Сохраняя каменную физиономию, он быстро откланялся. Только после ухода целителя с моих глаз спала некая пелена, и я удивился сам себе: как позволил выбросить себя из жизни на двое суток? И кто вообще был этот лекарь с пронзительно – синими завораживающими глазами?

Срочно вызванный лорд Иан сказал, что лекарь пришел во дворец по моей личной рекомендации. Мэтр Фаллю даже отыскал среди прочих бумаг подписанное мною разрешение на лечение моего величества без ограничений и присмотра! Подпись и печать не вызывали сомнений!

Растревоженный моей подозрительностью герцог вызвал мага. Нерсил влетел как всегда взъерошенный и запыхавшийся:

– Что случилось, Ваше Величество?

– Не спешите, Нерсил, нам нужно, чтобы вы проверили подлинность моей подписи и печати, – сказал я, успокаивая мага.

После того как маг провел необходимые манипуляции мы втроем застыли в недоумении: заклинание просто стирало фальшивку, но на этой бумаге и подпись и печать уцелели, просто слегка засветились холодным синим светом, напомнившим мне глаза незнакомца. А еще такие же синеватые следы четко проступили на паркете.

Маг неожиданно по-детски восторженно всхлипнул:

– Ой, правда!

– Что правда? – моментально среагировал лорд Иан.

– Нам учитель в Академии говорил, когда волшбу творят Светлые, все чего они касались, начинает светиться.

– Светлые? – я озадаченно потер лоб – так значит, этот лекарь говорил об Инире? Это она молится обо мне? – на сердце потеплело. – Немедленно готовьте коней! – я спрыгнул с кровати, пошатнулся, но устоял: – мы едем за невестой!

Иан нахмурился, но посмотрев на меня, согласно кивнул. Нерсил же глядя как гаснут синеватые отпечатки на темном дереве проговорил:

– Ваше Величество, кажется, я знаю кто это был…

– Кто? – развернувшись я уставился на мага, а тот показал мне на отпечатки, рассыпающиеся мелкими звездочками.

Выдохнули мы одновременно:

– Звездосветный!

Лорд Иан скептически посмотрел на нас и добавил:

– Выходит его «молоко священной коровы» это…

У Нерсила едва глаза не вылезли из орбит, когда он сообразил, что лечили меня молоком любимицы Луноликой.

– Ваше Величество! Ваше Величество! Вы ведь тоже немного светитесь!

– Остынь, парень, – посоветовал ему я, потягиваясь и проверяя собственное тело. – Мое величество сейчас мечтает о ванне и хорошем куске жареного мяса.

Маг окончательно впал в экстаз, а я пошел в купальню, чтобы как следует отдраить тело и наконец, мчатся к моей Инире.

После купания камердинер усадил меня перед зеркалом и, я смог оценить результат кормления столь необычной микстурой: седина из волос ушла, совсем. Лицо разгладилось, помолодело, пожалуй, сейчас я выглядел лучше, чем во время знакомства с Ини. Даже шрамы, полученные во время одного из покушений, разгладились, превратившись в тонкие белые нити. Такие изменения радовали, но я подгонял камердинера, спеша отправится в путь.

Письма отправлены, чай выпит, спускаясь с крыльца, я обратила внимание, как хорош зимний день. Солнце еще светило, легкий морозец придавал бодрости после жарко натопленных комнат. Я ощутила небывалое воодушевление, захотелось пройтись:

– Гуран, прогуляемся немного по городу? – спросила я своего невольного охранника.

– Конечно, госпожа! Кахра еще сушеных слив просила купить, – здоровяк слегка покраснел.

Ухаживания явно достигли стадии «подержаться за ручки», надо бы поощрить.

– Вот и давай на базар зайдем, – решила я.

Бывший вор неплохо знал городок, а потому повел меня к базарчику коротким путем – через переулки. Я смирно топала, разглядывая витрины, и вдруг зацепилась взглядом за блеск витража. Среди редких деревьев маленького сквера стояла часовня Светлых. Я остановилась, взглянула на переливчатый блеск окон и потянула Гурана к скверу:

– Зайдем!

Парень не сопротивлялся. Оказалось, что он вырос в приличной семье, и привык бывать в храме. Только после смерти родителей попал под влияние соседского парня и тот предложил ему «помочь в одном небольшом деле».

Часовня была очень скромной, но эта скромность добавляла ей красоты. Чистые стены, деревянный пол, но в окнах алтаря все же витражи. А вместо росписей на стенах висели тростниковые циновки с изречениями великих жрецов.

Опустившись на маленькую скамеечку, я смотрела на суровый лик Звездосветного и просила его не оставить мужчину, запавшего в мое очерствевшее сердце. С такой же просьбой я обратилась и к остальным Светлым, но от ароматов курильницы мне неожиданно стало плохо, так что я торопливо выбежала прочь, успев только кинуть на жертвенник Нау припасенную серебряную монетку.

Когда я отдышалась, Гуран довел меня до базара. У меня не было ни сил, ни желания бродить между рядов, поэтому быстро купив сушеные сливы, мы вернулись домой.

Порыв, заставивший меня прогуляться по городу, прошел, дурнота усилилась, так что последние десять минут Гурану пришлось меня практически тащить.

Дома Кахра беспокоясь о моем состоянии, быстро помогла мне раздеться и лечь:

– Отдыхайте, госпожа, я вам мятки заварю, вам сейчас больше лежать надобно.

Поскольку я чувствовала себя необычайно усталой и разбитой, то возражать не стала – послушно закрыла глаза и уснула, надеясь вновь увидеть Вайнора.

И увидела! Все такого же измученного, полуседого, проснулась в слезах и твердо решила в ближайшее время найти способ вернуться в столицу. Раз не получилось добраться до земель моих родителей, нужно постараться оказаться ближе к Вайнору. Там меня точно никто не ждет и это тянущее чувство в груди утихнет.

Пока я предавалась размышлениям, в воздухе раздался хлопок и на пол свалился магический вестник. Пришел ответ от наставника Кейрана.

Медноволосый как всегда был краток и деловит: рассказал, что школа под плотным контролем, и возвращаться в нее мне нельзя. Упомянул свое послание и слухи о подавлении мятежа в столице. Потом добавил анекдот о герцоге Нордлоге, весть о турнире менестрелей и подмене короля. В последней строчке Кейран спросил: а может, вернешься?

К собственному ужасу я еле удержала слезы. Да что же это такое! Я просто превращаюсь в слезоточивую губку!

Не успела я взять себя в руки, как на кровать упал еще один вестник. На сей раз писал Камил. Его информация оказалась наиболее подробной и пугающей. Черная магия? «Кукла»? Истощение после эликсира? У меня волосы зашевелились на голове от ужаса.

Заметавшись по комнате, я поймала себя на том, что планирую, как скорее и безопаснее добраться до столицы. Нет! Нельзя! Я схватилась за живот, пытаясь понять: выдержу ли я дорогу? Ежедневная тошнота, головокружение, непривычная тяжесть тела, плюс слезы, капризы и желание не выбираться из-под одеяла… Будь я одна, я бы преодолела все трудности, но ребенок менял все. Словно почувствовав мое состояние, малыш начал пинать меня с удвоенной силой. Руки непроизвольно начали бережно поглаживать уже округлившийся животик:

– Тссс, тихо маленький! Тише, не волнуйся! Нам нужно узнать, как там поживает… – я заколебалась и с трудом выговорила непривычное словосочетание: – твой отец.

Малыш толкнулся еще пару раз и затих, убаюканный моими словами.

Облегченно вздохнув, я спустилась вниз – возможно кусок пирога, или тарелка супа помогут мне успокоиться. Кахры нигде не было, так что я сама нашла теплые пироги под салфеткой и густой овощной суп на плите.

Еда успокоила. Решение пришло само: дождусь письма от наставника Меледа, соберу сумки, чтобы можно было уехать в любой момент и буду ждать каравана в ближайший городок. Лучше бы конечно не караван, а почтенную немолодую леди в собственном экипаже, но долго ждать и выбирать мне нельзя – к весне я с трудом смогу разглядеть свои ноги. А потом… Представив себе на миг «явление» чумазой девицы с ребенком на руках в дверях королевского дворца я глухо хмыкнула и едва не подавилась глотком супа. Такой радости я высокомерным придворным снобам не доставлю! Им лучше вообще не знать о моем ребенке!