– Тогда как насчёт меня? – вновь пристаёт исариец, дёргая меня в свою сторону.

– Нет! – выпаливает Теренс и тянет меня на себя.

Марк хмыкает, закатывая глаза.

– Вот что происходит, если ты не самая страшненькая девочка и другой среди нас нет, – качает он головой.

– Ты только что назвал меня страшной? – возмущаюсь я.

– Чем ты слушаешь? Я как раз сказал, что ты не особо страшненькая, – улыбается каиданец, пока я пытаюсь его пнуть, хотя из-за Дастина, сидящего между нами, ничего не получается.

– У тебя каждый комплимент звучит как оскорбление? – задаю я риторический вопрос.

Парень, продолжая ухмыляться, поворачивает голову в сторону тренировочного поля:

– Кахари! Тут твою подружку уводят!

Дарен и Рой так резко оборачиваются к нам, что мы все замираем. Их лица недобро мрачнеют, когда они замечают, как друзья пытаются перетянуть меня, словно игрушку. Оба исарийца тут же отпускают мои руки, пока Марк злобно хохочет. Дарен предупреждающе тычет концом деревянного меча в направлении Дастина и Теренса, и только после этого спарринг продолжается.

Мой лучший друг хорош в бою, двигается быстро и чётко. Он единственный среди учеников Роя, кто может дать ему фору. Один раз Дарен даже победил наставника, несказанно удивив всех нас. Убрав прядь волос с потного лица, я любуюсь заходящим за далёкий холм солнцем и низко летающими птицами. Несмотря на практически беспрерывный стук деревянных мечей, этот вечер кажется мирным и уже по-привычному уютным. Почти как дома.

Стоит ли теребить прошлое?

Может, лучше остаться здесь навсегда?

Я вздрагиваю от этих мыслей. От того, что чувствую их корни, зарывшиеся глубоко в сердце.

– Мальчики, как насчёт сладких булочек, после того как закончите делать друг из друга отбивные? – громкий голос Лайлы раздаётся настолько неожиданно, что Дарен пропускает удар и, судя по выражению его лица, наверняка получил очень болезненный синяк на плече.

Все дружно поворачиваются к женщине, держащей поднос с холодным чаем и сладкими, ещё исходящими паром булочками. Теренс, Дастин и Марк стонут в унисон от облегчения. Мы быстро возвращаем оружие и кольчуги обратно на стойки и рассаживаемся за ближайшим деревянным столом.

Мы решили установить его здесь три года назад. С тех пор чаепитие после тренировок стало уже обязательным ритуалом. Рой что-то недовольно бубнит о том, что Теренс и Дастин ещё не отработали поединок, однако если Лайла махнула рукой, то на ворчание учителя можно не обращать внимание. Каиданец ещё ни разу не сумел переспорить жену и уже не особо пытается. Они женаты уже долгие годы, а их любовь всё такая же тёплая, как выпечка Лайлы. Теренсу и Дастину сегодня повезло закончить занятие без синяков. Это становится отличным завершением дня. Я смеюсь вместе со всеми, в очередной раз слушая забавные рассказы приёмной матери.

Наверное, так ощущается дом – как тепло закатного солнца. Звучит, как шум голосов и смеха с привкусом сладкой корицы.

К тому времени, как все заканчивают набивать животы, солнце уже почти садится. Пора возвращаться по домам, пока совсем не стемнело. Перед уходом Дарен просит меня заглянуть через несколько дней в кузницу к его отцу. Я недовольно складываю руки на груди, когда приятель лишь загадочно улыбается и подмигивает в ответ на мои расспросы, после чего направляется в сторону Города вместе с Дастином. Марк и Теренс живут неподалёку от дома Сесциа, поэтому друзья расходятся в разные стороны.

С того вечера проходит два дня. Два длинных, до ужаса растянутых дня. Именно ожидание всегда давалось мне труднее всего. Особенно ожидание неизвестно чего. Словно кто-то не удосужился договорить важную фразу или рассказал о купленном подарке, который вручат лишь с наступлением праздника. И, похоже, мой друг это прекрасно знает. Он разжёг интерес, захвативший все мои мысли на протяжении последующих дней. Вплоть до того, что ближе к вечеру на конной прогулке, которая благодаря Рою больше похожа на очередной урок или соревнование, я не могу спокойно усидеть в седле. Мне хочется как можно скорее отправиться в Город. Стоит нам вернуться домой, как я мигом сползаю с гнедой кобылы и умоляюще смотрю на приёмного отца, который в курсе нашей договорённости с Дареном.

– Хм… кажется, нам бы не помешало почистить стойла, – Рой задумчиво почёсывает бороду.

От меня не укрывается, как дёргается уголок его губ, но он пытается сохранить серьёзное выражение лица. И я решаю подыграть.

– Я всё сделаю через несколько часов! Обещаю! – Изо всех сил пытаюсь придать себе жалостливый вид. – Только ненадолго сбегаю в Город, туда и обратно.

Приёмный отец смотрит на меня, притворяясь, что раздумывает над услышанным, как будто сейчас нет более серьёзной проблемы, чем чистка стойла.

– И подковы бы проверить, – продолжает бормотать он, но не выдерживает моего немигающего взгляда и с кислой улыбкой побеждённого всё-таки разрешает: – Ладно, иди.

Я тут же возвращаюсь в седло, пока Рой не припомнил другие дела, которые я тоже не мешкая согласилась бы выполнить, а потом двое суток вычищала бы весь дом. Такое уже случалось, поэтому я спешу в Город.

Верхом дорога занимает чуть больше пяти минут. Редкий лес мелькает по левую руку, зелёные холмы – справа. Проскочив ворота, я пускаю лошадь спокойным шагом.

Нужно управиться побыстрее, кажется, к ночи начнётся буря, но дождь может пойти и раньше, – решаю я, разглядывая сереющее небо. Ветра нет, а духота предупреждает о надвигающейся грозе. Солнце сядет примерно через час или чуть больше, но улицы уже постепенно пустеют. Продавцы тканями и специями сворачивают прилавки немного раньше обычного, опасаясь внезапного дождя. Пока не торопятся разве что торговцы фруктами и овощами, их не пугает намоченный товар. А со стороны порта, как всегда, раздаются выкрики и галдёж, там рыбаки стремятся как можно быстрее распродать сегодняшний улов.

Я добираюсь до площади, спрыгиваю на землю и привязываю кобылу к специальному стойлу, не забывая заплатить мальчику, который присмотрит за ней, пока я буду в кузнице. До неё совсем близко: свернуть налево в переулок и идти почти всегда прямо по узкому проходу между домами – так быстрее, чем по главной улице. Я бы могла доехать до кузницы верхом, да моей лошади не нравится звук молота при ударе о наковальню, она всегда нервничает, поэтому решаю дальше отправиться пешком.

Шагая по извилистому переулку, я вновь бросаю взгляд на серую полоску неба с лёгкими розово-красными проблесками закатных лучей. Похоже, тёплые дни скоро подойдут к концу и начнётся настоящая осень. Я не замечаю выпирающий камень и, споткнувшись, чуть не падаю. В последний момент меня поддерживает возникшая словно из ниоткуда Мальта, которая крепко берёт меня под локоть и помогает сохранить равновесие. Я с удивлением отмечаю, что хватка старой женщины практически железная, что совсем не вяжется с её внешним видом.

– Что ты здесь делаешь? – Мальта отпускает мою руку и привычным движением опирается на трость, хотя прямая осанка намекает, что палка нужна лишь для вида.

Впервые очутившись нос к носу с исарийкой, я замечаю, что она выше меня на несколько сантиметров. Мы никогда не стояли так близко, и сейчас её взгляд, которым она окидывает меня сверху вниз, кажется неприятно тяжёлым.

– Я… иду в кузницу.

Пятясь, я предпринимаю попытку обойти старуху, но улочка слишком узкая, чтобы разминуться, а Мальта даже не делает попытки посторониться.

– Я спрашиваю, что ты делаешь здесь? – она делает ударение на последнем слове.

– Сокращаю путь, – я теряюсь ещё больше из-за непонятных вопросов.

Исарийка напряжённо сжимает губы в тонкую линию и бросает встревоженный взгляд через плечо, а потом наклоняется вбок, всматриваясь в переулок за моей спиной. Я, удивленная её поведением, тоже начинаю озираться по сторонам, но не вижу ничего примечательного. В переулке, кроме нас, никого нет, и окна зданий выходят на другую сторону, поэтому здесь достаточно сумрачно.