– Это комната Аниса. – Девушка, не останавливаясь, взмахивает рукой в сторону первых двойных дверей справа.

– А заглянуть можно?

– Лучше не стоит. Комната Аниса – это как кошмарный сон. Никогда не знаешь, что там увидишь, – хмыкает она.

Я задумчиво оглядываю двери из тёмного дерева и иду вслед за подругой, которая уже шагает дальше.

– Это моя спальня, – останавливается она перед следующими дверьми, ничем не отличающимися от предыдущих. Всё такое же тёмное дерево и позолоченный узор сверху. – В конце коридора комната Рушана.

Поднимаю взгляд на третьи такие же двойные двери, но они в самом конце коридора и утопают в тени от занавесок. Самия приглашает меня войти к ней. Комната значительно меньше моей. Здесь одно большое окно, напротив которого стоит огромный стол, заваленный документами, и нет балкона. Кровать и мебель скромнее по размерам и убранству, но в гармонично подобранных цветах чувствуется уют. Переступаю порог и моментально останавливаюсь, вспоминая, что я только с дороги и моя накидка вся в песке.

– Я оставлю тебя умыться, наверняка ты устала после тренировки. Мне и самой не помешает, – отвечаю я на вопросительный взгляд Самии, указывая на свой пыльный халат.

– Тогда увидимся за ужином, – кивает та.

Я пошатываюсь, отходя на пару шагов, мысли наплывают одна на другую, не давая мне ухватиться хоть за что-то и всё обдумать. С трудом пытаюсь заставить себя забыть и направляюсь в комнату, повторяя слова Самии о том, что сейчас у нас всё хорошо.

Почти всё хорошо.

На следующее утро я не опаздываю. Прихожу на тренировочное поле с первыми розовыми лучами рассвета, но Рушан уже тут и ждёт меня. Как и в прошлый раз, не торопясь, он мерит шагами пространство, разминая запястья с тренировочным мечом. Вчера я не видела его на ужине, и, судя по сонному взгляду, спать он лёг поздно. Кахари даже не собрал волосы в привычный хвост на затылке, а оставил их распущенными. Я и подумать не могла, что он отрастил их чуть ниже лопаток.

– Сегодня вовремя, принцесса, – насмешливая улыбка отвлекает меня. – Разомни немного мышцы и отправляйся на четыре круга по лестнице.

Не дожидаясь моего согласия, он равнодушно отворачивается, продолжая своё упражнение. И почему я ждала, что он будет добрее, если я приду вовремя? Эта мысль заставляет меня скривиться, будто я проглотила кислый лимон. А вид Рушана с этими свежими после ванны волосами портит мне настроение ещё больше. Тяжело злиться, когда он выглядит так по-домашнему.

Я делаю всё, что велено. В этот раз дыхание начинает сбиваться лишь под конец первого круга, но требовательное «продолжай», которое Рушан бросает каждый раз, как я возвращаюсь к полю, не даёт насладиться хоть маленькой победой.

Мы продолжаем упражнения для рукопашного боя, сегодня получается значительно лучше, но мой учитель больше не разбрасывается шутками, способными меня отвлечь. Лишь скупо комментирует мои слабые удары и ошибки. Зная, что отжиматься у меня не особо получается, кахари отводит меня к перекладине, что висит как минимум в двух метрах над землёй. Без предупреждения и, тем более, не спрашивая разрешения, он подхватывает меня за талию и поднимает вверх, заставляя ухватится за металл и повиснуть.

– Ты это специально, да? – раздражённо бормочу я, прекрасно зная, что больше нескольких раз подтянуться не смогу.

– Что? – спокойно спрашивает он.

– Втаптываешь моё достоинство в песок.

– Это делаю не я, а ты, принцесса, тем, что даже не пытаешься.

Я совсем забыла, что он действительно может вывести меня из себя при помощи нескольких фраз, сказанных этим раздражающе ровным тоном. Назло ему подтягиваюсь шесть раз и спрыгиваю обратно на землю.

После мы переходим к стрельбе из лука, и тут впервые за всё утро возвращается его привычный настрой. Назари протягивает мне илосийский лук. Он меньше того, на котором я училась у Роя, а плечи оружия изогнуты, придавая ему интересную форму.

– Стреляй! – приказывает кахари.

И я стреляю. Пять раз, ни разу не промазав. Одна стрела попадает ровно в центр цветного круга, остальные четыре близко. «Хотя бы не мимо», – решаю я, ощущая воодушевление от того, что могу смело взглянуть кахари в глаза. Даже вздёргиваю подбородок, поворачиваясь к Рушану. Но моя уверенность тает так же быстро, как на его лице появляется снисходительная улыбка.

– Как я и ожидал. Принцесса Илоса стреляет как каиданцы, – выносит он свой вердикт, а я первое мгновение хватаю ртом воздух, не уверенная, как ответить на это заявление, которое скорее похоже на очередное оскорбление.

Закрываю рот, потому что у меня нет ни одного достойного довода в свою защиту. Я не помню уроков отца, а последние годы со мной занимался каиданец.

– Лучше так, чем никак, – тихо бормочу я, отворачиваясь.

Рушан подходит сзади, начинает бесцеремонно поправлять мою стойку на илосийский манер. Поднимает облачко пыли ботинками, подталкивая мои ступни к правильной позиции, кладёт руки мне на талию, чтобы повернуть корпус. Проверяет правильность положения рук и угол локтя при оттягивании тетивы. Его руки касаются меня то там, то здесь, но едва я успеваю почувствовать его пальцы, как они уже исчезают.

– И самое главное, – он прижимается сзади, обхватывая пальцами лук поверх моей руки, а второй рукой помогает установить стрелу, – наклони лук.

Моей рукой он наклоняет оружие, кладёт подбородок на моё плечо, так близко, что его волосы щекочут мне щёку. Рушан смотрит вперёд, прицеливаясь.

– Илосийцы стреляют в наклоне. Так легче видеть цель. Прямой лук – это почерк Исара или Каидана, – заканчивает объяснения он.

Мы вместе натягиваем тетиву. Перед глазами проносятся воспоминания, как отец с Даяном говорили мне что-то похожее. Давно. В детстве. Я с трепетным нетерпением удерживаю оружие в напряжении. Рушан медленно выпускает меня из этих странных объятий и отходит на пару шагов. Я сохраняю позицию, рука со стрелой едва вздрагивает, лишившись поддержки. Стоит тихому «стреляй» сорваться с губ учителя, как я отпускаю тетиву, а стрела со свистом рвётся вперёд и попадает в разрисованный круг, недалеко от центра.

– Неплохо, принцесса. А теперь повтори.

И я повторяю, воодушевлённая ещё одним шагом близости к культуре своей страны. Стреляю снова и снова, пока Рушан не хмурится, замечая ободранные подушечки пальцев, на которые я дую, надеясь унять зуд от заживления. Как он и говорил, боль я чувствую.

Тренировку мы заканчиваем отработкой ударов по чучелу деревянной копией среднего меча. У меня получается лучше, а движения становятся увереннее. Рушан будто чувствует моё воодушевление и предлагает небольшой поединок. Мы выходим друг напротив друга. Соперник проворачивает в руке такой же муляж, как и у меня, а потом демонстративно перекладывает его в левую руку.

– Уравняем шансы.

Опять эта насмешливая улыбка. Я понимаю, что о выигрыше не может быть и речи в момент, когда нападаю первой. Кахари с лёгкостью, даже скучающе, отбивает мой меч и уходит в сторону. Он обходит меня со спины, но не атакует. Теперь я жду, но он опять улыбается и намеренно опускает клинок вниз, полностью открываясь. Все его движения ленивые, специально замедленные. Я вздыхаю, понимая, что он играет со мной, но всё равно продолжаю свои попытки. Теперь действую умнее, делаю ложный выпад, сразу пытаюсь обмануть телодвижением и опять нападаю, но и в этот раз он отбивает так же легко и тихо смеётся. Я не понимаю, почему любому кахари так легко вывести меня из себя, ведь у Дарена, как и у Рушана, талант к этому. Стараюсь двигаться быстрее, нападаю в лоб, вкладывая больше силы, но Рушан отходит, прокручиваясь вокруг своей оси, словно играет в чересчур простую для него игру.

– Тебя слишком легко разозлить, принцесса. Даже проще, чем Аниса.

– Может, проверим?

Мы оба отвлекаемся на голос второго Назари. Его кудри, как обычно, неряшливо закрывают ему лоб, прикрывая глаза.