– Молот Фэнтара!

Сердце пропустило один удар – тот самый, единственный, который разделял Эристо-Вет и катящуюся волну смерти.

А крик… Это был не ее вопль, не ее боевой клич.

Полыхнул мятной зеленью портал, скрытый в медальоне, отчего серебряный квадрат взорвался брызгами металла. Солнечный свет заслонила плечистая фигура.

– Дар-Теен! – выдохнула ийлура, не веря собственным глазам.

Он, казалось, подмигнул ей – а в следующее мгновение добрый меч северянина развалил метхе Альбруса надвое.

Но то, единственное мгновение, когда взгляды Эристо-Вет и Дар-Теена встретились, стоило целого мира. Синх рванул катящееся покрывало Шейниры обратно к себе – и серая шаль с головой накрыла ийлура. Как раз в тот миг, когда сам Альбрус перестал существовать. Когда сама Эристо-Вет уже была готова покинуть Эртинойс и отправиться тайными тропами к Фэнтару Пресветлому…

– Дар-Теен!..

И ее шепот увяз в мертвой тишине лабиринта.

В бессильной злобе опало смертоносное покрывало Шейниры. Плюхнулось на горячие камни разрубленное тело старого синха.

– Дар-Теен!!!

Эристо-Вет подняла глаза к неправильному, фальшивому небу. Солнце было серым, как зола давно погасшего костра.

«Нет, нет, погоди… что-то не так…»

Безумно шаря взглядом по останкам метхе Альбруса, стиснув на груди руки, Эристо-Вет все еще пыталась понять. Покровители! От ее ийлура, ее Дар-Теена не осталось ничего… Даже напоминания. И в этом чувствовался подвох. Ведь Покрывалу не нужны ни оружие, ни одежда; серую завесу интересует только живое и разумное, все то, что воля Шейниры может обратить в горсти праха.

«Ничего не осталось», – повторила про себя Эристо-Вет.

Ее колотил озноб.

Ни одежды, ни оружия. Но чем это объяснить?

…Только тем, что в последний момент ийлур успел перескочить через Границу.

Встрепенувшись, ийлура зажмурилась. Где она, эта невидимая взгляду простых смертных грань? Повсюду, ходит за тобой, как сама смерть.

На кромке рассудка дрогнула, выгибаясь, радужная пленка.

«Ага, вот и ты, моя хорошая!»

Эристо-Вет уже тянулась к ней, слыша, как хрустят суставы. Всего-то и надо, что коснуться хотя бы кончиками пальцев.

А щель, затянутая многоцветной мыльной мембраной, уже летела навстречу, раскрываясь и принимая в себя; ийлура успела только захватить побольше воздуха перед тем, как вломилась в упругий водораздел двух миров – и, ловко перекатившись через плечо, вскочила на ноги уже по ту сторону.

– Дар-Теен!

– Его здесь нет, – проскрипел метхе Альбрус.

Вернее, уже его тень.

Эристо-Вет развернулась; меч с пением рассек неживой, застоявшийся воздух потустороннего Лабиринта.

– Не… не приближайтесь, метхе. Лучше стойте там, где стоите.

Синх величественным жестом поправил капюшон альсунеи и вздернул коричневый подбородок. Он замер как раз там, где в живом Лабиринте осталось лежать его разрубленное тело, но здесь, конечно же, никаких останков не было. Только тень.

Эристо-Вет еще раз быстро огляделась – никаких признаков Дар-Теена.

– Где он?

Метхе покачал головой. А затем, мстительно ухмыляясь, прошипел:

– Понятия не имею.

– Отвечай. Я, как смотрящая, как видящая и хранящая, приказываю. Отвечай же!..

Альбрус молчал. Стоял неподвижно и смотрел на свою пока что живую ученицу. А ей вдруг захотелось подойти и вытрясти из этогой ящерицы всю правду.

«Нет, стой, стой… Нельзя… Ты не знаешь, какая власть осталась в руках этой тени».

– Метхе, – она откашлялась, – не я убила вас. Но вы не можете не ответить на вопрос хранителя Границы.

– Я уже ответил, – прошелестел Альбрус, – понятия не имею, где тот, кто меня убил. Пораскинь мозгами, девочка. Разрыв границы и покрывало Шейниры перехлестнулись…

– И что? – ее меч все еще глядел в тощую грудь синха.

– А то, что это привело к мгновенной флюктуации, – ехидно прошипел метхе, – Дар-Теен, конечно, меня обошел. Ухитрился влезть в портал следом за мной, но свое получил сполна. Здесь, по ту сторону Границы его нет.

День сменился ночью. Над головой рассыпались яркие звезды, нехотя выглянула круглобокая луна и припудрила Лабиринт Сумерек блестящей пыльцой. Тени от базальтовых гигантов загустели, словно патока, и застыли, растекшись по гладкому полу пещеры.

– Может, передохнем? – предложил Лан-Ар.

Собственно, мог бы и не спрашивать: все равно последние часы он нес жрицу на руках. Все из-за ее дурацкого упрямства! Нитар-Лисс в начале пыталась бодро вышагивать впереди, но ровно до тех пор, пока не споткнулась на ровном месте и не повредила лодыжку.

– Давай, – неожиданно согласилась она и добавила: – странно, что до сих пор мы никого не встретили.

– Ну… – Лан-Ар шутливо подмигнул ей, – либо войско закончилось, либо…

– Либо он выжидает. Даже если я перебила все проклятое племя мохнатых элеанов, наверняка у Шатоэла осталось что-нибудь в запасе… Что-нибудь этакое, чего мы от него не ждем.

– Он мог призвать элеанов защитить Око Сумерек. Хотя бы здесь.

Нитар-Лисс фыркнула.

– Ох, Лан-Ар, уверяю тебя, здесь Шатоэл хочет видеть элеанов не более, чем нас с тобой. Думается мне, нас ждет что-то иное, похлеще обычных детей Санаула.

Лан-Ар осторожно поставил ее на ноги, и жрица, доковыляв до ближайшего черного монолита, тут же уселась.

– Перекусить бы…

Ийлур только пожал плечами. Он и сам был не прочь положить что-нибудь на зуб, а еще лучше – сесть и основательно отобедать. Но падение в озерцо лишило их даже скудного ужина: завернутые в тряпицу лепешки превратились в густую массу, которая при этом ухитрилась размазаться по содержимому мешка. Оставались еще ломтики сушеного мяса, но Лан-Ар попробовал один и тут же, не удержавшись, выплюнул, до того горькими они были. Виноватой оказалась вода, которую не то что пить, в рот было взять невозможно.

«Так всегда», – усмехнулась Нитар-Лисс, – «чем ближе к цели герой, тем в более бедственном положении он оказывается».

«Так то ж в легендах», – возразил тогда Лан-Ар, на что получил терпеливое разъяснение:

«И в жизни тоже. Разница лишь в том, что в легендах герой побеждает, и живет потом долго и счастливо, а под небом Эртинойса такое бывает вообще редко. Чаще герой побеждает зло, а затем, всеми забытый, гибнет нелепо и глупо».

Сидя бок о бок с темной жрицей, Лан-Ар смотрел на далекие звезды. Отчего-то ему казалось, что здесь, в Лабиринте Сумерек, время течет совсем не так, как в Эртинойсе. Хотя небо выглядело так, как и должно выглядеть небо над Эртинойсом; Лан-Ар мало что понимал в созвездиях, но к самым крупным и ярким звездам привык и знал, где они располагаются. Выходило, что своды пещеры, в которой был спрятан Лабиринт, прозрачные изнутри?..

– Я вот все думаю, – подала голос Нитар-Лисс, – если этот Лабиринт должен быть сокрыт от глаз смертных, зачем были сооружены врата?

«И это она меня спрашивает!»

Лан-Ар покосился на ийлуру. Сонно моргая, она тоже смотрела вверх. Луна отражалась в черных глазах, придавая им выражение печали. – «О чем она может грустить? О том, что было – или о том, что только грядет?»

– Верующие должны восславлять своего Покровителя, – брякнул ийлур.

– И делать это в Саду Бога? – тонкие коричневые брови Нитар-Лисс надменно приподнялись. – Не говори чепухи. Никто так и не ответил на этот вопрос – ни Ин-Шатур (да упокоится его душа рядом с Фэнтаром), ни Элхадж…

– Великий синх знает о Лабиринте? – как можно более равнодушно поинтересовался Лан-Ар. Похоже, слишком много игроков предпочитало до поры до времени оставаться в тени.

– Разумеется. Именно поэтому мы и поссорились – я хотела идти сюда, Верховный запретил мне это делать.

– И ему совсем неинтересно, что скрывает Лабиринт Сумерек? – Лан-Ар пристально вглядывался в безмятежное лицо ийлуры, надеясь увидеть хотя бы слабый отблеск ее мыслей. Покровители! Да разве можно верить в то, что говорит сейчас темная жрица? И это после того, как был убит Ин-Шатур – «Не забывай, Лан-Ар, убит этой женщиной!» – и после того, как позади осталось столько препятствий…