Заметив вернувшуюся ко мне бледность, гномка быстро направила всю нашу компанию в чайную беседку. Чуть в стороне от базара, на искусственной насыпи располагался просторный павильон из резного дерева. Огромные рамы, украшенные наличниками, не были застеклены, поэтому по сути чай подавался прямо на улице.

За резными стенами располагался длинный стол, заставленный тарелками с сайками, булками и кренделями, блюдцами с вареньем, медом и сливками. Несколько парней в опрятных полотняных куртках, подбитых ватой разносили к маленьким столикам чайники с чаем и заказанные закуски.

С подветренной стороны у жаровни неспешно двигал сковородки могучий как цирковой силач мужчина – он пек блины, оладьи и жарил пирожки, которые лепила шустрая вертлявая девица с встрепанной челкой.

Из павильона открывался отличный вид и на базарную суету, и на большую загородную рощу. Пока я устало растекалась по лавке с толстой войлочной подушкой, сударыня Агора заказала чай, блины, горячий мясной рулет и сладкие плюшки детям.

Под горячий настой с медом и вареньем мы просидели в павильоне половину дня. Подавальщики, узнав мою спутницу, проявили максимальную любезность – предложили нам нагретые кирпичи для ног, жаровню для плавки сыра и забавные печенья с загадками для детей. Так что нам было тепло, уютно и спокойно.

Вскоре служанки увели маленьких гномов играть с детьми других посетителей, а мы, посидев еще немного засобирались домой:

– Думаю, мужчины уже поправили свое здоровье и нуждаются в хорошей компании, – с улыбкой сказала сударыня Агора, забираясь в присланный хозяином павильона экипаж.

Я только усмехнулась в ответ, путаясь в юбках неловко усаживаясь на обтянутое сукном сиденье.

Сударыня Агора оказалась права – мужчины нас уже ждали:

– Ини! – завопил Мартин, увидев меня в дверях.

Его спутники и хозяин дома вздрогнули и схватились за головы.

– Да, Мартин, – я уже избавилась от тяжеловесной «маскировки» и радостно дышала полной грудью.

– Мы нашли караванщика! Завтра с утра можно ехать! – Мартин явно чувствовал себя лучше остальных «упаковщиков сумок», и спешил меня порадовать.

– Замечательно! – искренне обрадовалась я, присаживаясь к столу.

Мы не успели проголодаться, после чаепития в павильоне, но уха, поданная страдающим гномам, пахла так аппетитно, что мне захотелось ее попробовать.

Черпая ложкой горячий рыбный бульон, я задумалась о дальнейшем пути: забота доброй гномки была приятна, но расслабляться не стоило. По всем подсчетам у меня оставалось около полугода на устройство своей жизни. Потом, как я поняла женщинам лучше беречься от резких движений и поездок, а значит, необходим безопасный и уютный дом. Желательно там, где на одинокую женщину с ребенком не будут показывать пальцем.

Кроме того, меня беспокоили финансы – та пара кошелей, что я брала с собой и небольшой довесок от Кейрана быстро истощались. В гномъем банке имелся неплохой счет на мое имя, но им нельзя было пользоваться в крупных городах, имеющих магическую связь.

А еще браслет. Мне не удавалось его снять, поэтому приходилось постоянно носить на запястье платок.

В этот вечер засиживаться не стали – быстро поели, а потом разошлись готовиться к дальнейшему пути.

Поутру сонная сударыня Агора пришла проводить меня и вручила большой плотно упакованный сверток:

– Это вам Инира, потом посмотрите, что там, думаю вам понравится.

Расцеловавшись с доброй женщиной на прощанье, мы уселись в длинную крытую повозку и двинулись к югу.

Рудные горы встретили нас ледяным ветром и снежной крупой. Гвардейцы закутали лица шарфами и, в целом наш отряд выглядел страшновато.

Проводник, неуверенный молодой гном с какой-то пощипанной бородкой слезно попросил задержаться в редком лесу у подошвы невысокой кряжистой горы:

– Господин, тут надо ждать. Я схожу в гору, узнаю у старейшин клана, можно ли вам подняться в горы. Если они не разрешат, горы нас не пропустят.

Меня раздражала неуверенность этого гнома, но другого проводника к Рудным горам найти не удалось. Служить людям соглашались только самые бесталанные, а чаще отвергнутые общиной гномы. Все остальные предпочитали работу в шахтах, у наковален или у ювелирных тисов.

– Хорошо, – кивнул я, пытаясь понять, не сбежит ли наш проводник, скрывшись за ближайшим обломком скалы. – Только не медли, солнце еще высоко! Если ваши старейшины нас не пустят, вернемся в деревню.

Я подозревал, что проводник специально рассчитал путь так, чтобы мы могли вернуться в небольшую деревеньку, из которой выехали утром, до темноты, если старейшины нам откажут.

Предгорья были довольно опасным местом – тут водились крупные хищники – рыси и росомахи, порой с гор спускались барсы. А волчьи стаи кочевали по территории следом за стадами копытных. Так что даже на привал мы размещались на открытом месте и обязательно у огня.

Проводник вернулся не скоро.

За время ожидания сержант успел поставить небольшой полог, прикрывающий от ветра и снега. Остальные под прикрытием коней и парусины развели костер, в надежде вскипятить немного воды для чая.

Когда мужчина приблизился, я буквально впился взглядом в его лицо: он был хмур, но не расстроен:

– Господин, – сказал проводник, обращаясь ко мне, – старейшины сказали, что могут пропустить в горы трех человек, но… – тут он начал переминаться и нервно подергивать ногой.

– Что? – поторопил его я, прикидывая, кого можно взять в горы.

Мужчина набрал в грудь воздуха и решительно выпалил:

– Старейшины сказали, что в горах нет того что вы ищете, точнее той!

В горле встал комок:

– Они уверены? – спросил я неверными губами.

Проводник зачастил:

– Старейшины никогда не ошибаются, Ваша Светлость! Они сказали, что знают, кто вы и кого ищете. Ее здесь нет! Поверьте, им, господин, уж они свои горы знают как свою ладонь!

На лице мужчины явно было написано желание повернуть к деревне, но я настойчиво сказал:

– Повтори все так, как они сказали!

– Старейшины сказали, что той женщины, что вы ищете, в горах нет, – послушно выговорил проводник, выделяя паузами «той» и «в горах».

Я бросил взгляд на цепочку невысоких скал, которыми начинались Рудные горы. Показалось, что кто-то отталкивает меня от серо-зеленых громадин. А потом ветер ударил в лицо, заставляя развернуться к горам спиной. Это ощутили все – сильным порывом разметало костер, а потом и лошади все как одна повернулись к ветру хвостами.

– Хорошо! – крикнул я, силясь перекричать ветер, – едем назад!

Гвардейцы моментально затоптали остатки огня и довольные забрались в седла. А ветер, превратившись в ровный сильный поток, дул нам в спины, словно подгоняя.

До деревни мы добрались быстро. Утомившись скачкой, не стали искать удобства – уснули прямо на полу в доме старосты. И во сне мне все казалось, что я тянусь к Инире и не могу дотянуться.

Дернувшись, я проснулся. В доме было тихо. Чуть слышно распевался сверчок за печкой, в прикрытые полотняными занавесками окна заглядывала луна. Неслышно поднявшись, я натянул сапоги, вышел в кухню, отыскал на печи уже согревшийся кожух, и тихо отворил дверь в сени.

Ветер словно дожидался этого момента – загудел, застучал ставнями, точно нетерпеливый пес, приглашающий поиграть. Крыльцо протяжно заскрипело натруженным деревом, прогибаясь под сапогами.

Хозяйский двор показался тесным. Несколько шагов по скрипучей снежной крупе и сильный порыв ветра в лицо. А потом тишина. И бездонное звездное небо над головой. Замерев, я вслушивался в тишину до тех пор, пока не ощутил нужное направление. Тогда громко спросил:

– Значит на юг? – и едва устоял на ногах от радостного порыва ледяного воздуха. – Спасибо! – онемевшие губы плохо слушались, но я нашел в себе силы сказать это и улыбнутся. – Доброй ночи! – сказал я, уходя, и клубок снежной круговерти ткнулся в опущенную руку, точно пес просящий ласки.