Свою мысль я уже додумывал на ходу, приняв решение развернуться к ангару. Пересек небольшую полянку, закрытую со всех сторон декоративными елками — еще одна мраморная скульптура, плюс такая же скамейка с решетчатой стенкой и крышей. Летом должно быть здесь красиво, по решетке растет виноград, тенек, прохладно — сидишь, читаешь, на скульптуру любуешься.

А зимой иначе — я залез на лавку, стараясь сильно не просвечивать сквозь решетку и сухие ветки, опер на одно из « окошек » винтовку, совместил в прицеле Грешника с мушкой и плавно потянул спусковой крючок.

Получил сигнал от Белки, что цель поражена, и не оглядываясь, быстро пошел на второй круг. Кошки с мышками в очередной раз поменялись местами. Выследил оставшихся, пробежавшись по низинке на месте небольшого замерзшего пруда, и спрятавшись в кустах у берега.

Обалдеть, конечно, сколько соток на участке у премьер-министра. Любой «рублевский» министр лопнул бы от зависти, а мы здесь можем с Грешниками до следующего утра в смертельный биатлон круги наматывать.

Окей, круг сделал, теперь стреляю. Выждал, пока Грешники появятся в просвете деревьев, и дважды выстрелил. Вероятно, поставив собственный рекорд по скорости перезарядки затвора.

Один упал, а второй развернулся и поймал пулю в воздухе, успев включить свою «грешную » магию. Оскалился, отбрасывая пулю в сторону, и коротко свистнул, имитируя придушенную чайку.

Ему ответили, откуда-то со стороны ангара, а потом еще раз уже совсем рядом. Я даже не успел обратно перебежать пруд, как наперерез мне на лед запрыгнули два Грешника и достали длинные искривленные ножи.

Рисковые парни. Кое-где лед уже подтаял и истончился. Никакого зеркального блеска, подтаявшая и снова замерзшая за ночь кашица. Пол ногами что-то загудело, а между нами поползла едва заметная трещинка.

Мы все замерли. Грешники стали расходиться в стороны, окружая меня с двух сторон, а я медленно попятился назад. И когда до берега оставалось два прыжка, я почувствовал хруст под ногами. Замер, вспоминая, чем там учат в школе по таким ситуациям, и медленно, чуть ли не дыша, потянулся за обрезом.

Достал и направил на Грешников, тут же окутавшихся защитным свечением. Но в них я стрелять и не собирался, опустил ствол пониже и бабахнул по льду между Грешниками. Развернулся и, чувствуя, как под ногами что-то трескается и ломается прыгнул в сторону берега. Провалился по колено, застряв во вздыбившихся льдинках, и начал прокладывать путь «гусиной лапкой».

Грешникам повезло меньше, провалившись, мутанты ушли по самую макушку и под тяжестью собственного веса, снаряжения и элементов брони, ушли на дно. Тот, что похудее еще барахтался, цеплялся за края ледяной корки, но она все время ломалась дальше. От второго только пузыри уже пошли.

«…Матвей, быстрей…» — засопел Муха: «…там, где-то еще свистун тот остался…»

«…не где-то, а здесь он уже…» — крикнул Ларс и потянул меня обратно в воду.

Я ног уже не чувствовал от ледяной воды, вот-вот и судороги пойдут, но, все равно бросился в воду, стараясь, если не занырнуть, то хотя бы кусками льда прикрыться. Привык уже доверять интуиции профессора, и в этот раз она тоже не подвела.

Над прудом пронесся вихрь зеленого свечения, по спине будто дубинкой ударили, а вода вокруг начала пузыриться. Вторую волну Грешник пустить уже не успел. Ларс получил силу и, культивируя всю мою злость, досаду и в чем-то даже обиду на весь белый свет и высший замысел с его дурацким контрастным душем (то чуть-чуть не поджарят, то заморозят), поднял в воздух острые льдинки и отправил их в лицо Грешника. Большинство пролетело мимо, но одна (уже когда Грешник уворачивался от общей кучи) пробила его прямо в дырявый нос.

Промокшая ледяная одежда сковывала движения, натирала и невероятно бесила. Если так дальше пойдет, то я буду готов вернуться в перетопленный дом. А пока выбрался на берег, прислушался и активировал ауру.

Трехпалый все еще на крыше, ведет огонь отсечками по пять выстрелов, лупит практически не переставая. Потом пауза, ответные выстрелы, и новые залпы. С какого-то момента отвечать ему перестали, но он продолжал методично кого-то добивать. А вот Бородач с радаров пропал, жалко мужика — было чувство, что можем сработаться.

Разрыв я увидел только метров за сорок, когда пробился сквозь заглушку ауры и плотно посаженные вечнозеленые елки. С такого расстояния любые попытки его спрятать были провальны.

«…дохленький какой-то…» — хмыкнул Ларс: «…до чумного разрыва ему, расти еще и расти…»

«…но это не значит, что он теперь менее опасен…» — ответила Харми: «…Матвей, ты как? По моим прикидкам ты уже должен лежать на кровати и со стоном звать служанок, чтобы тебе одеяло подоткнули, ибо твоих сил уже на это не хватит…»

— Холодно, но обливание холодной водой, похоже, творит чудеса.

«…интересно, очень интересно…» — задумалась Харми: «…сможем повторить, исключительно ради науки?»

«…О! Если что, то я с вами…» — вклинился Ларс: «…у меня тоже появились кое-какие идейки, как лучше с током работать, когда Матвей в отключке… надо бы тоже протестировать. Ради науки, конечно, же… Ой! Куда это я пошел? Матвей. Не загоняй меня в душелов, я еще пригожусь, вон как раз первые деймосы полезли…»

На тропинку передо мной действительно вышло нечто необычное. Вразвалочку, семеня лапами, на меня выбежал горбатый крокодил. Первая мысль — очередное хобби странной семейки Кантемировых. Папа байки собирает, дочурка воздушные шарики. Так, может, крокодил просто из маминого зоопарка сбежал? Я не то чтобы знаток пресмыкающихся. Может, бывают виды, типа альбиносов, с красными глазами и дополнительным рядом зубов, идущих вдоль позвоночника?

«…это точно деймос…» — прочитал мои уставшие мысли Ларс: «…но повезло, что он не летает…»

«…так и мы, похоже, не летим, а пролетели…» — донеслось от Мухи: «…Матвей, обернись…»

Но еще до того, как Муха начал говорить, я услышал треск и скрежет со стороны ангара. Обернулся — крыша пришла в движение. Как разводной мост, два ската начали расходиться. А между ними, будто сильно торопясь, лезла красная ткань верхушки шара. Надувается, растет и выдавливает препятствия.

Быстро, намного быстрее, чем деймос, который успел преодолеть меньше десяти метров, воздушный шар появился полностью, распрямился и, не останавливаясь, попер ввысь. Появилась «жаровня» с горящим пламенем, а потом и сама корзина. И вот только потом показался и Борис, болтающийся на висячем мешке с песком.

Ветер подул в мою сторону и сначала донесся вопль Бориса, что он не может его ни остановить, ни управлять, а потом и шар, нехотя начал смещаться к нам.

«…вот ведь балбес, надуть-то надул, а закрепить забыл…» — расстроился Ларс, но быстро взял себя в призрачные руки, что-то пробубнил, высчитывая в уме, и закричал: «…по касательной идет! Если побежим, то перехватим над вон тем сараем…»

«…Муха, открывай второе дыхание!» — я подорвался наперерез воздушному шару, сиганув мимо, клацнувшей пасти деймоса. Прости, дружок, некогда с тобой разбираться.

«…Ага, щас, только пятое закрою сначала…» — проворчал Муха, но скорости прибавил.

Кусты, лавочка, еще одна, но в нужном месте. Практически трамплин, с которого я взлетел на небольшую каменную постройку, с нее на соседнюю, а оттуда уже на нужный сарай. Побежал по крыше, все время косясь на приближающийся шар с болтающимся на нем Борисом.

Черт, не успеваю. Я еще посередине, а он уже к краю приближается.

«…Муха, родной, еще давай…» — аж ветер в ушах засвистел.