– Просыпайся, шлында! Хватит дрыхнуть, на свободу пора.

Я сквозь сон услышал, как скрипнула ржавая решетка. А потом кто-то подошел и ткнул в меня дубинкой. Просыпаться не хотелось. Ломота в теле и общее состояние отходняка было в самом разгаре, но сладкое слово «свобода», сушняк и странные звуки, похожие на рвоту, из соседней камеры оказались крутыми мотиваторами.

Меня вывели из камеры и проводили к стойке регистрации (или как в таких местах ресепшн называется), где меня уже встречали. Покачивающийся, явно не выспавшийся Гидеон и бледно взволнованный Захар.

Дежурный полицейский передал мне бумажный конверт, в котором нашелся мой рекрутский жетон, отцовская зажигалка, талон для почты и одна мятая «красненькая» бумажка.

– Эй, а где остальное? – я посмотрел на стражника, а потом на Захара, – Или это с меня штраф какой-то взяли?

– Все, что в бане изъяли, все здесь, – дежурный сверился с каким-то списком и развел руками.

– Нет, Матвей, штраф я отдельно заплатил, – как от зубной боли скривился мой железный человек, но потом перевел взгляд на полицейского и оживился, – Кстати, об этом. Раз постановили, что это была самооборона, то по закону, мы вправе получить компенсацию за счет вещей нападавших?

– Вправе, – теперь скривился уже полицейский, но пошуршав под стойкой, вывалил второй конверт.

На вид тяжелый, но, как оказалось, недостаточно. Внутри лежал свинцовый кастет, разбитые часы без цепочки и горстка полуистертых копеечек.

– Это что все? Вы издеваетесь? – Захар топнул стальным костылем так громко, что весь полицейский участок притих и обернулся на нас.

– Не могу знать деталей, но описи соответствует. Что-то не устраивает? – в голосе дежурного появились стальные нотки.

– Ик, устраивает, – вмешался Гидеон и потянул управляющего в сторону выхода, – Ик, пойдемте уже, устал я. Всю ночь этого балбеса искал.

– Не беси меня, еще поговорим, где ты его искал и как потерять смог, – огрызнулся Захар, но, кивнув полицейскому, развернулся и поскрипел на выход.

Мы молча вышли из полицейского участка. Я, улыбаясь и наслаждаясь свежим воздухом, солнышком и свободой. А мои старперы, скрипя зубами друг на дружку и явно готовясь к продолжению словесной баталии.

– Вас просто попросили съездить в город, сдать трофеи и купить продукты, – не выдержал Захар, как только мы подошли к припаркованной за углом участка «буханке», – Что вы устроили? Ну, этот ладно, первый раз в городе, но ты-то куда смотрел? Да что с тобой не так? Ты напился опять? Что произошло-то?

Гидеон стойко терпел выступление Захара, не пытаясь перебить или вставить хоть слово. Пару раз успел приложиться к фляге и только, когда у него закончился воздух, тихонько сказал:

– Он мнемоник, – Гидеон сделал еще один глоток и замолчал, будто это все объясняло.

– Бляяять… – первый раз на моей памяти Захар ругнулся, – Все-таки передалось от отца.

Москва. Бал-маскарад в имении княгини Л.Н.

– Вы уверены, что здесь безопасно? – спросил худой, высокий мужчина в золотой маске, закрывающей все лицо.

– Более чем, – ответил его собеседник в маске чумного доктора с серебряными узорами инкрустации, – Расслабьтесь вы уже, мой дорогой друг.

– Я не могу расслабиться, – перешел на шепот худой, – До меня дошли слухи, что Гордеев, этот старый напыщенный дурак, смог найти своего внука.

– Да, я в курсе.

– Значит, вы должны быть в курсе, какие у нас могут возникнуть сложности, если у парня проснется отцовский дар и он начнет копать?

– Понимаю, брат. Не хуже вашего понимаю и даже не намерен проверять, есть ли у него дар, – из-под маски раздалось что-то среднее между смешком и похрюкиванием.

– И что вы собираетесь предпринять?

– Я уже. Мои люди решат проблему кардинальным образом. Думаю, – мужчина посмотрел на часы, – уже сегодня мы сможем забыть о нашей проблеме.

– Кого вы отправили? Может, нужна помощь моих людей?

– Там Айсберг с помощниками. Вы должны их помнить по одной из прошлых игр.

– Хорошо, но, если что, у меня в Томске сейчас Жнец выполняет кое-какие дела рода.

– Они справятся, не волнуйтесь. А теперь давайте выпьем. В этом месяце мой отряд опять в первой десятке орденского рейтинга. Ещё чуть-чуть и я обгоню ваш!

– Может, объясните уже, что все это значит? – я облокотился на «буханку», понял, что просто так стоять пока тяжело, – Кто такой мнемоник и почему это плохо?

– Редкий дар, – первым нарушил молчание Гидеон, – из орденских только у твоего отца такой был на моей памяти.

– А есть не орденские?

– Есть Грешники – те, кто живет в тумане возле разломов, – священник махнул рукой. – Не о них сейчас. Короче, мнемоники могут сливаться с фобосами и на короткое время получать их способности и память.

– И со светлыми и темными? – в принципе, как это работает, я уже знал.

– Да, – подключился Захар, – И в этом-то и проблема. Сильных светлых днём с огнём не сыщешь, с боксером тебе повезло просто. А вот темных дофига из разломов лезет, и дают они очень мощный выброс силы. Но я даже представить себе не могу, что там за воспоминания. И как это влияет на одаренного. Можно хапануть слишком много, как хочешь это называй, темной силы, скверны, мути и потерять контроль, что и произошло с твоим отцом.

– Не гони, Захар, это только версия, – вмешался Гидеон, – Гордей в это не верил.

– А думал, отец увидел что-то не то в воспоминаниях? – я вспомнил, как настойчиво Муха показывал мне кольцо, у меня начала появляться своя версия.

– А парень-то все-таки не дурак, – улыбнулся Гидеон. – Именно. И тогда это объясняет, почему тебя хотели убить. Чтобы ты не смог, узнать то, что узнал он.

– Давайте не здесь, на нас уже косятся, – Захар махнул крюком и вздохнул, – Надо на почту и все-таки закончить с покупками. Пятьдесят рублей еще осталось после выплаты штрафа за ваши приключения. В часах серебро есть, переплавим на дробь, а кастет лучше продать, и приметный и размер, как я погляжу, никому из нас не подойдет.

– Кстати, я, кажется, знаю, где достать немного денег, только покормите меня сначала, – я глянул на свою одежду, которой после ночи в камере, опять требовалась чистка.

Гидеон поддержал меня в стремление закинутся калориями, но с железным человеком решили не ссориться и пошли на почту, а не в бар.

Почту совместили с телеграфом, в котором оказалось достаточно уютно. За стойкой выдачи заказов, непривычно для моего прошлого мира, улыбался молодой парень, готовый всем помочь. Несколько человек копошились возле клетки из ячеек до востребования, а на длинной лавке сидели, поджав ноги и положив сумочки на колени, несколько чинных барышень. Ждали свою очередь к телефонным будкам.

Все прошло быстро, даже как-то буднично. Клерк с улыбкой спросил, чем может помочь, я отдал талончик, через сорок секунд мне вручили небольшую бандерольку и дали подписать красивый бланк с вензельками. Я улыбнулся в ответ и накарябал крестик. Клерка это не смутило, а я сразу же присел на скамейку к барышням и начал разворачивать сверток.

Внутри оказалось письмо от ювелира с Шварценьбрюнкеркто-то там фамилией. Длинное витиеватое введение про сколько лет, сколько зим, старческое ворчание о жизни и современной молодежи, которое сломало такую великолепную вещь. А потом теплые слова, что помнят, ценят и доверили ремонт ему, а не пройдохе Бруншравцкому-то там.

И хоть я уже поднаторел отличать язь от буки, но продирался с трудом. А один фрагмент пришлось перечитывать дважды:

«…к моему глубочайшему сожалению, полностью починить душелов мне не удалось. Взрыв, а душелов практически разорвало изнутри, нанес слишком большие повреждения. Но хорошо, что вы обратились именно в мою мастерскую…бла-бла-бла…мне удалось вернуть душелову часть его свойств. Он полностью в рабочем состоянии, но вряд ли выдержит более пяти душ. Понимаю, как вы дорожите предметом, но я бы рекомендовал заменить его при первой возможности…»