Так вот откуда взялась тогда сила.

– День… Нет, два дня назад, – поправилась я, сообразив, что спала гораздо дольше, чем мне подсказал внутренний хронометр. – На побережье. Тейт умирал, а я…

Чирерори недоверчиво хлопнул длинными ресницами – а затем высоко рассмеялся.

– Ты забавная, Трикси Бланш, – сказал он потом без улыбки. – Чирерори даровал тебе частичку своей силы, чтобы ты противопоставила её дикой мощи Танеси Тейта во время поединка либо после – и сумела защитить себя, когда в том возникнет нужда. Ты же отдала её Тейту, присовокупив к его собственной силе. Это правда забавно. Не жалеешь теперь, что осталась без щита?

Щёки у меня вспыхнули невесть отчего.

– Нет, – отвела я взгляд, отступая на шаг назад. – Спасибо, конечно, вы очень выручили… Но, честное слово, я не думаю, что мне когда-нибудь понадобится защита от Тейта. И никогда так не думала, даже когда он… В общем, спасибо.

Договаривала я уже пустоте – Чирерори не стал дослушивать и вернулся в свою чудо-эстафету, на ходу вылепливая очередной огненный шар. Только теперь смысл этого действа стал для меня чуть прозрачнее: мастер, когда пришла нужда, делился с учениками тем, что имел.

Не только знаниями, но и силой.

Издали шесть тонких, близко расположенных чёрных столбов напоминали пучок неровных каменных игл, вонзающихся в белёсый туман на головокружительной высоте. Существовали эти причудливые образования прежде или возникли из небытия в один из последних дней, по прихоти какого-то мага – неизвестно, но сейчас они почти идеально дополняли апокалиптический пейзаж: казалось, что размытое, бесцветное небо держится лишь чудом на тонких, ненадёжных подпорках и кренится всё сильнее. Тейт приметил их ещё у выхода из подземелий, наряду с множеством других изменений в окрестностях, и теперь уверенно стремился к цели.

Нас многие узнавали – и меня, и его. Некоторые из тех, кто несколько месяцев назад охотился за мной как за добычей, сегодня коротко приветствовал взмахом руки или отрывистым кивком, как равную, другие отводили взгляд, словно не замечая. Неизменным оставалось одно: когда появилась общая опасность, никто не ждал удара в спину от «своих», а своими были все маги Лагона, без исключения.

– Э-эй, рыжий! – заорал кто-то с вершины холма. Я прищурилась – и опознала незабываемые «брезентовые» штаны… Худама, значит. – Ты к нам, впереди всех драться?

Тейт немного сбавил скорость – слишком соблазнительным было предложение. А потом прокричал в ответ:

– Не, я с Трикси! А она со своими!

– Ну, Лао тоже там, мелочь прикрывает! – громоподобно откликнулся Худама – чёрный несоразмерный силуэт на фоне белой дымки. – Удачи, что ли! Трикси! Твой мастер силён!

– Очень!

Где-то внутри у меня стало тепло, словно комплимент отвесили мне. Мы свернули в долину, утыканную помостами разной высоты, на которых топтались крылатые айры самых феерических раскрасок, когтистые, с мощными клювами или звериными челюстями, с шипастыми хвостами и острыми гребнями на спинах. Завидев нас, мужчина с резкими, точно из камня вырубленными чертами лица, коротко бросил:

– Я тут! Я тоже сражаюсь на вашей стороне! Диккери в подземельях, с младшими!

– Хорошей драки! – от души пожелал Тейт, а я улыбнулась: значит, принцесса-утопленница с побережья и её жених, маг-одиночка Пайн, всё-таки добрались до Лагона.

Котарэ и Карон, водрузив за спину корзины, разносили еду для всех желающих. Митчи, по их заверениям, занималась тем же самым в компании младших сестёр в другой части долины. Мы набрали по целой пригоршне сладких орехов и вяленых фруктов, но уже через несколько минут отдали их Айке, которая выскочила из-за деревьев, как шрах из шкафа.

– Вообще я не пырчу, чего меня к этим фарканам не пускают? Ух, я бы их заскримчала, – пожаловалась она, набивая сладостями плечную сумку. – Соула не видели, не? Его сеструха ждёт.

Мы с Тейтом переглянулись. Орса Ширамару ещё не знала, что вскоре их маленькая семья увеличится на одного человека… И что-то мне подсказывало, что Сайне Юн придётся постараться, чтобы занять положенное место в сердце оставленной когда-то дочери.

– Он немного задержался на побережье. Там вроде бы безопасно, мы встретили, э-э, друзей.

– Во, баштар-моштар! – просияла девчонка. – Скримтану в подземелья, Орсе скажу, а то она чего-то совсем слуксилась. Не подохните тут, ага?

– Ага! – пообещал Тейт.

Пересекая Лагон из края в край, мы встретили и многих, многих других. Мастер Сафира Акка, луноликая красавица, походя наказала нам беречь Ригуми Шаа, когда он спустится с небес; Нэккен подгоняла фиолетовые доспехи на незнакомой женщине, явно из ложи направляющих удар, но, завидев нас, прервалась и выудила из горки материалов два лёгких огненно-алых шарфа, точно светящихся даже под нынешним жутким туманным небом.

– Эй, держите! – заполошно улыбнулась она, всучив нам шарфы, и махнула рукой, возвращаясь к работе. – Даже в драке надо красивыми быть… Вы вместе очень красивые!

Тейт ловко намотал на нас шарфы, смеясь, как классический счастливый идиот, и поцеловал меня быстро и горячо. Сомневаюсь, впрочем, что в тот момент я выглядела более интеллектуально. Наверняка – так же радостно и глупо… Мы ощущали себя какими-то ужасно лёгкими; мы не бежали – нас нёс по Лагону ветер, не существующий, придуманный, сквозняк реальности, родившийся в узком просвете между «было» и «будет».

И это казалось правильным.

Луг, полный цветов-колокольчиков опасного синего цвета; заросли высокой ароматной травы, сладковатый сок которой пропитывал даже плотную ткань приспособленных для боя костюмов; каменные пороги, меж которых струилось лимонно-жёлтое пламя… Впервые подумалось, что Оро-Ич, обустраивая Лагон, создавал его по образу и подобию своего мира, составленного из многих и многих миров, границей между которыми был один-единственный шаг.

Точнее, намерение его сделать – и выйти за привычные рамки.

Чёрные столбы воздвиглись на пути внезапно, только что маячили далеко впереди – и вдруг точно из-под земли выросли, огромные, изломанные. И стало видно, что снизу доверху их увивают крутые лестницы, а там, где ступени достаточно широки, сидят маги – в основном, овеществляющие ничто из мастерской Ригуми Шаа. Но встречались и бойцы из направляющих удар, азартные и предвкушающие бой; и созидающие совершенство – эти либо разворачивали походные пункты медицинской помощи, или помогали другим подготовиться к сражению; внимающие и поющие – их я узнавала по лёгким, словно танцевальным движениям и ощущению льющейся ниоткуда мелодии.

Лао ворвался между нами сполохом света – вот его не было, и вот он возник; схватил меня за левую руку, Тейта – за правую и потянул в сторону от столбов.

– Сперва повидайте Рана, он скажет, куда идти, – напевно объяснил он. И улыбнулся легко и светло, как делал всё: – Вы стали так похожи на меня… Словно неродные по крови, вместе воспитанные, близкие, пусть чужие братья-сёстры.

Лао произнёс это быстро, в одно слово, с непривычной для себя запинкой. И я поняла, что впервые, пожалуй, он пытается говорить с нами на своём родном языке изменчивых образов, обёрнутых в неподатливую человеческую речь.

– А разве Тейт не всегда был таким? – спросила я, слегка задыхаясь от бега. Лао скептически фыркнул, как-то удивительно похоже на Итасэ:

– Почти. Жажду освободиться и свободу легко перепутать, если глядеть со стороны.

Секунда – и мы влетели по колено в чёрный туман. Холодный, непроглядный – но при этом завораживающий, парадоксально уютный, как летний вечер на берегу неспокойного моря. Он вовлекал в себя, как волны утаскивают неосторожного пловца от берега на глубину. А в центре притяжения был Итасэ Ран, одновременно похожий и непохожий на себя: босой, в свободных светлых одеждах, многослойных, из очень-очень тонкой ткани, с длинными и широкими рукавами, почти до кончиков пальцев.

Лао отступил, скрываясь в тумане – отправился по своим таинственным и, без сомнения, срочным делам.