Однако мужчина не успевает толком размахнуться, как на него налетает Дарен. Сильным и неожиданным выпадом он выбивает оружие из рук каиданца и отбрасывает противника толчком ноги в грудь на достаточно большое расстояние.

Слишком далеко. Понимаю я.

Слишком далеко для обычного человека.

Я могу лишь оторопело смотреть, как друг подхватывает мой упавший клинок и, забрав второй, вкладывает их обратно мне в ножны. Краем глаза отмечаю, что те двое каиданцев, которые сражались против Дарена, сейчас лежат на земле. Один пытается встать, а второй, выкрикивая ругательства, держится за руку, которая сломана так, что я вижу блестящий кусок кости, торчащий наружу. Верховые Смотрители спешиваются с нервничающих коней и быстрым шагом двигаются в нашу сторону.

– Сзади, – выдавливаю я.

Меня начинает потряхивать, а в горле пересыхает. Но друг, бросив взгляд на приближающихся воинов, наоборот, убирает свой меч в ножны. Стальной хваткой он сжимает мою здоровую правую руку и в ответ на немой вопрос коротко поясняет:

– Помни, что я всё держу под контролем.

Без лишних объяснений он бежит по направлению к обрыву, практически таща меня за собой. Через три широких шага я понимаю, что он собирается сделать, но слишком поздно, чтобы попытаться остановить. Дарен уже успевает оттолкнуться от края, утягивая меня в пропасть, навстречу Теневому заливу.

Со стороны дороги доносятся крики теялийцев.

Если бы могла, я бы тоже завопила, но не получается выдавить ни звука. Мы бесконтрольно несёмся вниз навстречу спокойной глади лазурного моря мимо стены чёрного камня. Коса развевается за спиной, а ветер болезненно царапает лицо. Но всё внимание приковывает толща воды, под которой я окажусь через мгновение. Она вызывает настолько сильное чувство паники, что боль в плече отходит на второй план. Я раскрытыми от ужаса глазами смотрю на запястье правой руки, которую кахари всё так же сжимает железной хваткой. Вижу, как начиная с кончиков моих пальцев и дальше по предплечью кожа темнеет, словно её измазали в саже. Рукава рубашки подвёрнуты, и я наблюдаю, как чернота неравномерно ползёт вверх, не оставляя ни малейшего участка чистой кожи. Тьма почти доходит мне до локтя, а мы едва не врезаемся в ровную гладь воды, когда окружающий пейзаж резко исчезает. Растворяется в чёрной дымке. В следующее мгновение я падаю лицом уже в траву, а рядом со мной тяжело приземляется Дарен.

Я издаю стон, чувствуя, как от удара сломалось древко стрелы, и движение в ране пускает по телу новую волну боли. Кахари моментально подскакивает на ноги, всматриваясь куда-то вбок. Я плохо понимаю, что происходит. Пытаюсь проследить за взглядом друга и всего метрах в двухстах вижу ту самую развилку на Астару и пост Смотрителей, от которого мы бежали в самом начале. Но теперь мы находимся словно с другой стороны, как если бы просто продолжили путь по дороге в соответствии с нашим планом. Каиданцы вместе с теялийцами шокированно таращатся на нас, появившихся буквально из ниоткуда.

Хотя как мы здесь оказались, я пока плохо понимаю, мысли путаются от боли в плече.

– Проклятье, слишком близко! – сквозь зубы бормочет друг.

Смотрители вытаскивают мечи и бросаются в нашу сторону. Дарен рывком вздёргивает меня на ноги и крепко сжимает здоровую руку, которая тут же вновь начинает темнеть. Несмотря на ватное тело, я стараюсь устоять, когда чёрный туман вначале окутывает моего друга, а потом и меня. И мы исчезаем во тьме.

Кажется, я успеваю моргнуть всего несколько раз, прежде чем снова падаю на зелёную траву, потеряв равновесие. В этот раз мне везёт приземлиться на правое плечо и не задеть раненую руку. Мы совершили ещё два подобных прыжка до того, как остановиться здесь. Дарен аккуратно помогает мне принять сидячее положение, чтобы осмотреть моё плечо со стрелой.

– Извини, что спрыгнул, не предупредив, – он неловко вытаскивает несколько веток и сухих листьев из моих волос.

Теперь, когда сосредоточенное напряжение спало, на лице парня проступают тревога и сожаление.

– Да уж, стоило, – бормочу я.

Я облизываю пересохшие губы, мне очень хочется пить, но сама встать пока не в состоянии. Всё кружится. Возможно, Дарен легко переносит такие перемещения в пространстве, но у меня внутри всё будто перевернулось. Особенно после свободного падения в залив. С каждым новым прыжком, оказываясь на земле, я не могла определить, где земля, а где небо. Сейчас же перед глазами всё вертится и качается, так что я трачу немало сил на то, чтобы меня не вывернуло прямо на друга.

– Хорошая новость: стрела прошла насквозь, и резать тебя нам не придётся, – говорит Дарен, а я вымученно хмыкаю на слабую попытку приятеля меня приободрить и снова кривлюсь от боли. – Плохая – вытаскивать всё равно будет неприятно.

В ответ я просто сжимаю зубы и киваю, чтобы Дарен начинал.

– Прости меня. Я был неаккуратен, – друг замечает, что древко спереди уже коротко обломано, и наверняка догадывается, что это произошло из-за перемещения. Рана чертовски болит. – Я никогда не использовал силу в таких… экстремальных условиях, но это не оправдывает того, что все неприятности произошли из-за меня.

Его губы напряжённо сжимаются в тонкую линию. Дарен всегда так делает, когда злится на себя. Я хочу немного его успокоить, сказать, что он ни в чём не виноват и, скорее всего, как раз спас нам жизнь, но не успеваю и рта раскрыть, как приятель аккуратно хватает торчащую часть древка с наконечником. Потревоженное плечо тут же вновь отзывается новой волной боли. Друг проверяет обломанный конец, не осталось ли там торчащих кусков, способных застрять в ране, кладёт мне на плечо свободную руку, слегка сжимает пальцы, будто предупреждая, а затем дёргает, вытаскивая стрелу.

Я знаю, что он старается сделать всё быстро и менее болезненно, поэтому удерживаюсь от крика, но сквозь стиснутые зубы вырывается шипение. Когда Дарен наконец вытаскивает древко из плеча, я продолжаю тяжело дышать, чувствуя, как пульсирует свежая рана, боль волнами распространяется в руке и груди, а кровь тёплой струйкой стекает по спине.

– Ойро, это твоё первое подобное ранение, верно? Ты же раньше ничего не ломала?

Вопрос Дарена кажется мне странным и не слишком уместным, вероятно, он пытается отвлечь меня разговорами.

– Первое. Раньше повреждения были небольшими, только синяки да порезы.

– Странно. В кузнице я видел множество травм. В основном ожоги, конечно, – говорит друг и помогает мне сесть поудобнее, а потом как можно аккуратнее снимает мою верхнюю рубашку, и я остаюсь в одном топе. Ветер приятно холодит разгорячённую кожу. – Но мало кто реагировал так сдержанно, как ты.

– Спасибо, конечно, но вряд ли тот факт, что меня трясёт от боли, можно назвать хорошей сдержанностью, – кисло парирую я, показывая, как дрожат пальцы даже здоровой руки.

Дарен моментально прикладывает ладонь к моему покрытому испариной лбу, задумчиво кивает своим мыслям, а потом принимается осматривать мою рану, которая продолжает слабо, но кровоточить. Он затыкает её моей же рубашкой.

– И всё-таки ты хорошо переносишь боль, – настаивает приятель.

Я рассеянно киваю, решая не спорить. И всё же его слова заставляют задуматься. Может, это действительно не первая моя травма? Может, раньше, до потери памяти, бывало что-то хуже? Даже если так, то на теле не осталось шрамов, которые бы указывали на прошлые раны. Лайла нашла меня в одежде, залитой кровью, но неизвестно, принадлежала ли она мне.

– Давай в следующий раз сразу начнём с твоих фокусов, не дожидаясь, пока у меня в плече застрянет ещё одна стрела, – беззлобно ворчу я, отбрасывая размышления.

– Я бы сам с радостью, но у меня лишь крупица Дара. Обычно сил хватает на два прыжка, максимум три, и не всё так просто. Мне нужно знать местность, куда перемещаться. Если бы территория Теялы и Илоса была бы мне известна, то, может, вышло бы перенестись и дальше.