На заставу Эйнар уехал больше для того, чтобы дороге подумать в тишине и покое. Ну и остыть перед новой встречей с супругой, потому что полночи он провертелся, угрюмо перебирая все, что можно было сказать, да вовремя не пришло на язык. А теперь и говорить, может, не стоило? Все-таки три года им терпеть друг друга, и если леди придержит ядовитый язычок, то и он, Эйнар, как-нибудь повесит замок на рот. Спорить с женщиной — последнее дело. С собственной женой — вовсе позор. Никто тебя не тащил к алтарю под конвоем, капитан, и не подпаивал в трактире, как мальчишку-рекрута. Раньше надо было смотреть, с кем соглашаешься жить в горе и счастье.

Зато теперь, пожалуй, понятно, почему леди Ревенгар пришлось выходить замуж по королевскому сватовству за дурня, никогда в жизни ее прежде не видавшего. Одного милого да скромного нрава хватило бы распугать полк женихов. А если леди притом небогата и на лицо с фигурой не особо хороша, то ей и вовсе стоит благодарить его величество за отцовскую заботу. Хоть такого мужа нашел.

Немолодой соловый жеребец шел ровно, дорога была знакома так, что Эйнар проехал бы по ней с закрытыми глазами, зная окрестности до малейшего кустика и сусличьей норы, которую хозяин уже законопатил на зиму перед тем, как уснуть. Хотя полной безопасности не бывает нигде и никогда, а уж в пограничных горах и подавно. Особенно если несколько дней назад лично повесил пять прощелыг, у которых поблизости остались друзья и родичи. Но он всегда ездил на заставу в одиночку, и поступить иначе — показать, что Кирпича Рольфсона удалось припугнуть. Да и не поможет ничем пара солдат от обещанной стрелы в спину или камня из пращи. Вот знание, что за смерть королевского офицера деревню подожгут с четырех концов, — это помогает. Местный народ уважает только силу и жесткость, отец нынешнего короля хорошо это понимал, потому Дорвенант и продвинулся в горы так далеко.

А что уважает леди Ревенгар, боевая магичка, как ее там… Стальной Подснежник? Можно ли все-таки с ней договориться добром, как советовал Лестер?

Эйнара пробрал знобкий холодок, и совсем не от утреннего ветра. Имя Лестера потянуло за собой другое воспоминание — вчерашний морок, наглый и вкрадчивый гость без имени и лица. Что ему нужно? Может, Эйнар зря беспокоится о трех годах жизни с леди Ревенгар, если у нее такие враги?

«Она твоя жена, — угрюмо напомнил внутренний голос. — И вчера была права, между прочим. Ты поклялся перед богами, что никому не дашь ее в обиду. Можешь не любить, капитан, но защищать — изволь».

Вчерашний разговор с мороком ныл, как больной зуб. Во что его впутала женитьба на леди-магичке, за которой тянутся такие следы? Допустим, обвинением в том, что леди осталась в живых одна из всех, можно и пренебречь. Понятно, мужчины всегда будут прикрывать оказавшуюся с ними в бою женщину, маги они там или простые наемники. Может, и ценой своей жизни. А если такое дело, как подрыв заряда и спасение королевства, доверили всего троим магам и в их числе женщине, то неумехой ее точно не назвать. Морок мог сказать правду, а мог и крутить, пользуясь тем, что Эйнар в магических делах разбирается, как его жеребец — в армейском уставе.

Но кое-что из сказанного мороком и впрямь можно проверить. Леди не носит перстня, который ей положен по форме, да и колдовать без него вроде несподручно. Во всяком случае, об этом должен знать Лестер, его и следует спросить сразу по возвращении. А еще морок сказал про хелайзиль. Вот это совсем паршиво, если его, Эйнара, жена балуется дурным зельем, от которого человек теряет рассудок быстро и безнадежно. Может, это и есть настоящая причина ее ссылки? Нехорошо, если признанная героиня на глазах у народа превращается… Эйнар вспомнил, во что превращаются рабы хелайзиля, и невольно скривился от отвращения. Но по ней пока ничего похожего не видно. Зрачки обычные, говорит чисто и ясно, разве что бледная, как мертвец неупокоенный. Или как долго и тяжело болевший человек.

Ах, как хотелось поговорить с ней начистоту. Рассказать о проклятом мороке и спросить: какие старые счета леди тянут теперь лапы к их семье? Чего ждать, от чего защищаться? Но сердце чуяло, что спрашивать бесполезно. Не тот у леди нрав, чтобы довериться и просить помощи даже у законного мужа. Еще и съязвит что-нибудь. Мол, вы сначала, комендант, найдите, кто мне платье испортил, а уж потом ловите мороков… И ведь права будет, йотун побери всю эту поганую историю.

Настроение испортилось окончательно. Эйнар чувствовал, будто с размаху наступил в клубок ядовитых змей, и теперь его сапоги жалят, пытаясь прокусить, шипя, обвиваясь и хлеща хвостами. И вроде знаешь, что магической выделки кожа и ткань, из которой шьют форму и обувь офицерам, не по зубам даже крупной горной гадюке, так что штаны и сапоги — надежная защита, но сердце противно свербит: вдруг все-таки найдет слабое место? Или подскочит и укусит в открытое тело? А ведь морок будет поопаснее любых гадюк, даже соберись они со всего Драконьего хребта. Вчерашняя его болтовня — просто разведка и приглядывание к Эйнару. Проба доспехов на зуб, так сказать. Даже о Мари не поленился узнать, тварь.

И выходит, что придется лезть в этот гадючий клубок голыми руками, потому что защиты от неизвестного врага у него попросту нет. Распутывать ядовитых кусачих тварей по одной, защищая себя, Тильду и, так уж получается, леди Ревенгар, которая сама даст урок любой гадюке. Какой она, к йотунам, Подснежник? И какая из нее жена? Дикие кошки не приручаются, хоть ты ее возьми из логова слепым котенком.

И снова Эйнару привиделась пронзительная, стылая тоска в блекло-серых глазах, смотрящих на солнце над Драконьим хребтом, словно у приговоренного к казни, видящего небо в последний раз.

Хорошенько поразмыслив, Ло решила отложить знакомство с прислугой до возвращения коменданта. Нравы здесь, конечно, простые, но все равно этикет требует, чтобы домочадцев новой хозяйке представлял хозяин. Заодно и обговорит с ним самые нужные дела. Ремонт в спальне, например.

Поэтому Ло велела Нэнси подать наверх завтрак и непременно большую чашку шамьета. Она же пока закончит начатое позавчера письмо к Мелиссе. Пузырек с разлившимися чернилами Нэнси уже убрала, но у мэтра Тюбуи наверняка найдется еще. Стряпчий без пера и чернил — как солдат без оружия или целитель без лекарств.

И действительно, мэтр охотно предоставил в ее распоряжение собственный письменный прибор. Обмакивая в чернильницу прекрасно очиненное перо, Ло вздохнула. Она совершенно не представляла, что написать Мелиссе. Жаловаться младшей сестре на мужа? Глупо и некрасиво. Да и нет у нее пока особых причин для жалоб. Конечно, капитан Рольфсон ведет себя как самый наглый и упрямый баран-солдафон из всех виденных Ло мужчин. Но, следует признать, ни за кого из них она не выходила замуж, так что неизвестно, как на его месте вели бы себя другие. А учитывая характер самой Ло, у капитана тоже есть причины быть недовольным. Вот ведь не повезло им друг с другом.

И потому в письме к Мелиссе Ло не лгала, она всего лишь очень сдержанно описала своего мужа, упирая на его прекрасные качества как коменданта крепости. О да, подчиненные его уважают и отзываются о нем с неизменным почтением!

Ясный образ кирпича стоял перед глазами, норовя прорваться в строки письма, и Ло нервно хихикнула, продолжая.

Пусть Мелисса не сомневается, ее сестра здесь окружена вниманием и радушием, ей не дают скучать, а свадебный наряд произвел на гостей ошеломляющее впечатление! Описывать брачную ночь она, разумеется, не вправе из соображений стыдливости, но пусть Мелли поверит, что таковая превзошла самые смелые ее, Лавинии, ожидания. И вообще семейная жизнь с капитаном Рольфсоном обещает быть крайне увлекательной!

Ло снова хихикнула, представляя, как придворные дамы, терзаемые любопытством, заставляют Мелли читать письмо вслух. Вот Маркус бы непременно обеспокоился таким напыщенным слогом, справедливо уловив скрытые за ним издевки. Но Маркус ее хорошо знает, а Мелли впечатлительна и наивна. Ни к чему ей переживать за сестру. Леди Лавиния Ревенгар счастлива в браке. И неизмеримо благодарна его величеству! Можно не сомневаться, что ему это передадут…