– Ирина, Кира, Яна, Лада и Лилиан… все они приняли это решение сами. Никого не упрашивали и не заставляли, – передаю я сестре слова Киры, которые когда-то успокоили и меня. Вины Анны нет, это я решила отправиться во дворец напрямую…

В зеркале встречаюсь взглядом с сестрой, вижу, что она хочет возразить, но понимая, что этот спор ни к чему не приведёт, лишь печально качает головой.

– После пробуждения я была в отчаянии, – Анна решает вернуться к первоначальному вопросу, – …только Северин и Александр помогли мне пройти через это.

Её голос смягчается при именах братьев, и я не знаю, что и думать.

– Как я поняла, вначале Александр поднял меня просто, чтобы узнать правду о моей смерти, но после не торопился возвращать обратно в могилу. Спустя несколько месяцев мы подружились с Северином. Возможно, под определённым давлением со стороны брата, Александр принял решение оживить меня. Несмотря на его дрянной характер, я обязана ему всем.

Последние слова накатываются на меня чувством вины, стыда и благодарности. Аарон оживил мою младшую сестру, а также поднял меня, подарив возможность увидеться с ней ещё хоть раз.

– Сколько тебе лет?

– Мне уже двадцать, Агата, – ласково улыбается сестра, половину моих волос она оставляет распущенными, а верхнюю половину заплетает в свободную косу и укладывает кольцами на затылке. – Я жива уже больше трех лет. Так что я теперь старшая сестра из нас двоих.

Маленькая Мара. Теперь я младшая. Морок давал мне множество подсказок.

Я всегда была старшей. Я отдавала Анне большую часть собранных в лесу ягод, потому что свою половину она умудрялась съесть буквально за мгновения, не думая о том, что удовольствие стоило бы растянуть. Я рассказывала сказки и нянчила её, когда родители были заняты. Спала рядом с ней холодными зимними ночами, чтобы нам обеим было теплее, а потом умывала лицо сестры чистым свежевыпавшим снегом, а она смеялась, но продолжала вопить, что ей холодно. Я начала обучение Мары раньше, а когда и Анна присоединилась к нам, то я стала тренироваться усерднее остальных, чувствуя ответственность за сестру, зная, что мне всю жизнь придётся её защищать. Я приготовилась к жертвам ради её счастья, была готова вновь лечь в могилу, лишь бы убедить Даниила дать Анне шанс на новую жизнь.

Но теперь Аарон снял с меня всю ответственность, вернув Анну к жизни. Он отдал самый ценный дар Морока и часть своих сил. И за всё это мне ещё предстоит на него наорать и благодарить до конца отведённых мне дней. Хотя неизвестно, сколько ещё он позволит мне прожить.

– Как он поднял меня?

Тень недовольства пробегает по лицу сестры, она хмурит лоб.

– Это он расскажет сам, пусть скажет тебе в лицо. Однако Александр совершил ошибку. Морок, который уже оживил одного человека, может поднять вновь другого из могилы, но оживить ещё раз ему не под силу. Он не может сделать тебя живой, Агата.

Всё сожаление на её лице сменяется удивлением, когда я громко выдыхаю с облегчением, даже спина и плечи расслабляются.

– Мне оно и не особо нужно.

– А мне нужно! – упирается сестра, становясь похожей на ту капризную девушку, которую я знала. – Мы ещё разберёмся с этим. Придумаем что-нибудь.

– Я уже привыкла к своим волосам и глазам, – пожимаю я плечами. – Да и сердце бьётся. Я выгляжу и чувствую как живая. Просто не ем и не умираю.

– И привязана к Мороку!

– Всего-то. Ничтожная цена за твою жизнь.

Анна с недовольством смотрит на меня, пока подводит мои глаза сурьмой, пытаясь скрыть любые следы недавних рыданий. Я благодарна ей за старания, не хочу, чтобы кто-то видел меня разбитой.

– Прекрати! Я была дурой!

Мои брови удивлённо взлетают вверх, но я стараюсь не дёргаться, пока она пальцем размазывает краску по моим губам, придавая им более насыщенный и живой оттенок.

– Я была юной, капризной и эгоистичной. Из-за моей глупости умерла не только я, но и ты. И Ирина, Кира, Лилиан и все остальные, – Анна с неимоверным трудом выдавливает из себя их имена. – Я стараюсь не вспоминать об этом, но ваши смерти – моя вина. И не пытайся возражать! Я должна это как-то искупить. Я изменилась. Поэтому не перечь мне и дай попробовать найти способ тебя оживить. Не хочу снова тебя потерять.

– Хорошо, мы попробуем что-нибудь придумать, – перестаю упираться я и счастливо улыбаюсь, сжимая её ладонь. Анна смеётся, когда я вроде бы невзначай проверяю её пульс.

Я вновь становлюсь серьёзной, когда она с любовью оглядывает меня и мягко откидывает прядь моих волос назад.

– Но я хочу услышать объяснение, как так получилось, что ты королева Серата и замужем за Северином Ласнецовым – потомком того, кто тебя убил.

– И у меня есть отличное оправдание, – с не меньшей серьёзностью кивает сестра. – Ариан Ласнецов меня не убивал.

Я в очередной раз теряю дар речи, услышав ту же бредовую фразу, что и от Аарона ранее. Как может ошибка произойти в самом начале? Одно дело, когда такое говорит Аарон, который еще тогда даже не родился, но слышать подобное утверждение от сестры… жертвы Ариана…

– Пойдём, – предлагает Анна. – Я тебе кое-что покажу, и уверена, что ты разозлишься даже сильнее меня.

Она тянет меня за руку к выходу, и как только мы покидаем комнату, она становится уверенной, царственной, королевой у себя дома. Всё ещё не свыкшись со своей ролью младшей в семье, я иду следом за ней, стараясь поспевать за быстрым шагом Анны. Все стражи и слуги изгибаются в лёгком поклоне, когда она, не глядя на них, проходит мимо, а я оборачиваюсь чуть ли не на каждого мужчину в броне, покорно склоняющего голову. Мне тяжело осознать, что они это делают ради девушки, которая является моей родной сестрой.

Её юбка шуршит, а стук каблуков эхом отскакивает от стен и потолка, когда мы заходим в длинную и широкую галерею. Справа и слева стены от пола до потолка увешаны семейными портретами Ласнецовых. Я замираю на пороге, вспоминая, что не будет обратного пути, когда я увижу портрет Александра, но потом беру себя в руки, переставая обманываться. Я думала, что всё было кончено в тот момент, как я узнала его фамилию. Он притащил меня сюда в кандалах, но он же оживил Анну.

И что мне делать, если Ариан и вправду не убивал Анну?

Что делать с правдой, в которой я пыталась отомстить невиновному?

Правдой, в которой я и мои сестры погибли ни за что?

Скольких солдат я убила по ошибке?

Сестра не обращает внимания на мою заминку и продолжает уверенно двигаться вдоль правой стены, я же иду медленно, внимательно разглядывая лица. Вначале я вижу старые, потрескавшиеся от времени картины и групповые портреты абсолютно разных людей, старых и молодых, мужчин, женщин и детей. Иногда целые семьи Ласнецовых. У них разные волосы: от светло-русых до почти чёрных, а глаза в основном зелёные и голубые. Лишь несколько мужчин очень отдалённо напоминают Северина и Александра. Я двигаюсь дальше, пока не замечаю, как медленно картины становятся всё новее, а лица более похожими друг на друга. Почти у всех волосы тёмные, изредка появляются карие глаза. Иду дальше, отмечая, что некоторые из родственников Аарона любили носить длинные волосы, как и он, а кто-то предпочитал аккуратно зачёсанные короткие стрижки. Один раз я замираю рядом с портретом мужчины в возрасте: его серьёзное выражение лица удивительно похоже на выражение лица Александра.

Я останавливаюсь рядом с сестрой, которая замирает в глубине галереи. Анна, сложив руки на груди, с вызовом смотрит на большой портрет молодого человека. У него угловатая челюсть, покрытая тёмной щетиной, лукавая притягательная улыбка с ямочками, как у Северина. Глаза голубые, а основная масса чёрных волос до подбородка перекинута на левую сторону.