Захлебнувшись возмущением, Ло даже головой замотала, торопливо подбирая доводы. Ну да, с серой гнилью это может сработать, потому что она передается при контакте. Но зачем убивать и так обреченного, если достаточно его изолировать, а сжечь дом и все вещи?! Не может ведь такое случиться с ней? В просвещенные времена, в присутствии королевского офицера!

За спиной громко заплакал ребенок. Плач перешел в надрывный мокрый кашель, и снова фраганка принялась укачивать его, что-то умоляюще шепча. Ло показалось, что вонь из хижины стала сильнее — видимо, малыш испачкался. Бред… Все это не с ней, оно просто не может происходить наяву.

— И потому вы отослали Кэйси? — безнадежно спросила она мужа.

— Три человека или два — особой разницы нет, — со спокойной откровенностью отозвался Рольфсон, поводя плечами, будто проклепанная стальными накладками куртка стала ему вдруг тесна. И уточнил: — Если дойдет до оружия. Но я не думаю. Они знают, что я послал гонца в крепость, значит, скоро здесь будут солдаты. Убить нас тихо уже не выйдет.

А ведь он всерьез рассматривал такую возможность. И, может быть, надеялся, что Ло позволит ее увезти? Но как же Марли и ее ребенок? Да, они почти наверняка обречены, но шанс есть! Крошечный, почти невозможный, но два дня уже прошло. Неужели капитан готов был оставить их на страшную смерть? Да нет же, ведь не оставил!

Ло проглотила горький тяжелый комок, вставший поперек горла. Она точно знала, что сделал бы Маркус. Некроманты гораздо проще смотрят на смерть: он просто подарил бы несчастной фраганке сладкое гибельное забвение, а там пусть горские дикари делают с телом, что им угодно, — это всего лишь оболочка. Главное, чтобы не пострадали они с Ло. Маркус обнял бы ее за плечи и увел, утешая по дороге, что такова судьба и бедняжку следовало избавить от мучений. И в чем-то был бы даже прав! Смерть от серой гнили — долгая и мучительная.

А что сделал бы Ингольв Рагнарсон? Наверное, что-то похожее. Пожалуй, он бы просто не пустил Ло в хижину, ведь риск не для его женщины, да и зачем пачкаться? У герцога нашлись бы слуги и воины для любой грязной работы.

Невозможный капитан Рольфсон, Кирпич упрямый, просто принял как должное слова Ло, что фраганку следует спасать. Не забрал Ло принуждением, не велел ей уйти от хижины. Просто, мать его барготову, отправил в крепость гонца, оставшись вдвоем против толпы горцев! У которых наверняка в каждом доме хоть охотничий лук да найдется. Не говоря уж о пращах, кинжалах, а то и арбалетах.

— Успокойтесь, миледи.

Она бы возненавидела его, прозвучи в голосе Рольфсона покровительственные или жалостливые нотки, но северянин говорил с ней как с равной.

— Кэйси успеет, — добавил он. — А мы с Диком пока приглядим, чтоб какой-нибудь дурень и вправду не бросил факел в хижину. Хотя вы ведь умеете управляться с огнем?

Несколько мгновений Ло не знала, рассмеяться ей или истерически разрыдаться. О да! Именно этого в творящемся безумии и не хватало! Ее муж думает, что у него под рукой боевой маг, способный остановить толпу если не чем-нибудь смертельным, то хотя бы внушительным фокусом. Боевой маг! Действительно, чему ему опасаться? И ведь она сама загнала их обоих в эту ловушку своими недомолвками и почти открытым враньем. Она позволила капитану верить, что сила ее не покинула, что только из вежливости она швыряется горшками, а не огненными шарами и Молотом Пресветлого. И значит…

— Капитан, вам лучше уехать, — сказала Ло с отчаянной торопливостью. — Уезжайте, слышите? Они нам ничего не сделают, просто не посмеют.

Это была ложь, отчаянная ложь, опуститься до которой было полнейшей глупостью. Конечно, Рольфсон не поверил!

— Миледи?

Проклятье, вот как он умудряется таким вежливым словом чуть ли не выругаться?!

— Я не маг, — выдавила Ло, с трудом отводя взгляд от серо-зеленых глаз, требующих ответа. — Я потеряла силу в Руденхольме.

— Вы… не маг? — повторил Рольфсон, глядя на нее изумленно — даже у Кирпича, оказывается, в глазах может плескаться невиданное ранее удивление.

— Да! — простонала Ло. — Проклятье… Капитан, я… я ничем не смогу вам сейчас помочь. Ничем, слышите? И не хочу, чтобы вас здесь убили. Это… несправедливо. Уезжайте, слышите?!

— Слышу, — кивнул капитан. — Я вас понял. Успокойтесь, все обойдется.

Повернувшись к идущим, он встал спиной к Ло. Огромный и невозможно спокойный, как валун на морском берегу. Отвратительно спокойный и бесстрастный!

— Вы думаете, что сможете их остановить? — сказала Ло в эту каменную спину, такую широкую, что запросто прикрыла бы дверь в хижину, что капитан, собственно, и сделал. — Их там сотня, наверное. Рольфсон, не дурите…

Вместо ответа капитан только пожал плечами.

— Не извольте беспокоиться, миледи, — сказал второй солдат, подходя и становясь позади и немного сбоку от командира. — Мы с его светлостью никому вас в обиду не дадим. Плащик-то запахните, а то простынете.

Ло подавила истерический смешок и послушно запахнула накидку. Действительно, пустяки какие! Двое против нескольких десятков. Которых она парой месяцев раньше раскидала бы арканами… Пресветлый, за что?! Но если уж ты отвернулся от своего мага, так помоги хотя бы этому отважному упрямому… Кирпичу!

Услышав, что несет эта женщина, в первый миг Эйнар просто онемел. И к лучшему, потому что успел придержать язык. А так хотелось выругаться! Да за кого она его принимает?! Уехать, оставив собственную жену серой гнили и милосердию горцев? Как ей вообще пришло в голову такое предложить? Хорошо же она о нем думает! Считает настолько слабым? Или просто трусом?

Но холодный кипяток гнева схлынул, как только Эйнар услышал в ее голосе страх. О, леди держалась все так же прямо, будто шпагу проглотила, а ее глаза сверкали злостью и возмущением, но голос… Она боялась. Самое глупое, что боялась она не за себя, а за него. За мужчину, воина! Эйнар обиделся бы смертельно, не перехвати ему горло тяжелая цепкая лапа памяти: такую же старательную, но фальшивую, как альвское золото, улыбку он видел на лице Мари, когда шел на стену осажденного Драконьего Зуба. Мари боялась за него, потому что любила. Но… Ведь сейчас дело не в этом?! Точно не в этом. Так почему надменная аристократка, от которой он слова доброго почти не слышал, думает о его спасении больше, чем о своем?!

Впрочем, сейчас на мысли о странностях леди не было времени. Все новые горцы подходили, будто по волшебству выныривая из-за хижин и крупных валунов, их лица были мрачны, кое у кого в руках словно невзначай виднелись тяжелые палки. А еще, что Эйнару совсем уж не понравилось, шагающий впереди толпы человек был ему незнаком. В Гарвии сменился староста. Вот любопытно — когда? И почему…

Он снова пожалел, что взял с собой только двоих солдат. Любая горская деревушка, куда только недавно пришла королевская власть, паршивое место; вот и в Гарвии ему всегда кланялись в лицо, но спина так и зудела от недобрых взглядов. Хорошо еще, что Дик из ветеранов, потому Эйнар и оставил рядом именно его. Нельзя дать толпе почувствовать страх. Она от этого звереет.

— Мое почтение, ваша милость, — громко сказал нынешний предводитель горцев, останавливаясь шагах в пяти.

— И вам доброго дня, — уронил Эйнар, пытаясь вспомнить, где уже слышал этот голос.

Точно слышал. Но почему-то без лица.

Невысокий, но крепкий и жилистый горец лет сорока, одетый, как и все здесь, в крашеную шерсть и выделанную кожу, смотрел равнодушно, однако Эйнар чутьем понимал, что это лишь маска. Слишком острый холодный взгляд, будто поверх прицела… Ах, вот откуда вспоминается голос!

— День-то не слишком добрый, ваша милость…

— Это верно, — холодно подтвердил Эйнар. — Пока не слишком. В добрые дни меня обычно убить не пытаются.

Он указал кивком на тело вдовы, так и лежащее позади них с Диком. Новый староста прищурился, даже не пытаясь изобразить удивление, посмотрел на мертвую Вальдонию, потом — поверх плеча Эйнара — на хижину и снова на Эйнара.