Я чуть сдвинул Белку. Поменяв ракурс. Сначала заглянул в помещение у них за спиной — просто пустой прямоугольник, буквально выжженный огнем и какой-то кислотой. Наверное, и воняет явно не хлоркой. Потом пробежал чуть дальше по коридору, вглядываясь в цифры на табличках. Нашел лабораторию номер два и разглядел там за стеклом вооруженных людей.

Я отключился от Белки и кратко пересказал все Гидеону.

— Второй и, я надеюсь, последний образец надо изымать.

— Хочешь использовать его против Грешников? — нахмурился Гидеон.

— Не знаю пока, но точно уверен, что не хочу, чтобы они его использовали. Вообще. Никак. Готов?

— Знак бы какой…

Гидеон притих, будто собрался помолиться, и в этот момент где-то наверху в районе складов раздался взрыв. По стене пошла вибрация, с потолка посыпалась побелка, а лампы в коридоре понесло, как маятники.

— Вот этот вроде не плохой, — я передернул затвор «Шмайсера».

— Неожиданность, наше все, — буркнул я, выскользнул из комнаты и сделал шаг за угол, поднимая «шмайсер».

Запоздало подумал, а вдруг, он не работает. Но было уже поздно — прикрывая головы, от сыпавшейся побелки и сектанты и «прайдовцы» спешили на выход. Над головой еще раз что-то рвануло, я сам от неожиданности инстинктивно втянул голову в плечи. А потом открыл огонь.

Первая же короткая очередь снесла четырех человек, никто даже ничего толком не понял. Грохот в узком коридоре стоял такой, что если кто там, что и кричал, то разобрать было невозможно. Запахло гарью, кровью и все начало заволакивать пороховой дымкой. А я продолжал стрелять, короткими отсечками по два-три патрона раскидывал врагов. До кого не мог добраться сразу, добивал Гидеон, шедший у меня за спиной.

Какой-то «прайдовец» успел открыть ответный огонь, но попал в ученого, пытавшегося проскочить в лабораторию. Шаг вперед — очередь, еще шаг — еще очередь. Пусть в спину, пусть в лежачего. Не кровожадности ради, ради скорости, чтобы никто не опомнился и не успел применить силу или вызвать подмогу.

Я зарядил второй магазин и, перешагивая через трупы, пошел ко второй лаборатории.

Увидел за стеклом перепуганные лица двух ученых, направил на них автомат и жестом приказал отойти подальше от двери. Выбил ее и, не опуская оружия, заскочил внутрь.

Большая комната с операционным столом, на котором прямо сейчас можно было изучать внутреннее строение баргеста в разрезе. Рядом с ним два мужика — ученые или это уже мясники-хирурги. Оба в кожаных защитных передниках, руки по локоть в перчатках. Один, с сединой на висках — вероятно, главный, застыл со скальпелем в руке.

Сбоку комнаты еще две двери, а с другой стороны клетки (как в собачьем питомнике) и стенд со всяким барахлом — склянки, банки с чем-то мутным, плавающим внутри. Экспозиция Кунсткамеры на выезде, не иначе. Запах вокруг тухлый, смесь гнили с нафталином.

— Херасе, у вас тут опыты, — назначение второй лаборатории мне не понравилось. — Режик положи, и оба от стола, руки не опускать. Кто первый скажет, где образец, получит зачет.

Не знаю, почему я решил, что здесь учатся. Возможно, потому что второй был еще совсем молод, примерно моего возраста и выглядел как аспирант на практике. Он первый и заговорил.

— Образец там, — он показал на дверь, — Но он еще не стабилен, только-только закончился процесс регенерации тканей…

Гидеон вошел в комнату, присвистнул и подстраховал меня, взяв «хирургов» на мушку. А я уже на первых словах «аспиранта» двинулся к двери. Уже даже ручку дернул, когда до меня дошло, что некоторые слова у меня не складываются в отношении биологического оружия. Но было уже поздно — с той стороны двери «постучали».

Дубовая створка распахнулась и на меня выпрыгнула собака. По крайней мере, я так ее разглядел. Тонкое длинное тело, напоминающее худющего добермана. Только вот через кожу выпирали не ребра, а костяные шипы и наросты. Короткие острые ушки торчали из бинтов, покрывающих голову. Вся морда перемотана — глаз не видно, а от челюсти торчит только кусочек с рядом мелких и острых зубов, как у пираньи, нос так и вовсе отсутствует.

Я выстрелил прямо в бинты. Во все стороны полетели обрывки марли, несколько пуль пробили голову деймоса насквозь и ушли куда-то в стену, а собаку отбросило обратно в комнату. Но монстр как будто этого не заметил, поднялся на лапы, тряхнул головой и начал сопеть. А вот «хирург» завопил от ужаса и возмущения.

— Не стреляйте, малыш же еще не окреп!

— Окстись, старый, какой же это малыш? — Гидеон ударил беснующегося «хирурга» рукояткой револьвера и начал целиться в «аспиранта». — Матвей, время!

Деймос уже поднялся, начал рычать, пригнул голову к полу и медленно, будто на охоте, пошел вперед. Я выхватил «гусиную лапку» и, когда деймос прыгнул на меня, встретил его «клювом» по голове. Разорвал бинты и буквально расколол его голову на четыре части.

Или нет? И так было задумано?

Собаку снова отбросило в сторону, но он поднялся и стал трясти головой, разбрасывая остатки бинта. Поднял на меня голову и издал такой вопль, будто кого-то сейчас будут резать. Челюсть распалась на четыре части, по какой-то странной прихоти природы или злого гения человека. На полноценный бутон не тянуло, и как это могло закрываться без бинтов, было непонятно, но острые зубы просто битком торчали на каждой четвертинке.

«…охренеть, они вырастили демогоргона…» — восторженно вздохнул Муха.

«…Матвей…» — серьезным тоном сказал Ларс, а потом с придыханием продолжил: «…нам очень нужны их записи… или хотя бы давай возьмем его себе, а?»

— Ага, щас, — я шагнул в комнату, навстречу деймосу и присвистнул.

Полутемное помещение сплошь было заставлено клетками, в каждой из которых в разной степени мутации сидело, лежало, скулило, рычало по собакообразному деймосу. Жуткие кадры — у одного вместо шерсти, набор гнойных дымящихся язв, у второго голова в виде конуса с острым рогом, третьему пекинес позавидует. Что у всех было общего — так это бешеная пена вокруг зубастых отверстий.

Зато в самом конце комнаты стоял сейф, который светился защитными символами в свете ауры. Я довольно быстро расправился «демогоргоном», он действительно еще не окреп. Реакция была заторможена, координация нарушена.

Под охи фобосов я переступил через мертвое тело и подпалил его огневиком, получив совсем маленькую капельку силы. Подделка, она и в этом мире подделка.

Я аккуратно, чуть ли не на цыпочках, бочком-бочком, стараясь не зацепить ни одну клетку, стал продвигаться к сейфу. Проход довольно узкий, клетки в два яруса и все питомцы со второго практически мне в глаза смотрят. Уткнулись в решетку, так что задвижки заскрипели. И сопят — жадно и голодно, истекая слюной и пеной. Я как раз проходил мимо «красивого» пекинеса, как деймос рыкнул и брызнул на меня зеленой кисло пахнущей слюной. Пятна на воротнике куртки моментально окрасились в ржавый цвет.

«…примерно так я себе и представлял питомник для бездомных деймосов…» — сказал Муха: «…точно никого не можем взять?»

— Успокойтесь уже, если не хотите увидеть питомник для бездомных фобосов, — я дошел до сейфа и присел на безопасном расстоянии. — Ленька, твой выход. Справишься?

«…уже работаю…» — причмокнул Воробей и потянул из меня силу: «…легавых ко мне только не подпускайте, у меня аллергия, руки чесаться начинают…могу сигнализацию задеть…»

— Если она нас прямо на месте не убьет, то можешь не церемониться, нас уже заметили, — в подтверждении моих слов, в здании включилась пожарная сигнализация. — Банши вот не церемонится, действуй быстро.