«В таком состоянии можно даже почку пообещать», – подумала я.

Не помогло.

Я сказала:

– Да… забирайте.

Мастер рассмеялся еле слышно и шепнул:

– Спи.

И я уснула, послушно, как примерный ребёнок, свернувшись на покрывалах и примостив голову ему на колени.

Мне снился родной мир. Сияющие хрустальные спирали небоскрёбов, которые пронзали ночное небо над городами; бары, выдыхающие кофейный и глинтвейновый пар в осенний сумрак; цепочки фонарей, оранжевых и розовых, как ожерелья из янтаря; парк, где на бортике у поющего фонтана парочки назначают свидания, где так приятно греть зябнущие руки о бумажный стаканчик с горячим шоколадом и вглядываться в редеющую перед рассветом тьму…

Мне снился дом за городом, на берегу озера, и заросли элирий у воды – сейчас высохших, пергаментно шелестящих, с чёрными коробочками семян; и дом с огромной террасой; мягкий свет на мансарде, раскрытое окно, полы синего халата, кувшин с подогретым горчащим вином, открытая коробка шоколадных конфет…

Я улыбнулась во сне, потому что знала только одного человека с такими странными вкусами.

«Дядя Эрнан!» – окликнула я его. Он вздрогнул, едва не выронил кружку, а потом… потом я проснулась с совершенно ясной головой.

Уже рассвело, окончательно и бесповоротно. За окном раздавались вопли сбрендившего айра. Я приподнялась, сбрасывая с себя лишний груз – подушку, четыре покрывала, щупальце Оро-Ича – и застыла на половине движения.

Дядя Эрнан был здесь, в Лагоне. Живой, настоящий, в любимом ярко-синем халате с птицами и в бандане. Светлые волосы торчали дыбом, как после удара током. Кружка в правой руке наклонилась, и вино закапало на пол.

– Рассуждай логически, – пробормотал Эрнан и беспомощно моргнул. – Действуй рационально. Ожидай худшего.

«И только не паникуй», – продолжила я мысленно.

М-да, сейчас знаменитый дядин афоризм звучал, скорее, как самоуспокоение… а предназначался ли он вообще изначально для посторонних ушей, интересно?

– Как чувствовала, что этим всё кончится, – вырвалось у меня. – Привет, дядя. Добро пожаловать в Лагон.

Оро-Ич распрямился во весь свой немалый рост, развернул щупальца – шесть штук, я специально пересчитала – и пропел:

– Здравствуй, новая добыча!

Лицо у Эрнана стало задумчивым. Он покосился на свою кружку, затем осушил её в три глотка, потом решительно шагнул ко мне – и вложил в мою руку что-то тёплое и липкое.

Шоколадная конфета.

– Кажется, я это проспорил тебе, Трикси, – сказал он проникновенным голосом. – Кто-нибудь объяснит мне, что происходит?

Когда-то выражение лица у мастера Оро-Ича казалось непроницаемым, точно у древнего идола. Но сейчас я более чем ясно понимала, что, во‑первых, он объяснит; во‑вторых, объяснение доставит ему массу удовольствия; в‑третьих, оно не понравится ни Эрнану, ни мне.

А я, похоже, совершила классическую сделку по неведению и продала собственного дядю улыбчивому инкубу в синей чешуе.

Несколько секунд мы просто смотрели друг на друга – искоса, исподтишка. А затем я ощутила, как из глубин сознания поднимается неудержимое чувство, бурлящее, как игристое вино… и позволила ему себя захлестнуть.

Но не до конца.

Мир послушно раздвоился. И пока «внешняя Трикси» всхлипывала, давясь безвкусной шоколадной конфетой, и висела на шее у новообретённого родственника, «внутренняя» аккуратно компоновала информацию по традициям и обычаям Лагона, формировала досье на все относительно значимые персоналии – и тихонько сливала её по замаскированному каналу. Эрнан жадно впитывал новые сведения, не забывая гладить меня по голове и шептать что-то успокоительное.

Разумеется, долго это не продлилось.

– Довольно, – нежно пропел Оро-Ич, оттаскивая нас щупальцами друг от друга. Я поспешно вытерла перемазанные шоколадом губы и замерла в ожидании: отругает, посмеётся, выставит вон? – Мне угодно, чтобы мой гость пока оставался чистым листом, Трикси Бланш. Наблюдать, как медленно рассеивается чужое неведение – особое удовольствие.

Мне пришлось всё-таки присесть – самоконтроль самоконтролем, но потрясение оказалось слишком сильным. Да уж, давненько не было таких ошеломляющих пробуждений…

– Но я не могла не помочь… Или хотя бы не попытаться. Боюсь, у нас разные представления об удовольствиях, – призналась я, покаянно опустив голову.

Руки немного дрожали.

– Тем интереснее, – усмехнулся мастер Лагона. Синее щупальце скользнуло мне по спине, потом царапнуло чешуёй шею и плечо; накатил чувственный дурман, и я слегка ослабила эмпатические и биокинетические тиски, поддаваясь иррациональному очарованию инкуба – всё лучше, чем невротическая дрожь и клацающие зубы. – Улыбнись, Трикси. В нашу первую встречу ты боялась гораздо меньше.

Я прикусила язык, чтоб не ляпнуть что-нибудь весьма неуважительное.

Меньше… Естественно. Во-первых, страх за близких людей – всегда сильнее. Во-вторых, невежество порождает отвагу.

– Иногда разумнее оставаться наивным дураком, – прошептал Эрнан – то ли на мысли мои откликнулся, то ли случайно попал в яблочко. – И безопаснее, – добавил он вдруг и подмигнул мне.

В тот же момент синее щупальце обвилось вокруг его колена – и резко дёрнуло вверх.

– Шрах!

Что ж, хотя бы ругались мы с дядей абсолютно одинаково.

Оро-Ич повертел его, разглядывая со всех сторон – кузина Лоран в детстве так возилась с новой куклой, прежде чем оторвать ей голову и посмотреть, как та устроена внутри, – и под конец приподнял так, что их лица оказались примерно на одном уровне.

А потом – застыл почти на минуту.

Эрнан, надо отдать ему должное, пока сохранял достоинство – конечно, насколько это возможно в задравшемся халате да ещё в положении повешенного, как на карте из колоды для предсказаний. Но вот воздух на террасе разве что не искрил.

– Да, так со мной ещё не знакомились, – рассмеялся внезапно Эрнан и протянул руку, кончиками пальцев касаясь щеки Оро-Ича. Золотисто-жёлтые глаза потемнели от расширившихся зрачков. – Но вот в чём проблема… Понимаете, в отличие от моей сдержанной и уравновешенной племянницы, я паникёр. Хуже того, деятельный паникёр… даже, скорее, так: паникёр, который знает, что делать. И может – так, так, а ещё вот так. Чувствуете масштабы катастрофы?

Эрнан отвёл руку. И только тогда пришло осознание, что всё это время он говорил на наречии магов Лагона, хотя слить ему языковые особенности я не успела.

– Я предчувствую, что мне не будет скучно с тобой, – мелодично откликнулся мастер Лагона, склоняя голову к плечу. Естественно, изъяснялся он на нашем языке – причём без малейшего акцента, даже на терминах не спотыкаясь. – Особенно если учесть, что ты освоил незнакомый языковой код менее чем за минуту, используя как референс разум эмпата на несколько ступеней выше.

– Ступеней всего семь, – весело и бесшабашно возразил Эрнан. – Год назад я был на шестой, но поиски Трикси, похоже, слегка подтолкнули меня вперёд. Или не слегка.

– Всего семь… – тихим, проникновенным голосом повторил мастер Лагона. – О, тебя ждёт много прекрасных открытий, мой гость. Ты желаешь насладиться ими наедине со мною или под внимательным взглядом твоей ученицы?

Дядя рефлекторно оглянулся на меня – и ругнулся сквозь зубы, кое-как перекидывая край скользкого халата через ногу. Я поспешно уткнулась взглядом в пол.

– Наедине, – твёрдо сказал Эрнан. – Извини, Трикси.

– Ступай, – то ли разрешил, то ли приказал Оро-Ич и щёлкнул меня щупальцем по щиколотке. – Кое-кто провёл беспокойную ночь, ожидая тебя.

Тейт!

Дядины гипотетические проблемы и шокирующие открытия так быстро вылетели у меня из головы, что впору устыдиться. Я спрыгнула с лестницы на уровень ниже; вслед мне донеслось невнятное: