Справились за пару минут и начали ждать.

Первая волна довольно лихо ворвалась в комнату, скача по обгоревшим кирпичам и стреляя на ходу в силуэт Харми, присевшей в уголке. И также лихо слегла от трех арбалетных болтов. Неожиданно чересчур мощных с такого расстояния. Первого прибило к стене, второй получил болт в лобешник и аж ногами взбрыкнул, а третий затих уже по дороге на выход, уткнувшись в кучу с мусором.

Ждем вторую волну и делаем ставки, когда же, наконец, Мокрица придет сам.

Вторая группа явно просекла, что есть какой-то подвох, но упорно шла вперед по полученным координатам. Первыми, прикрываясь огромными щитами, наспех сколоченными из столов, двинулось два качка. Одновременно, войдя в зал, с разных входов. За ними уже шла зачистка — мужики помельче с ружьями. И как только заметили Харми, сразу же открыли огонь, превратив стену в решето.

— Что за хрень? — удивился здоровяк, опуская щит и тут же получив арбалетный болт в голову.

Остальные среагировали молниеносно, залпом разрядившись в зону вокруг окошка. Но меня там уже не было. Я сразу же скатился со стремянки, сиганул в сторону, подкравшись к узкой нише. Выждал секундочку и отдал команду Ларсу на активацию еще одного арбалета, закрепленного у дальней бойницы. И уже после выстрела и нового залпа, выскочил за спиной у сгруппировавшихся бандитов.

Выражение — «у меня лапки» заиграло новыми красками. Дым от пороха еще не успел рассеяться, а в комнате стало на четыре калеки больше. И трое уже никогда не встанут.

«…пушка — огонь!» — воскликнул Муха, имея в виду наше новое оружие: « …управляемость, как у обычного молотка, махай да бей, а еще и пробивает, и режет, как маленький серп другим концом…Там еще щитоносцев нет? А то я открывалку не распробовал?»

Щитоносцев не было, зато прилетела светошумовая граната, за ней еще одна, а следом в дверной проем вкатилось пулеметное дуло.

Клацнул затвор и под вопли какого-то безумного стрелка, который уже в предвкушении орал: тра-та-та-та-та, да сдохни же ты, наконец, гнида… я ударил «лапкой», свернув новенький ствол набок.

Пнул его с ноги, разворачивая в проходе и, перегнувшись через щит, схватил и дернул на себя стрелка. Щуплый типок с щербатой мордой и сальными, зализанными назад волосами. Костюм тройка в полоску, блестящие штиблеты — этакий мерзкий клоп, а не мокрица. Но точно он. Фамильное сходство с французом бросалось в глаза. Ну, привет…

«…и не ищи нас больше…» — голова Воробья обернулась, когда мы выходили из комнаты.

«…Ленька, ты нормальный?» — простонал профессор: «…как он нас искать будет, ежели он мертвый? Если у него из уха канделябр торчит? Как?»

«…вот я и говорю, что не надо…» — невозмутимо продолжил Воробей: «…и правильно, что лапку об него марать не стали, канделябром так-то тоже неплохо…»

С канделябром случайно получилось. «Гусиную лапку» действительно пачкать не захотел, а патроны неожиданно закончились, когда за Мокрицей еще подмога прискакала. Пришлось в закрома лезть, и что первое под руку попало, тем и попрощался с гостеприимными бандитами.

Но фобосы еще долго над этим ржали, вспоминая, чей герб там был изображен. И какое лицо будет у хозяина, когда полиция вернет пропажу и расскажет, где нашла. Под этот специфический юмор фобосов я вернулся за Мораком, который уже был в сознании и даже порывался ползти куда-то мне на помощь.

Дорогу он знал, так что вышли на улицу довольно быстро. Опасались новых засад, но логово будто вымерло — либо без Мокрицы героев не было, либо все они уже лежали где-то мертвые или связанные.

Зато потом пришлось отсиживаться в подвале какой-то пекарни и ждать, пока на улице станет поспокойней. Неизвестный мне Орденский отряд устроил заварушку прямо в здании напротив, схлестнувшись с разношерстным отрядом полиции и неизвестных людей в штатском.

Палили отовсюду, так что было непонятно, кто хороший, а кто плохой. То ли новая власть мочила охотников из непрогнувшегося рода, то ли, наоборот, охотники мочили продажных копов, крышующих местный публику. Прямо перед нашим окошком стоял броневик, чеканя по брусчатке гильзами.

— Может, через задний двор? — я растормошил Морака, опять потерявшего сознание.

— Не сплю я, не сплю… — потряс головой парень. — Глухо там, здесь застройка плотная, стена к стене в упор. Не пройти.

— А если по крышам?

— Скорее всего, нет, — Морак, кряхтя, приподнялся к окошку. — Видишь, как сверху лупят, думаю, это над нами как раз отряд засел.

— Ладно, придумаю что-нибудь. Если раньше сам до лекаря не доберешься, вернусь за тобой и проверю. У тебя часов двадцать осталось. Есть же куда идти?

— Есть, — кивнул Морак. — Только я не понял, как узнаешь, добрался я или нет?

— Сказал же, — я пожал плечами и улыбнулся. — Вернусь и проверю!

— А сейчас что будешь делать?

— Импровизировать, — я еще раз улыбнулся и пошел к шкафу, в котором приметил колпак пекаря и белый фартук.

— Пекааарь, встааавааай. Ты живоооой? — где-то над головой, будто в каком-то вакууме пробивался незнакомый голос.

«…серьезно, Матвей? Ты там живой?» — также где далеко-далеко прогудел Ларс: «…поднимайся и валим скорее с улицы…»

Ууу — голову повело, будто пьяный мозг в черепной коробке шатает из стороны в сторону. А в ухо выстрелили пробкой из-под шампанского, которая там и осталась. Я попытался дотронуться до лица, но рука промахнулась, лишь дернув меня за ухо и завязнув в чем-то липком. Открыл глаза и сразу же закрыл — небо с брусчаткой, дым и огонь смешались и начали меня крутить, вызывая тошноту.

Я перевернулся на бок и попытался встать на четвереньки. Получилось плохо — в голове пронесся табун невидимых слоников, и меня повело в сторону. Качнуло и обожгло так, будто я раскаленную сковороду уронил и поймать пытался, только спиной.

«…да, куда тебя несет?» — заверещал профессор: «…влево бери, влево…Муха, подсоби…»

Совместными усилиями удалось отползти в другую сторону. Отдышаться и сделать повторную попытку открыть глаза.

Первая мысль — я в аду.

Допрыгался. А ведь так все хорошо начиналось. Я прикинулся пекарем, извазюкался в муке, нашел пересушенные, но еще вполне годные булки в печке. Которые настоящий пекарь начал готовить до заварушки. Поднос какой-то раздобыл — яркий, красочный, под хохлому расписанный. Сверху булок накидал, внутрь «задиру» спрятал, полотенчиком накрыл. Практически как хлеб, соль, здрасьте, все дела.

В общем, образ почти на пять баллов. Пол бала я себе снял за грязь под ногтями. Себе родному такое не позволяю, а у пекарей так вообще за такое надо лицензию отбирать.

Вышел такой радостный и улыбчивый. Бойцов уболтал, мол не псих, не больной, понимаю, что стреляют. Понимаю, что перекрыто и опасно. Но семью-то кормить надо. Четверо по лавкам ждут, пока батя денег заработает. Хлеб-то есть, а вот на молоко и масло не хватает.

И тут на пятерку отыграл — не то что не прибили, проводить готовы были. Пусть даже за половину хлеба, что с собой был. Они уже на подавление работали, штурмовать собирались, думая, что победа уже близка.

И в этот момент прилетело.

Может фаербол, может метеорит — выглядело, как падающие звезды. Первая раскурочила крышу над нами, а вторая прилетела в броневик, рядом с которым я как раз сгружал излишки хлеба…

Я точно в аду.

Еще и слух начал возвращаться, пропустив чьи-то истошные крики. Настолько громкие, что они перебивали ружейные залпы. Голова все еще будто не моя, а так пустая коробка на плечах, в которой перекатываются пустые банки.