Мои руки чернеют до локтей. От плеч к пальцам пробегает тёмная волна, которая ударяет в землю и расходится во все стороны. Остальные замирают, чувствуя толчок. Дарен крепче прижимает меня к себе, когда видит, что вокруг нас закручивается слабый вихрь из песка, а под ним ритмично раздаются всё новые и новые толчки, будто зов или огромное сердце, что глухо бьётся под поверхностью пустыни. Никто не смеет двинуться с места, так сильно всех сковывает предчувствие чего-то ужасного.

Первой жертвой становится падальщик, который убил Теренса. Под его ногами осыпается песок, образуя воронку, а оттуда появляются руки с когтями, сотканные из тьмы. Они вонзаются в убийцу и, ломая кости, утаскивают вглубь. Воронка тут же исчезает. Разбойник едва успевает вскрикнуть. Зато все остальные в страхе отскакивают от того места, где только что стоял их товарищ, и начинают вопить. Теперь уже то тут, то там из песка вырываются руки или лапы с когтями, утягивающие всех подряд.

Одного за другим.

Воздух наполняется криками ужаса и боли, хрустом костей и рвущейся кожи. И среди всего этого раздаётся демоническая какофония голосов, которую я уже слышала несколько дней назад. Снимем мясо с их костей! Утянем! Пока песок не заполнит рты и глаза! Защитим своё!

Мне тоже хочется присоединиться к ним. Хохотать, упиваясь отчаянием врагов. Оба Смотрителя также исчезают под землёй, а Мальта со стоном падает, будто ей очень больно. Но я не останавливаюсь. Кажется, что я сама становлюсь одной из этих теней. Я уже не могу понять, какие из рук мои: те, которые погружены в песок, или когтистые, которые сейчас загребают землю. Тени злобно кружат в поисках последней жертвы – лидера Падших. И находят его. Мужчина не поддаётся панике, как другие, а быстро бежит к лошади и уже взбирается в седло. Бесплотные духи устремляются в погоню, клацая тёмными челюстями. Я скольжу вместе с ними, отталкиваюсь когтями от песка, направляясь к сбежавшему главарю, готовлюсь раскрыть пасть и прокусить его горло. Однако внезапно кто-то бьёт Дарена по голове.

Я не вижу, кто это сделал, но теряю концентрацию, в ужасе глядя, как друг заваливается на бок. Злоба, окутавшая меня, отступает на второй план, растворяется, как наваждение. Страх за приятеля возвращает меня в сознание, и я ужасаюсь желанию разодрать чью-то глотку, которое владело мной буквально секунду назад.

Что со мной не так? Я выдёргиваю руки из песка и обхватываю Дарена за плечи, готовая защищать, как вдруг и на мою голову опускается что-то тяжёлое. Боль стрелой пронзает затылок, и я проваливаюсь в темноту.

– Ты приложила её слишком сильно!

– Прекрати! Она очнётся.

– Зачем, проклятье… ты… это сдела…

– Глупец! Если бы я не поступила так, то мы бы… она не может… контролировать…

Моё сознание плывёт. Я различаю знакомые голоса. Пытаюсь сосредоточиться, но вновь проваливаюсь в забытьё, пропуская части фраз. Голова ужасно болит. Хочется обхватить её руками и свернуться калачиком, но я не могу пошевелить даже пальцем. Я не понимаю, где мы находимся, а по ощущениям больше похоже на то, что мы куда-то едем. Пытаясь избавиться от боли, моё сознание вновь забывается тревожным сном.

В следующий раз я просыпаюсь, когда прохладная рука касается моего разгорячённого лба. Я издаю тихий стон от облегчения.

– Ойро?

Голова болит значительно меньше, и я могу разлепить глаза.

– Ойро, наконец-то! Я уже всерьёз начал…

– Где мы? – перебиваю я Дарена, который наклоняется надо мной.

– Давай мы вначале убедимся, что ты в порядке. А потом поговорим.

Друг помогает мне сесть. Голова слегка кружится, но в целом состояние терпимое. Я оглядываюсь вокруг, понимая, что мы находимся в каком-то замкнутом пространстве. Всё сделано из металла, и лишь в стенах под самым потолком заметны тонкие полосы окон. Достаточно большие, чтобы пропускать кислород и хоть немного солнечного света.

– Мы в повозке… – начинает объяснять друг, когда я принимаюсь осматриваться и с недоумением приподнимаю край грязного покрывала, который служит мне подушкой.

– …для заключённых, – ровным голосом добавляет Мальта, сидящая в тёмном углу.

От её слов я должна ощутить страх, но, наоборот, с облегчением выдыхаю, когда вижу, что и она тоже жива. Я помню, как исарийка упала, корчась от боли. И почему-то чувствую, что это произошло из-за меня. Из-за того, что я сделала. Я смотрю на свои руки, наверное, ожидая обнаружить на них когти, черноту и кровь, но ничего этого нет. Лишь немного исцарапанная и загорелая кожа рук да песок, забившийся под ногти.

Я перевожу взгляд на Дарена. Его лицо осунулось, похоже, он давно не отдыхал. Скорее всего, не мог позволить себе заснуть в такой ситуации. Я также замечаю жгуты, которые всё ещё стягивают его запястья. Нас всё-таки поймали. Ощущаю горечь во рту от досады. Мы были так близко. Друг протягивает мне флягу с водой, и я жадно пью, утоляя жажду.

– Долго я спала?

– Четыре дня, – прямолинейный ответ и жёсткий тон Мальты приводят меня в чувство лучше всякой пощёчины. Я во все глаза таращусь на исарийку. – Твоему телу требовался отдых. Это нормально. Ты иногда приходила в сознание, мы кормили тебя, но потом ты опять засыпала, – уже мягче заверяет она.

Выражение лица старухи привычно недовольное, но я с облегчением отмечаю, что её глаза снова стали тёмными. Все следы слепоты исчезли.

Снаружи доносятся приглушённые голоса, но слов разобрать не удаётся. По тону и крикам они похожи на приказы. Следом раздаётся небольшой шум, и наша повозка, дёрнувшись, начинает двигаться вперёд. Опираясь о стену, я поднимаюсь, чтобы посмотреть на небо сквозь отверстия, Дарен меня поддерживает, чтобы я не упала. К счастью, в передвижной камере достаточно места для нас троих, и можно спокойно встать в полный рост. Дарен единственный, кто не в состоянии полностью выпрямится. Он чересчур высокий для этой повозки.

Я хватаюсь пальцами за край окна и приподнимаюсь на цыпочки, но щель слишком узкая, чтобы хорошо рассмотреть пейзаж. Небо затянуто облаками. Судя по всему, сейчас вторая половина дня. Я втягиваю носом воздух, ощущая запах свежей зелени. Одно мне ясно точно: мы больше не в Илосе.

– Расскажите мне, что случилось, – прошу я.

Скрестив ноги, я вновь опускаюсь на пол рядом с Дареном. Мальта сидит в углу почти напротив. Прежде чем составлять план о том, что нам делать дальше, нужно разобраться с тем, что произошло и куда нас везут. Хотя я догадываюсь, что мы направляемся в Каидан, но до него недели пути. Поэтому ещё есть время придумать, как сбежать. Нельзя, чтобы Дарен оказался у них в руках. И только сейчас я с удивлением осознаю, что из пленников лишь на мне нет жгутов. Неужели они не видели, что я сделала? Или это всё было плодом моего воображения?

– Мальта, как ты и Те… Теренс оказались здесь? – Я запинаюсь, когда в памяти отчётливо всплывает жуткий образ светловолосого парня с перерезанным горлом.

Исарийка поджимает губы. Излишний блеск в её глазах лучше любых слов показывает, что она тоже переживает из-за его смерти. Возможно, наше благополучие волнует её больше, чем мне кажется.

– Я обладаю Даром Исара. У мальчиш… у Теренса тоже был Дар. Но такой слабый, что он и сам не подозревал. Вы знаете из истории, что Исар повелевал Воздухом.

Мальта дожидается наших согласных кивков и продолжает:

– У каждого, владеющего каким-либо талантом, помимо основных стихий могут проявляться и дополнительные способности – побочные Дары. Сила их проявления также варьируется. Потомки Исара, например, иногда обладают предвидением. Это умение не настолько полезное, как может показаться, – моментально отметает назревающие вопросы старуха. – Нельзя по щелчку предсказать то, что хочешь. Дар просто накатывает. Кто-то видит вероятное будущее во снах, кто-то средь бела дня. Те, кто сильнее, в состоянии управлять своим Даром, слабые же становятся его жертвами. Видения приходят к ним, когда захотят. Сами. Иногда каждый день, а иногда – всего раз за всю жизнь. Теренс обладал совсем слабыми способностями. Он, бывало, управлял ветром под воздействием сильных эмоций, но не осознавал этого. А прозрения, как я узнала, приходили лишь пару раз, но тогда он подумал, что это галлюцинации. Как бы то ни было, он был носителем Дара, и Смотрители это почувствовали.