Судя по звуку, воры, или кто там ещё мог забраться в дом, ковырялись с дверью в гостиную — массивным дубовым сооружением с искусной резьбой, и надёжным немецким замком. Спустившись вниз по узкой боковой лестнице, видимо предназначенной для прислуги, Виктор сквозь приоткрытую дверь из малой гостиной, наблюдал как здоровенный плечистый мужчина в тёмных брюках и тёмной рубашке ковырялся с замком. А второй громила стоял рядом с пистолетом в руке. Он-то и получил первые пули, в плечо, и в ногу, для снижения мобильности. Грохот выстрелов разорвал тишину дома, а второй мужчина, сразу крутанулся на пол, откатываясь в угол, и не жалея патронов, отрыл стрельбу из пистолета по силуэту Виктора. Но магазин быстро опустел, и когда стрелок выдернул запасной магазин из кармашка кобуры, почувствовал, как в висок упёрся ствол.

— Слышь, парень, мы только поговорить…

— Наговоришься ещё. — Виктор ударил коленом в голову стрелку, опрокидывая его на пол, и только тогда понял, что его тоже зацепили. — Вот суки! — Он сдёрнул ремень, со штанов, и накрепко связал сначала одного, а затем другого, и зажимая рану в левом плече, собрал пистолеты, обыскал нападавших и только после этого подошёл к телефону, стоявшему в прихожей.

— Дежурный Иванцов у аппарата.

— Здесь Николаев, пятьдесят пять двадцать один. Прошу группу и медиков.

— Группа поднята по тревоге, товарищ Николаев. — Тон дежурного сразу сменился. — Вы ранены?

— Да, зацепило чутка, но продержусь.

Парни из КГБ приехали минут через тридцать, что было очень неплохо учитывая откуда они ехали. А вот Виктору было уже совсем нехорошо, и поняв, что пленными есть кому заняться, он просто вырубился на руках у медиков.

Очнулся уже около полудня следующего дня в палате госпиталя имени Бурденко с завязанным плечом, и первой его мыслью было «Б-ть, накрылся мой катер!».

Где-то через полчаса появился доктор, который объяснил, что пуля хоть и не задела кость, но прошла довольно нехорошо, и в повязке придётся походить весь сентябрь.

— Пуля вошла неудачно, так что она сильно травмировала мышцу. — Хирург развёл руками.

— Знал бы, я бы этих мразей в плен не брал. — Проворчал Виктор. — Пристрелил бы на месте.

На это доктор только тяжело вздохнул, и покачав головой вышел из палаты. А часа через два приехали родители. Мама охала и все касалась повязки кончиками пальцев, Папа всё повторял, что до свадьбы заживёт, а Виктор мучительно размышлял что же им сказали, насчёт причин ранения, и не влетит ли он сейчас в какой блудняк со своей версией.

К счастью минут через десять пришла медсестра — высокая фигуристая темноглазая брюнетка, в белоснежном халате, и не слушая возражений выперла родителей из палаты.

Она же, помогла добраться до туалета, где Виктор сделал свои дела, умылся и вообще привёл себя в порядок. А ещё через час приехал Судоплатов в форме и со всеми наградами, и рассказал Виктору кто и зачем полез к нему в дом.

— Они, понимаешь, шли к тебе, думая, что ты просто башковитый парень и конечно сломаешься, как только они надавят. К тому, что они сами окажутся в роли добычи, готовы никак не были. Ну и поскольку они здесь нелегально, то вопрос их возврата никак не стоит. Так что будут рассказывать, пока нашим следователям не надоест.

— А кто это?

— А я не сказал? — Судоплатов сокрушенно покачал головой. — Извини, замотался. Сайерет Маткаль. Это…

— Я в курсе. — Виктор кивнул. — И что им нужно было? Какого чёрта они вообще ко мне припёрлись?

— Ну, ты же в информационном управлении числишься. — Павел Анатольевич пожал плечами. — Вот они и решили, что ты как-то в этом процессе участвуешь. Кстати, вполне обоснованно.

— Суки. — Буркнул Николаев. — Сейчас же на меня опять охрану повесят…

— Так уже. — Генерал развёл руками. — Вон, у входа стоят.

— Павел Анатольевич, а что, моим-то сказали, по поводу ранения?

— А ничего. — Судоплатов усмехнулся. — Полковник Зубатов, который с ними разговаривал, просто показал удостоверение, и объяснил, что подробностей не будет. Рассказал, что ты герой, большой молодец, и всё сделал правильно. Выглядит-то всё так, будто тебя просто зацепило шальной пулей. О перестрелке почти никто не знает. Дед кстати за тебя очень переживал. Хотел лично Голде Меир звонить, выяснять почему это израильские головорезы решили убить государственного служащего СССР, и является ли терроризм официальной политикой Израиля. Но уговорили подождать пока следователи пообщаются с арестованными. Глядишь и тем для скандала будет больше. Но насчёт охраны распорядился сразу.

— А учёба начнётся? — Проворчал Виктор.

— До этого ещё дожить нужно, а вот что я приказал сделать уже сейчас, так это установить сигнализацию в доме, и на квартире, плюс поселим у тебя человека. Хороший дедушка, ветеран, будет жить у тебя, ну и в случае чего, лишним не будет. Дедушка хоть и старый, но двух этих деятелей повязал бы без шума и пыли.

— Да, ладно. — Виктор хмыкнул. — Это второй, магазин отстрелял за три секунды и практически в полной темноте. Так что дедушка был бы просто в решето. Павел Анатольевич, вы всё время забываете, что у меня за плечами довольно бурная жизнь, и я повидал всякое.

— Всё равно, пусть побудет. И тебе спокойнее, и нам.

— Да пусть побудет. — Виктор кивнул. — А нет ли у вас в загашнике бригады каких-нибудь яхтостроителей? А то я так понимаю, что мой личный трудовой подвиг накрылся медным тазом.

— Найдём. — Судоплатов кивнул. — Сейчас таких вольных бригад, как угольков за печкой. Так что не переживай, всё сделаем.

Через три дня Виктора выпустили из госпиталя, наказав являться на перевязку и осмотры и добравшись до загородного дома, он обнаружил, что в доме кипит жизнь. Человек пять, крутились рядом и на катере, под стук молотков и жужжание дрели. А за всем этим, стоя на крыльце с парящей чашкой кофе, наблюдал сухощавый мужчина лет шестидесяти, с голубыми светлыми глазами, и короткой седой причёской.

— Виктор Петрович. — Мужчина повернулся, и протянул руку. — Подполковник Батов, Игорь Сергеевич.

— Доброго дня, Игорь Сергеевич. — Виктор кивнул. — Где решили поселиться? Можете выбирать любую из комнат.

— Да я, наверное, на первом этаже, возле гостиной. — Отставник показал пальцем. — Там и пульт сигналки, если что, и вообще к дверям поближе.

— Оружие есть?

— А как же. — Мужчина кивнул. — Павел Анатольевич оставил автомат, цинк патронов, и пяток эфок[32], ну и у меня Стечкин. Только патронов всего пара коробок.

— Это, я достану. — Виктор кивнул. — А то полезут опять козлы рваные, а у нас и встретить нечем.

Леонид Ильич был в ярости. Внешне это почти никак не проявлялось кроме порывистых движений, и чуть менее понятной речи, но все, кто его знал, предпочитали на глаза не попадаться. А всё дело в том, что кто-то посмел послать убийц к Виктору Николаеву. И если в первый раз, американцы послали своих людей к студенту МАИ, то второй раз, израильтяне уже точно знали, что делают это в отношении государственного служащего высшего уровня. И то и другое преступление, но американцы действительно утеряли часть контроля над ЦРУ, и вот теперь лихорадочно его восстанавливали. А вот в Израиле ситуация была совсем другая.