Так вот учил Аррах Настю на совесть. С ее памятью — моторной, и просто фотографической памятью, Настя за считанные секунды запоминала последовательность движений, которые ей нужно было делать для достижения эффективного результата, и ей оставалось лишь добиться максимальной скорости, с которой она должна была действовать. Тренер поражался, как быстро она все схватывала, и как четко выполняла однажды ей показанные приемы. Практически с первого раза.

Что касается скорости движений — однажды тренер не выдержал и сравнил ее с настоящей волчицей. Сказал, что у человека не может быть такой скорости реакции, особенно у эдакой здоровенной девки. И кстати, тут Настя была с ним согласна. Не зря ее брали в сборную по волейболу, не зря она получила мастера спорта международного класса. Каждая из девчонок их команды превосходила многих и многих мужчин в скорости реакции — попробуй-ка, прими мяч, который летит на площадку со скоростью пушечного снаряда, да так, чтобы он не улетел черт те куда. Но и там Настя превосходила всех по скорости, и силе удара по мячу.

И вот теперь это ей пригодилось. Тренер сравнивал ее руку с дубиной, которая бьет по башке противника, напрочь вышибая мозги. Он однажды попался под руку Насти — летел кубарем, как тот же мяч. Потом долго тряс головой, и очухавшись, сказал, недоверчиво глядя в лицо ученицы: «Никогда не поверю, что ты просто постельная девка. Тебя кто-то учил единоборствам, точно! И я не завидую твоему противнику».

Настя на это ничего не сказала, ничем не выдала своих чувств. Но в душе у нее все же потеплело. Все-таки есть шанс, что она выберется на волю. Очень уж хотелось ей достать того же Сируса. После того, как он зверски лишил ее девственности, вместе с ней Настя лишилась и последних сомнений в том, что человек человеку волк, и что если она хочет выжить и отомстить обидчикам — ей нужно быть злее, коварнее и жестче, чем те, кто пытается сжить ее со свету.

А еще она поняла, что имидж ненормальной зверины, готовой перегрызть глотку любому, невзирая на последствия — это неплохая защита от тех, кто желает сделать ей пакость. Сто раз подумают, прежде чем пнуть ее, или попытаться облапить своими грязными ручонками.

Да, и такое было. Лапали. Через неделю после того, как Настя приступила к тренировкам, один из новых охранников, сопровождавших ее в апартаменты, молодой, с вечно сальным взглядом и кривой ухмылкой на толстых губах, подтолкнул ее под задницу, и сделал это так ловко, что его пальцы сзади угодили ей прямо ТУДА. Фактически он схватил ее за задницу, и сунул пальцы внутрь киски. И это после того, как у Насти очень даже ярки были воспоминания о том, как ее насиловал Сирус, как было больно и мерзко, и как хотелось свернуть ему шею.

Охранник выжил чудом. Как Настя умудрилась устроить ему открытый перелом носа — она и сама не помнила. Ее накрыла такая волна ярости, что события этого происшествия проявлялись у нее только отдельными картинками. Вот она невольно замирает, чувствуя, как проникают жесткие, грубые пальцы. И тут же картина: Настя лежит на охраннике, вцепившись зубами ему в лицо, и парень визжит, захлебываясь кровью и пытаясь сбросить ее с себя, и руки его скользят по Настиной спине, продирая ногтями жгучие кровавые полосы.

Потом выяснилось, что кроме откушенного носа, охранник лишился передних зубов, мизинца и левого уха. И это еще не считая отбитых гениталий и сломанных ребер.

Ее долго не могли оттащить от жертвы — хозяин запретил бить Настю так, чтобы она теряла сознание, а снять с парня разъяренную девицу не могли чисто физически — не хватало сил нескольких взрослых мужчин. Настя была невероятно сильна по меркам этого мира, а если добавить к тому еще и снадобья, которыми ее поили три раза в день — девушка очень прибавила в силе.

Немудрено быть сильной, если твой рост сто девяносто сантиметров, и похоже что ты продолжаешь расти. Еще на Земле врач команды сказал, что у нее не закончилась гормональная перестройка организма, и вполне вероятно, что Настя будет расти дальше. Она тогда удивилась — как это так, ей уже семнадцать лет! Какой рост?! Какая гормональная перестройка?! На что врач рассмеялся и похлопав ее по плечу сказал, что вообще-то женщины прекращают расти где-то к двадцати, двадцати одному году. Мужчины — к двадцать четыре-двадцать пять лет. Так что за три-четыре года она может прибавить еще сантиметров пять, а то и побольше. И кстати — двадцать лет, это усредненно. Судя по всему, у нее вообще имеется задержка роста. В семнадцать лет у нее нулевой размер груди, и…строение гениталий, как у юной девочки-подростка. Так что все еще впереди.

Настя тогда очень удивилась и озадачилась — как это так? Она что, вымахает за два метра ростом?! Да на нее и сейчас парни оглядываются — «верста коломенская», как говорила бабушка из Аткарска. Большинство парней ниже ее ростом как минимум на полголовы! А что будет потом? Просто ужас…

А вот сейчас ее рост ей сильно пригодился. Мышцы волей-неволей будут сильными, чтобы обслужить человека с таким большим ростом. И если тебя отправляют в гладиаторы — лучше, чтобы ты не была мелкой тихой мышкой, которую влегкую можно прибить ударом тапка.

Как ни странно, Насте ничего не прилетело за нападение на охранника. Все, кто был рядом, подтвердили, что это он начал свару, позволив себе непристойные действия по отношению к рабыне хозяина. А как бы тот ни мечтал убить мятежную рабыню — никому не позволено касаться его собственности, если в том нет прямой необходимости. Еще бы и трахнул ее, мерзавец! Так что Настя имела право защищаться от посягательств мерзавца, и даже обязана была дать ему укорот.

Охранник после этого исчез. Что с ним сталось — Настя так и не узнала. Да это ей по большому счету и не интересно. Бросили его в бассейн с пираньями, или выкинули на улицу без выходного пособия — плевать. ТЕПЕРЬ она совершенно не задумывалась над такими мелочами. Каждый сам кузнец своего несчастья.

Больше ее не трогали. Боялись. Да и повода она не давала. Бежать не пыталась, справедливо сочтя, что из дома Сируса ее точно не выпустят (да и куда она денется — без денег, и даже без одежды?!), а потому нужно дождаться, когда ее отправят в Арену. Спартак тоже был гладиатором, и тоже должен был закончить свою жизнь на арене. Но ведь выжил, да еще и врагов покрошил! Так что не все потеряно, пока ты жив. И да, Сирус дал ей очень даже мощную мотивацию для жизни. Ей хотелось его не просто убить, а тянуть из него жилы одну за другой, резать на кусочки, кромсать, рвать! Никого и никогда она не могла ненавидеть, как этого нелюдя. Даже Эдгель, которого Настя некогда считала исчадьем ада, казался маленьким и пушистым зверьком на фоне этого проклятого монстра.

Наконец, под надзором Сируса ее отвели в карету, украшенную гербами Клана Кайль, и повезли к новому месту обитания. Само собой — на время поездки Настю погрузили в полусон Но в отличие от прошлого раза, Настя кое-что все-таки понимала, находясь на границе яви и сна, но виду не подавала, зная, что пока у нее на шее этот ошейник она все равно ничего не сможет поделать. Всему свое время… Если чему Настя и научилась в рабских застенках — это умению ждать своего часа, и терпеть.

В детстве Настя чуть не утонула. Она не рассказывала родителям об этом прискорбном случае, иначе ей точно бы нагорело. Но больше нагорело бы Аткарским бабушке и дедушке, которые не уследили за шустрой девчонкой, и позволили ей бродить где ни попадя. А она увязалась за соседскими детьми, и уперлась за ними аж на Медведицу, где чуть не сгинула в пучине вод. Медведица речка неширокая, но достаточно глубокая, коряжистая и быстрая, а если тебе от роду пять лет — хватит утонуть и в лужице, не то что в этом подобии Амазонки.

Так вот, Настя запомнила — плывет она против течения, барахтается, а сил нет. Ноги и руки становятся тяжелее, тяжелее…и вот ее принимаются в объятия ласковые струи старой казацкой речки…

Спас ее мужчина, который с двумя тетками выехал на природу подышать свежим самогонным перегаром, и потискать этих самых теток. Он увидел, как Настя погружается в пучину, быстро сообразил, что происходит, и подтянув древние семейники, сползающие с объемистого пуза, не раздумывая бросился в воду. Пусть у него голова и была как следует проспиртована, но соображала получше, чем у детей их компании, плескавшихся у берега и совершенно не обращавших внимания на свою мелкую обузу — соседскую Настьку.