— Надеюсь, у нас есть пла… — я попытался перекрикнуть шум ревущего мотора, но на очередном повороте впечатался в боковую стену. — Тьфу, не картошку везете…

— План есть, — крикнула Банши, покосившись в окошко. — Точнее был. До момента, как мы за ворота выехали… аааа, су-су-су…Ги-ги-де-ка, куда тыыыы?

Гидеон вошел в чрезмерно лихой поворот и не докрутил. Задница фургона срезала угол кондитерской лавки, закидав меня стеклом и конфетами через решетку. Но и этого ему оказалось мало, моторку понесло в новый поворот, и на этот раз мы зацепили фонарный столб. Треснули доски, металлическая полоса погнулась, и в кузове появилась самая настоящая пробоина.

«…надеюсь, мы не по воде уходить будем?» — проснулся Муха.

«…ууу, волки позорные…мыши церковные…» — заверещал Ларс и начал горланить блатную песню: «…А на чёрной скамье, на скамье подсудимых, его доченька Нинка и какой-то жиган…»

«…слышь, старый, мы свалили уже…» — одернул его Муха: «…кажись, погоня у нас…»

«…упс, простите перенервничал…»— — хихикнул профессор и тихонько добавил: «…мы все молодцы…»

Наконец-то, очухались! Мне как-то даже на душе стало радостно, азарт проснулся. Я быстренько (сам уже чувствуя полный доступ к силе) вскрыл заначку и выудил оттуда трофейную винтовку Бертье. Зарядил тройку разрывных, попытался выровняться и укрепиться в постоянной тряске и выглянул в заднее окошко.

Практически впритык на хвосте висело две моторки — черные «Форды», больше подходящие парням из второй части «Мафии», а не святой инквизиции. За лобовым стеклом ближайшей сидело два бородатых мужика в черных балахонах, похожих на схимы и расшитых белыми знаками. Водитель мотал головой, пытаясь разглядеть, что впереди и дернуть так, чтобы поравняться с нами и начать давить.

А вот пассажир медитировал с закрытыми глазами, вылепливая руками яркие светящиеся шарики перед собой.

«…это слезы веры…» — подсказал Ларс: «…не дай ему закончить, он этим перерощенным горохом нас к ебе…няп… Тьфу, да кто так водит-то?»

— Гидеон, сворачивай, нас сейчас поджарят! Не пройдем через заставу, уходи на мыльный завод! — Банши тоже увидела приготовления инквизитора и что-то метнула в окно.

Под нами что-то хлопнуло, и во все стороны повалил густой дым. И прежде чем он охватил капот инквизиторов, я выстрелил, целясь в выпирающее из-под уже помятого крыла, колесо. Вроде даже попал, дым как-то быстро взметнулся на несколько метров вверх. А Гидеон неожиданное еще поддал газу, будто в моторке где-то нитроускоритель прятался, и также резко дал по тормозам, выкручивая руль вправо.

И опять по газам. Мы помчали вдоль высокого забора, оставив за спиной ворота Бутырской заставы. Выдохнуть не успели, второй «Форд» так же вылетев из дымовой завесы, да еще и от заставы к нему присоединился броневик. Пальнул в нашу сторону, выбив витрину очередного магазина, но гнаться перестал, понимая, что сильно уступает по скорости.

Гидеон ушел в переулок, замедлился, истошно сигналя и привлекая чье-то внимание. И видимо, успешно — когда «форд» свернул за нами, прямо перед ним рухнул фонарный столб, перекрыв ему дорогу. А мы опять дали по газам. Вернулись на дорогу, но уже через несколько сот метров свернули под вывеску «Мыльный заводъ».

Заехали в высокий сарай, встав под конструкцию, похожую на кран. Сверху на нас опустили огромный контейнер без дна ярко-желтого цвета и все с той же надписью: «Мыльный заводъ». Контейнер полностью «оделся» на кузов, как какой-то чехол, частично погрузив меня в темноту. Только одно окошко «совпало» — то, что соединяло с кабиной.

К нам подбежали люди и со скоростью механиков на пит-стопе в Формуле-1, что-то закрепили, что-то выпрямили и покрасили часть кабины, выведя на ней логотип завода. Из ангара мы выехали уже, считай, на другой моторке и сразу же вклинились в два десятка таких же, выезжавших с завода на доставку. И за рулем сидело уже не два «монаха», а два представителя «рабочего класса» в кепках восьмиклинках.

— Кажись, уйдем, — выдохнул Гидеон.

— А сложности-то такие зачем? Просто бы скинули моторку и все? — я уселся на пол и наконец-то начал переодеваться.

— Хер его знает, — цокнула зубами Банши, видимо, входя в новую роль. — Это был план Исаева, и завод, кстати, его. Захочешь, сам спросишь, мы сейчас к нему едем.

К Исаеву мы попали не сразу. Все какими-то окольными путями, объезжая блок-посты и пережидая облавы по отдельным районам. Уже после теракта Грешников в ресторане Яръ (а ничем иным это здесь не называли) город перешел на полувоенное положение, а сейчас так вообще стал похож взбудораженного перепуганного ежика на стимуляторах.

Почему ежика? Да, просто потому что, куда ни глянь, везде наткнешься на что-то острое: штыки у стражников, колючая проволока на заборах, дорожные шипы на перекрестках.

Но мы прошли. Большой колонной одинаковых грузовиков, то рассыпаясь поодиночке, то собираясь в кучу перед досмотрами. Как правило, стражников хватало только на первые два и, может, последний в колонне, а дальше либо лень, либо взятка (мол нам очень некогда), либо авторитет и харизма водителя из первой машины.

Также выехали и загород, а километров через десять оказались в одном из имений семьи Исаева. Не самом крупном, так, скорее дача с банькой для кутежа и передышки от городской суеты.

Исаев в окружении капельниц и двух молоденьких медсестер (блондинки и рыженькой) лежал на большой кровати. Голова перебинтована, рука в гипсе, под глазами синяки, сами глаза красные с перелопанными капиллярами, и весь какой-то бледно-серый.

«…а девчуньки-то барские ничего…» — хмыкнул Ларс: «…я бы так тоже поболел бы…»

«…сплюнь, дурень старый…» — ответила Харми: «…у него вся энергетика порвана, я вообще не пойму, как он выжил-то…»

Я тихонько кашлянул, привлекая к себе внимание, и пока одна из медсестер шла в мою сторону, окинул Исаева взглядом через ауру. Такого я еще не видел. Рваные потоки видел, пятна и червоточины тоже попадались, но так чтобы человек выглядел одним сплошным опухшим синяком и переливался от желтого до фиолетового цвета — было впервые. Мешок раздавленной картошки в луже бензина и то презентабельней выглядит.

— Прекрасно выглядишь, лиловый особенно тебе к лицу, подходит к родовым цветам, — я грустно улыбнулся, в ответ на слабый блеск узнавания, промелькнувший в глазах Исаева.

— Не торопись меня хоронить, — закашлялся Исаев, пытаясь приподняться на подушках. — Я лучше себя чувствую, чем выгляжу. А вот тебя я поздравляю!

— С чем это?

— Ты самый разыскиваемый преступник в Империи, кхе-кхе, — то ли засмеялся, то ли закашлялся Исаев.

— Сомнительная ачивка, — я хмыкнул, но заинтересованные косые взгляды медсестер, конечно, были приятны.

— Что?

— Забей, это у нас так в Томской губернии говорят, когда алыча плодоносит сверх меры, — я махнул рукой. — Но ты же в курсе, что меня подставили и все было не так?

— В курсе, — Исаев выпил какой-то микстуры, поданной медсестрой, на секундочку закрыл глаза, а по лицу у него пробежала волна блаженства, после чего говорить он смог уже лучше. — У меня человек там был. За тобой приглядывал, чтобы ты мне больше не вешал лапшу на уши про непричастность к сгоревшим ювелирам, — Исаев пристально посмотрел на меня, но я лишь скорчил обиженное лицо, мол, опять ваши предвзятые подозрения. — Пас он тебя снаружи, так что, что именно ты нашел внутри, я не знаю, только догадываюсь. А вот как тела выносили и крестьянку в дом загнали — это видел. И того, кто этим всем руководил.