмирившую его руку, а сразу в горло. Тем и хороши волкодавы, что разжимают челюсти не раньше, чем их враг будет мертв.

— Папа… Что с леди? Она… сильно заболела? Я так виновата! Я не хотела…

Тильда всхлипнула, прижимаясь к Эйнару и пряча лицо У него на груди.

— Все будет хорошо, Тиль, — пообещал он, молясь, чтобы это оказалось правдой. — Все будет хорошо…

Ло выплывала из беспамятства, качаясь в ласковых теплых объятиях сна. Ей было удивительно хорошо, только хотелось пить да голова была тяжелой. Но если не шевелиться, то ничего страшного. Зато в теле наблюдалась необыкновенная легкость, которая очень нравилась Ло ровно до того момента, как она вспомнила это состояние. Обезболивающее заклятие Роканвена — любимый прием военных целителей. Быстро и легко накладывается, пресекает болевой шок, не мешает диагностике… Она что, опять в госпитале?!

Память возвращалась вспышками. Дорога в крепость — это было вчера. Ло лежала с закрытыми объятиями и едва не хихикала, вспоминая объятия капитана, по ощущениям очень похожие, оказывается, на чары мэтра Роканвена. Хотя эта смешливость — тоже их действие. Побочное. А сегодня утром она пила шамьет. Точно пила или успела только взять чашку? Солдат, сказавший, что собаки взбесились… Она не полезла бы к волкодавам просто так, но… Девчонка! Тильда кинулась к собакам. Зачем? Кто ж ее, дуру, знает? Ло побежала следом, подумать она просто не успела. Зато успела выдернуть паршивку почти из пастей. А потом… Было больно. Жарко и больно в груди. И все…

Она попыталась пошевелить рукой, но, конечно, не смогла — обезболили ее с запасом, заодно прихватив двигательные функции. Ло порадовалась, что помнит такие сложные длинные слова, и, в подтверждение, что очнулась окончательно, даже сложила в уме затейливую структуру из трех антагонистичных по сути арканов. Первый должен был служить маскировкой, на втором этапе схлопываясь сам в себя и вливая энергию во второй, а третий завершал и прикрывал конструкцию, используя отдачу от второго в качестве дополнительного щита. Это было безумно красиво и весьма удачно выстроено — Ло давно не крутила такие изысканные арканы. Записать, что ли? Но зачем? Боевик-теоретик — какая насмешка!