Концентрированного купола хватило, чтобы понять: это настоящая плоть, не пугающий образ для чужаков и не маска скучающего мага со своеобразным чувством юмора. Преодолевая инстинкт самосохранения, я потянулась глубже, осторожно касаясь сознания – и почти сразу отпрянула.

Хозяйка долины пугала не потому, что её облик соответствовал возрасту – не одна и не две сотни лет, старше Ригуми Шаа и Аринги вместе взятых. А потому, что старость была неестественной, как результат неизлечимой болезни, особенно жуткой потому, что она искорёжила только тело, оставив разум кристально ясным.

– Тем не менее, вы не из свободных, – продолжил Итасэ.

Он выступил вперёд, легко и непринуждённо принимая роль лидера. Лао безмолвно стоял за его плечом – светлый и радостный дух-хранитель.

– С чего ты так решил? – сощурилась старуха, проутюживая нас взглядом по очереди. Когда подошла моя пора, я рефлекторно улыбнулась и, не глядя, нащупала руку Тейта.

– Ваше искусство, – повёл рукой Итасэ. – Песня разума и материя, воплощённая из пустоты. Соединённые вместе, они способны обмануть даже чувства мага. В таком лабиринте можно блуждать годами, не осознавая течения времени, и наконец забыть самого себя… Я знаю того, кто изобрёл это страшное искусство; мой мастер был его учеником.

Старуха расхохоталась, цепляясь за собственные широкие рукава.

– А ещё раньше его учеником была я. Что, это чудовище до сих пор держит власть? Такие как он, просто её не отдают… – Она закашлялась, потом шагнула ближе и посмотрела на Итасэ в упор. – И куда ты идёшь? Туда, куда он послал? Идёшь послушно, как айр… Посмотри на меня – хороша, а? Я ему тоже верила…

К чести Итасэ, он даже не вздрогнул, когда изуродованные ладони обхватили его лицо, заставляя повернуться.

– Куда бы мы ни шли, мы делаем это по своей воле, – мягко возразил он и отвёл её руки. Старуха неприязненно цокнула языком. – А теперь – ваша очередь отвечать. Зачем вы напали на нас?

– Напала? – вздёрнула подбородок старуха. – Никому вреда не было. Побегали по моей долине? Велика беда.

– Мы потеряли время.

– Время? – почти беззвучно рассмеялась она и развела руками: – Посмотри на меня. Вот оно, твоё время. Вот его предел. Дальше оно бессильно. Что тебе несколько дней? Что тебе даже год? Ты, маг, ты изменяешь мир, тебе ли бояться времени. Или Оро-Ич не объяснял тебе?

– Я ещё не настолько хорош, чтобы мастер Лагона говорил со мной о времени, – улыбнулся Итасэ неожиданно тепло, чарующе, и хозяйка долины дёрнулась. – Но я стану даже лучше. Спрошу снова: зачем вы пытались нас задержать?

Она угрюмо уставилась исподлобья:

– Разве скука и одиночество – недостаточные причины?

– Для женщины, которая старше моего мастера? Которая создала всё это? – усмехнулся Итасэ. – Если бы вы пожелали, то собрали столько учеников, сколько может вместить долина. И основали бы свой собственный клан, где вас славили бы как прекраснейшую и мудрейшую. Но вы здесь, глубоко в горах, одна… и настоящая, – тихо добавил он, и в этот момент почему-то посмотрел не на измождённую временем женщину перед собой, а на океан, над которым парили птицы.

Старуха обернулась, проследив за его взглядом.

– Да, – задумчиво произнесла она. – Пожалуй, ты понимаешь, что важно. Кто ты такой?

– Мечта одного поэтически настроенного мастера о сыне, – склонил голову к плечу Итасэ. – Или, может быть, о себе самом, только лучше и правильнее.

– Каждый ученик может сказать о себе подобное, – резко ответила старуха. – А мне нужна правда.

– Итасэ Ран, подмастерье Ригуми Шаа из ложи овеществляющих ничто.

– Ригуми Шаа… Не помню такого мальчишки, – поджала губы она. – Наверное, он позже пришёл. Я отвечу на твой вопрос, но сперва скажи: ты ведёшь их за океан?

Кого «их» – уточнять не потребовалось. Я зябко передёрнула плечами и, уже не скрываясь, сделала шаг назад, спиной прижимаясь к Тейту. В словах старухи было двойное дно; кажется, зла она нам не желала, но и отпускать не хотела… почему?

– На материк смерти нельзя никого увести, каждый сам принимает решение, – уклончиво ответил Итасэ, однако почти сразу добавил, смягчаясь: – Скорее, наоборот. Мы идём вглубь гор, ищем кое-кого. И собираемся вернуться в Лагон как можно скорее.

Хозяйка долины, похоже, не слишком-то поверила ему; от неё веяло состраданием и одновременно – разъедающей злостью, и если первое чувство относилось к нам, то второе – к кому-то сильному и недосягаемому. Неужели к мастеру Лагона?

Приятно знать, что не всем нравится этот синий инкуб. Интересно только, что он ей такого сделал.

– Дело твоё, – проскрипела старуха и, отвернувшись, шагнула к побережью. – Сколько вас таких было, глупых. Наслушаетесь дурных советов… Я такая же была. Одной из первых ушла за океан, да вот не дошла. К счастью, – вздохнула она протяжно, сжимая и разжимая изуродованную руку. – С годами их становилось больше, тех, кто исчезал за океаном. А этому властолюбивому мерзавцу, – старуха стиснула кулак, и суставы хрупнули, – всё мало. Он посылает новых и новых. Что ж, время расплаты близко. Потому что они стали возвращаться. Те, другие, более сильные, чем я. Те, кто дошёл до конца.

– Она говорит правду, – произнёс вдруг Тейт ясным, удивлённым голосом. – Трикси, помнишь, я хотел послушать путешественника? Ну, до того, как вся эта ерунда с Лиорой началась, – неопределённо крутанул он запястьем. – Так вот, я послушал. И он, точнее, она, путешественница, говорила, что на островах встречала женщину. И та женщина, ну, сказала, что она вернулась оттуда. Из-за океана.

– Женщина? – с непонятной, тянуще-болезненной надеждой откликнулся Соул, на мгновение упустив Орсу.

– Из-за океана? – с восторгом взвыла девчонка, вытягиваясь на мысках. – Хочу!

– Путешественница? – несколько разочарованно вздохнул Лао. – Надо было послушать. Люблю хорошие истории.

– Да не знаю я больше ничего, – буркнул Тейт, оказавшись под прицелом любопытных взглядов. Только Итасэ сохранял видимость безразличия, но и ему было досадно, что он ничего не слышал о людях, побывавших за океаном. – Успеем – вернёмся в Лагон и застанем ещё её… Или вообще махнём на острова, где эту женщину видели, ну. Но сначала – дела, – и он решительно хлопнул меня по плечу.

– Действительно, – ровно произнёс Итасэ и снова повернулся к хозяйке долины. – Я благодарю вас за то, что вы позволили мне увидеть ваше искусство. Надеюсь однажды вернуться сюда вновь.

Я прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Дивный образчик дипломатии. Иными словами, «Мы не сердимся, но нам, пожалуй, пора. Давайте разойдёмся мирно».

– А я рада была увидеть твоё искусство, молодой подмастерье, – неохотно ответила старуха, опускаясь на песок у корней жутковатого дерева. Нахлынула волна, промочив её широкие рукава – и с шипением откатилась. – Но позволь сказать на прощание: Лагон – не единственное место, где можно жить. И не лучшее. Вы уходите из моего лабиринта – и погружаетесь в иной, откуда выхода уже нет.

Итасэ, казалось, не собирался отвечать. Но, когда мы все уже очутились в туннеле, вдруг сбежал вниз на несколько ступеней и выглянул в пещеру. Влажный океанский ветер разметал его волосы и подхватил край шарфа – как хвост у воздушного змея.

– Позвольте тогда сказать и мне: мастер Лагона не забывает своих учеников, никогда. Никаких, слышите?

Старуха ничего не ответила, но свет, исходящий из пещеры, немного померк.

Когда мы выбрались наружу, в долине шёл дождь, тёплый и солоноватый.

Эрнан дремал на арене, подложив руку под затылок, и курил здоровенную пиратскую сигару. Клубы дыма поднимались высоко под купол цирка и там смешивались с облаками.